Владимир Путин переговорил переговоры

4 июня президент России Владимир Путин встретился с членами правительства и выслушал чиновников, которые могли и должны были поделиться подробностями переговоров в Стамбуле, а также терактов в Брянской области. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников впечатлен тем, что Владимир Путин дал понять, что с террористами говорить больше не о чем,— и не договорил.

Для начала по видео-конференц-связи (ВКС) выступил помощник президента Владимир Мединский, который возглавлял российскую делегацию на переговорах в Стамбуле. Господин Мединский выглядел, так сказать, неформально, то есть ворот его рубашки был расстегнут (не министр все-таки), а речь лилась свободно и раскованно:

— Докладываю: стамбульские переговоры прошли в двустороннем формате, велись сначала тет-а-тет более трех часов (он говорил, как известно, с коллегой из Украины, главой украинской делегации Рустемом Умеровым.— А. К.), потом с участием всех членов делегации. Рабочим языком был русский.

Так, деталь, которая была кстати.

— Мы передали,— продолжал он,— наш проект меморандума о мирном урегулировании, который состоял из двух частей. Первая часть — это условия заключения долгосрочного мира (в этой части речь идет о передаче России четырех областей и о полном снятии с России всех санкции, а также об отказе от идеи новых.— А. К.). Вторая часть — условия прекращения огня. Меморандум основан на базовых принципах, сформулированных вами еще в МИДе в июне прошлого года. Украинская сторона пообещала изучить его и дать свои комментарии позднее.

Украинский президент за пару часов до этого совещания уже прокомментировал российские предложения. Он заявил, что это ультиматум, противоречащий всем международным нормам, и что они не будут даже рассматриваться. А продолжение переговоров в Стамбуле с российской делегацией в этом составе господин Зеленский назвал бессмысленным.

Но Владимир Мединский докладывал российскому президенту, разумеется, не об этом.

В подробности своего разговора с господином Умеровым он тоже не вдавался, а о гуманитарных итогах переговоров в расширенном составе, которые, впрочем, и так известны, сообщил:

— Первое — провести паритетный обмен военнопленными численностью не менее 1000 человек с каждой стороны, в первую очередь категориями: раненые, тяжелобольные и военнопленные возрастом до 25 лет. Сейчас согласовываются окончательные цифры по паритету. Мы предполагаем, что это будет, наверное, 1200 человек с каждой стороны. И это снова будет самый большой обмен военнопленными. Начать готовы 7, 8, 9 июня. Мы со своей стороны полностью к этому готовы.

Это, судя по всему, решенный вопрос, хотя господин Зеленский настаивает, что у него до сих пор нет списков украинских военнопленных.

— Мы предложили в одностороннем порядке передать Киеву более 6 тыс. тел погибших военнослужащих ВСУ,— продолжал Владимир Мединский.— Передать их специальными машинами — вагонами-рефрижераторами, где они и хранятся. Готовы это тоже начать делать в ближайшие дни. Мы понимаем, что у них (у украинской стороны.— А. К.) тоже могут находиться наши тела,— наверное, их намного, намного меньше,— но мы выразили готовность принять, если таковые будут.

Еще раньше он говорил, что их можно отправить обратно в этих же рефрижераторах.

— Далее: предложили проработать так называемые гуманитарные паузы на отдельных участках фронта по два-три дня для сбора останков военнослужащих, поскольку по соображениям безопасности делать это, не прекращая огонь, невозможно,— добавил Владимир Мединский.— Они сначала наше предложение поддержали, взялись его прорабатывать, но уже буквально через два часа Зеленский публично отрекся от предполагаемой договоренности. Тем не менее мы готовы к ней вернуться.

Тема детей была изложена наиболее подробно:

— И наконец, украинская сторона передала нам списки якобы похищенных с территории Украины 339 детей. Вот этот список, — Владимир Мединский показал бумагу с фамилиями мелким шрифтом. — Мы взяли его в работу, у нас механизм работает уполномоченного по правам ребенка. Будем по каждой фамилии разбираться. Но я отмечу, что в пропагандистских целях они ранее говорили о десятках и сотнях тысяч якобы вывезенных детей. Вот на самом деле 339, и надо еще разбираться, сколько из них находится… Они были спасены нашими солдатами, вывезены из-под обстрела… Сколько находится у нас, а сколько, как показывает практика, потом обнаруживается где-нибудь в Европе.

