В 2022 году произошло много грустных, тревожных и просто страшных событий. Ярких, очевидных, которые невозможно не заметить. Но есть далеко не громкая тенденция, которая пугает юристов и уже не только их — больше, чем прямые последствия других жестких санкций. И она может быть гораздо шире конфликта между Россией и Украиной. Начал меняться глобальный мировой подход к праву и справедливости. Международные принципы, гарантирующие каждому человеку право защиты себя и своего имущества, оказались под угрозой.
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ
Слово «санкции» вошло в лексикон не только бизнесменов, политиков и журналистов, но и рядовых граждан, еще в 2014 году. После начала военных действий РФ на Украине оно стало привычным, даже набило оскомину. Какой там по счету пакет европейских санкций? Да какая разница… А это запретили когда? Не помню уже, то ли в пятом пакете, то ли в шестом… Прокомментируете? Да что тут можно нового сказать…
Во всех этих бесконечных примелькавшихся списках, полных ярких историй