Формулировку «они были спасены нашими солдатами» господин Мединский использует еще со своей короткой пресс-конференции в Стамбуле. Формулировка эта еще тогда была признана, надо полагать, удачной.

— По остальным вопросам мяч на их стороне, — заверил президента его помощник.

Это была еще одна формулировка. Не такая удачная. Про мяч в такой ситуации вряд ли есть смысл говорить. Не в футбол играют.

Или в футбол?

— Сергей Викторович, — произнес президент, обращаясь к министру иностранных дел господину Лаврову, — как вы оцениваете результаты этих переговоров?

— Несмотря на новые крупные преступные провокации в последние несколько дней, я бы считал важным не поддаваться на эти провокационные действия, явно нацеленные на то, чтобы сорвать переговоры и продолжать получать вооружение из европейских стран, — произнес Сергей Лавров.

Можно предположить, что он имел в виду и следующий раунд переговоров.

Позже он, возможно, будет жалеть об этих словах. Оказалось, они могут идти вразрез с генеральной линией Верховного главнокомандования.

— Были, по-моему, как мне докладывали, еще какие-то комментарии с украинской стороны по поводу состава и уровня нашей делегации, — туманно высказался президент.

— Владимир Владимирович, да, комментарии были анонимные, их разогнали по средствам массовой информации,— прокомментировал господин Лавров. — К нам никто не обращался с конкретными вопросами и с конкретными идеями. Журналисты интересовались — мы разъяснили, что означает уровень помощника президента Российской Федерации.

На самом деле комментарии были не такими уж анонимными. Президент Украины называл российских переговорщиков «идиотами», например. А уровень российской делегации — «бутафорским».

— Владимир Ростиславович, было что-то? — хотел, кажется, уточнений и последующей за ними, может, крови господин Путин.

— Нет, Владимир Владимирович, я все сказал. Спасибо, — ответил господин Мединский, не захотев, видимо, жаловаться одному президенту на другого. Передавать, как тот обзывается. Известно же и так, что тот так и называется.

— Пригласил на нашу встречу Бастрыкина Александра Ивановича (председателя Следственного комитета. — А. К.). Хотел бы попросить его доложить о результатах расследования взрывов на железной дороге в Брянской и Курской областях.

Взрывы на аэродромах, вызванные прилетевшими дронами с фур, пока игнорировались высокими официальными лицами.

— В Следственном комитете 1 июня 2025 года возбуждены и расследуются три уголовных дела о трех терактах в Брянской и Курской областях на объектах железнодорожной инфраструктуры, — сообщил господин Бастрыкин. — Первый теракт произошел в 22 часа 33 минуты 31 мая 2025 года на 43-м километре перегона Пильшино—Выгоничи Брянского региона Московской железной дороги. Были произведены три подрыва взрывных устройств, которыми разрушены опоры установленного над железнодорожными путями автомобильного путепровода. С упавшими фрагментами пролетов столкнулся локомотив пассажирского поезда сообщением Климово—Москва, в котором находилось 388 пассажиров. Локомотив и два первых вагона сошли с рельсов.

Это был тот поезд, в котором погибли семь человек.

— Причинены телесные повреждения 66 лицам, в том числе четырем малолетним детям, — продолжал Александр Бастрыкин.

Он добавил кое-что из того, о чем до этого не говорил:

— Что очень важно, было установлено, что при подрыве использовался блок управления ЛОРА украинского производства.

Еще одной жертвой рельсовой войны стал состав с пустыми товарными вагонами:

— Теракт произошел в ночь на 1 июня 2025 года. Взорван железнодорожный мост на пересечении 43-го километра автодороги Тросна—Калиновка в Курской области. Разрушение железнодорожных путей привело к сходу с рельсов и крушению состава пустых товарных вагонов, перевозимых по маршруту Брянск—Остапово—Михайловский Рудник. Локомотив загорелся, машинист поезда и два его помощника получили телесные повреждения различной степени тяжести.

Плюс нашли тот же самый ЛОРА. То есть, видимо, никаких сомнений в том, что рельсовую войну начали и, видимо, готовы продолжить украинские диверсанты.

— Третий теракт произошел утром 1 июня 2025 года в Брянской области, — добавил господин Бастрыкин. — Произведен подрыв пяти взрывных устройств, установленных под железнодорожным полотном на шестом километре перегона Унеча—Жеча, в момент следования локомотива диагностического комплекса ОАО РЖД. Подрыв взрывных устройств произошел непосредственно под локомотивом. Повреждены железнодорожное полотно и локомотив. С участием экспертов на месте преступления также были обнаружены два неразорвавшихся взрывных устройства.

Человеческих жертв не было, а накануне в этих местах операцию вместе с коллегами проводила ФСБ, не стал скрывать Александр Бастрыкин:

— 22 мая 2025 года в районе деревни Мякишево обнаружен схрон, в котором находилось 13 кг пластида и блоки управления ЛОРА украинского производства, которые используются спецслужбами Украины.

Но, как показали события, обнаружили, видимо, не все.

Министр здравоохранения Михаил Мурашко рассказывал, как эвакуировали раненых, благодарил руководство региона. И все это время рядом с ним сидел детский доктор Леонид Рошаль, редкий гость на таких ВКС. А вернее, такого гостя на таких ВКС и не было.

— Эвакуировано в федеральные клиники и медицинские организации города Москвы всего шесть пострадавших, в том числе трое детей. Четырехмесячный малыш в тяжелом состоянии с множественными травмами доставлен вертолетом санитарной авиации: сначала на автомобиле скорой помощи, далее подключили уже вертолетную эвакуацию. Сейчас состояние малыша стабилизировано. Сюда же доставили и его семилетнего брата. Я сегодня проведал их, — сообщил Михаил Мурашко, — все находятся в стабильном состоянии, окружены любовью и заботой врачей, персонала, чувствуют себя значительно лучше.

Теперь из головы не выходил четырехмесячный мальчик.

Леонид Рошаль, которому президент предложил высказаться (может, доктор что-то сказал до этого, и так убедительно, что ему предложили повторить в общем присутствии), говорил медленно (видно было, что не очень здоров), но твердо, и все слова попадали куда надо:

— Я уже старый и хорошо вместе с тем все помню. Я хочу перенестись в 2014 год. В этот год в клинику был доставлен из Донбасса ребенок, мальчик, с повреждениями обеих ног, ампутацией рук и проблемой с глазами, очень тяжелый ребенок. И мы обратились к руководителям многих стран, участвующих (видимо, так или иначе в украинском конфликте. — А. К.), с просьбой приехать в Москву, сесть рядом… 2014 год… с этим ребенком и решить вопрос о том, как закончить эту войну. Но, к сожалению, приехал только один человек, Владимир Владимирович, — произнес Леонид Рошаль. — Это вы!

Предсказуемо. И вряд ли мог приехать кто-нибудь еще.

— С чего все тогда и началось — не тогда, когда началась специальная операция, а за много до этого, — продолжал Леонид Рошаль. — То есть начали не мы, и мы об этом должны помнить и знать.

Он хотел высказаться, как говорит президент и как записано в российском варианте меморандума, о первопричинах, так что, можно сказать, не отклонился от магистральной темы обсуждения.

— То же самое, извините, в отношении Крыма! — добавил Леонид Рошаль. — Если бы не было сделано то, что сейчас сделано, то Россия была бы вообще отрезана и от Черного моря! Это была вынужденная мера, исторически оправданная мера!

Отрезанность России от Черного моря Леонид Рошаль считал совершенно недопустимой.

Сейчас, правда, российские корабли все-таки не очень уверенно чувствуют себя в этом море.

— Я бы хотел поблагодарить — я здесь Александра Ивановича Бастрыкина увидел, — когда этого ребенка на ампутацию конечностей привезли, именно его служба и он лично сыграли большую роль в том, чтобы дети поправились, — неожиданно добавил Леонид Рошаль. — Спасибо большое вам.

Видимо, он давно собирался это сказать.

Была, очевидно, еще одна причина, по которой Леонид Рошаль сидел сейчас на ВКС рядом с Михаилом Мурашко:

— Я в Брянске во время этой трагедии был в гуще событий, я понимал, что происходит. Я связывался с Брянском и должен вам сказать: сработали медики отлично в Брянске, просто отлично. Часть детей лежала в областной взрослой больнице — там нейрохирургия детская, а часть детей лежала в детской областной больнице. Они не дали возможности ухудшиться состоянию детей и сделали максимум для того, чтобы все было нормально.

— Про мальчика, которого вспомнили, я тоже хорошо помню, — кивнул президент. — По-моему, Ваня его зовут.

Губернатор Брянской области Александр Богомаз в белом халате докладывал из областной больницы. За его спиной виднелись две пострадавшие в железнодорожной катастрофе женщины. Сочувствие нарастало.

— У меня за спиной находится Юлия Николаевна — сама врач-кардиолог, жительница Нижнего Новгорода, — пояснял Александр Богомаз. — Здесь Татьяна Ивановна — это жительница нашей, Брянской области, работает в госпитале, сын находится на СВО, состояние удовлетворительное…

Глава РЖД Олег Белозеров — про ущерб и его ликвидацию, вице-премьер Татьяна Голикова — про выплаты пострадавшим… Эта ВКС была выстроена безукоризненно, напряжение достигло пика, когда пришла пора высказаться президенту. «Не забудем, не простим» — минимум, чего стоило теперь ожидать от него.

— Недавний подрыв железнодорожных путей в Брянской и Курской областях — это, безусловно, террористический акт. И решения о совершении подобных преступлений, конечно, принимались в Украине на политическом уровне, — начал Владимир Путин.

И, видимо, только начал.

— Что в этой связи хотел бы отметить? Конечно, везде и всегда в ходе вооруженных конфликтов, к огромному сожалению, страдают гражданские лица. Но то, что было в Брянске, в Брянской области, — это целенаправленный удар по гражданским лицам, а по всем международным нормам такие действия называются терроризмом, — продолжил он.

Чем дольше говорил Верховный главнокомандующий об этом преступлении, тем неотвратимей казалось наказание.

И если это терроризм, а это терроризм, то какие, в самом деле, переговоры с террористами?

— Все преступления, которые были совершены в отношении гражданских лиц, в том числе женщин и детей, накануне очередного раунда предложенных нами мирных переговоров в Стамбуле, были, безусловно, направлены на срыв переговорного процесса. Удар наносился по гражданскому населению намеренно.

Между тем переговоры состоялись. А многие же сомневались, что они состоятся. Ведь к этому моменту было уже понятно, что по ту сторону переговорного стола — террористы. Видимо, и Владимир Путин сомневался, особенно после взорванных дронами «стратегов», о которых до сих пор не было сказано ни слова.

Но, очевидно, решил, что важнее не пойти на поводу у тех, кто решил переговоры таким образом сорвать. То есть переговоры состоялись вопреки его собственной логике, да и желанию, конечно, тоже.

И, главное, могут ли они продолжаться теперь?

— Это только подтверждает наши опасения в том, что и без того нелегитимный режим в Киеве, захвативший когда-то власть, постепенно перерождается в террористическую организацию, а ее спонсоры становятся пособниками террористов, — говорил президент России.

Нет, в такой логике никаких переговоров больше быть не может.

— Вспомним: еще совсем недавно украинские власти и их союзники грезили о стратегическом поражении России на поле боя. Сегодня на фоне огромных потерь, отступая по всей линии боевого соприкосновения, пытаясь запугать Россию, киевская верхушка перешла к организации террористических актов,— продолжал Владимир Путин. — И в то же время просят приостановить боевые действия на 30, а то и на 60 суток, просят о встрече на высшем уровне.

С каждым словом вероятность новой встречи, причем не только его и Владимира Зеленского, но и вообще любой переговорной встречи, казалась все более ничтожной.

Мне представлялось, что об этом он в конце концов и скажет.

К этому ведь все шло.

— Как же проводить в этих условиях подобные встречи? — добавил он. — О чем говорить?! Кто вообще ведет переговоры с теми, кто делает ставку на террор, с террористами?! И за что их поощрять, предоставляя передышку в боевых действиях, которая будет использована для накачки режима западным оружием, для продолжения насильственной мобилизации и подготовки других террористических актов, подобных тем, которые были осуществлены в Брянской и Курской областях?

Но Владимир Путин так и не сказал пока: нет, таких переговоров больше не будет.

Пока он решил все-таки постоять за Владимира Мединского:

— Что касается вопросов, затронутых Сергеем Викторовичем (министром иностранных дел господином Лавровым. — А. К.), — мы говорили с ним еще отдельно на этот счет (случайностей, как известно, не бывает. — А. К.), — по поводу уровня наших переговорщиков, гуманитарной паузы, то в соответствии с общепризнанной международной практикой уровень этот определяется страной, которую те или иные лица представляют. Этот уровень со стороны могут оценивать только те люди, те эксперты, кто сам обладает безусловным авторитетом и высоким уровнем компетенции. А каким авторитетом могут обладать главари насквозь прогнившего и полностью коррумпированного режима? Во всем мире об этом говорят!

Министр обороны Украины Рустем Умеров тоже получил свое:

— Какой компетенцией могут гордиться те, по воле которых вооруженные силы Украины, например, в Курской области понесли абсолютно бессмысленные, огромные потери и сегодня терпят одно поражение за другим на поле боя?

Но все-таки в основном весь публицистический заряд был адресован президенту Украины:

— Судя по всему, мы имеем дело с людьми, которые не только не обладают какой бы то ни было значимой компетенцией в чем бы то ни было, но и элементарной политической культурой, если позволяют себе определенные высказывания и даже прямые оскорбления в адрес тех, с кем пытаются о чем-то договориться.

Это про «идиотов».

Но не только президенту Украины, но и президенту США, которому Владимир Путин намерен был, видимо, все это повторить — и развести в конце концов руками.

— Что касается очередного отказа от перемирия на два-три дня по гуманитарным соображениям, то это происходит не в первый раз. Нас это не удивляет, а только убеждает в том, что сегодняшнему киевскому режиму мир вообще не нужен. Мир для него, скорее всего, означает утрату власти. А власть для этого режима, судя по всему, важнее, чем мир и чем жизни людей, которых они своими, судя по всему, и не считают, — Владимир Путин заканчивал.

Но выяснилось, что он все-таки не намерен был делать это прямо здесь и сейчас.

— Мы еще с некоторыми коллегами обсудим все нюансы этого дела. Поговорим и с министром иностранных дел, и с представителями силового блока на ближайшем заседании Совета безопасности, — добавил президент.

И считай что без паузы продолжил:

— Теперь несколько текущих вопросов по сегодняшней тематике. О чем бы я хотел сказать два слова? Первое — о северном завозе! И вот о чем хотел бы попросить. Нам нужно своевременно принять решения, связанные с финансированием этого северного завоза…

Он, очевидно, хотел дать понять, что у него вообще-то есть и более важные дела, чем это все. Людей товарами надо обеспечить, вот в чем дело.

Однако недоговоренность осталась.

Договорят, видимо, на Совбезе.

Ответный удар оказался отложенным.

Но сказано все, чтобы он состоялся.

Уже через полчаса выяснилось, что Владимир Путин разговаривает с Дональдом Трампом.

И тоже хотелось понять уже: переговорам конец или продолжение? Ведь, судя по ВКС, скорей, конец, чем иное.

Потом помощник президента Юрий Ушаков рассказывал:

— Началось с обсуждения ситуации вокруг Украины. Владимир Путин подробно рассказал об итогах второго раунда переговоров в Стамбуле. Что Украина пыталась сорвать переговоры по прямому указанию киевского режима атаками по мирному населению. Это квалифицируется как терроризм. И киевский режим превратился в террористическую организацию.

И?

— Россия не поддалась и провела переговоры, — подытожил Юрий Ушаков. — Владимир Путин подчеркнул, что в целом переговоры были полезны. Меморандумы проанализируются, и мы надеемся, что стороны продолжат переговоры.

То есть с террористами все-таки можно разговаривать.

— Тема атак на аэродромы тоже поднималась, — добавил Юрий Ушаков. — Дональд Трамп сказал, что США не были уведомлены об этом заранее.

— И как Дональд Трамп отреагировал на слова Владимира Путина об атаках?

— Внимательно выслушал, — пояснил Юрий Ушаков. — Наш президент подробно высказался. Думаю, Трампу было интересно выслушать. Этой теме был посвящен вообще этот разговор, и обе стороны были заинтересованы.

Немного жаль, что нам не рассказали.

В конце концов помощника президента все-таки спросили:

— А как же быть с правилом: не вести переговоры с террористами?

— Да, — согласился Юрий Ушаков, — есть такое правило, и так поступают. Но это не значит, что по соответствующим линиям не могут вестись переговоры, которые в целом необходимы для того, чтобы достичь урегулирования.

Если нельзя, но надо, то можно.

Андрей Колесников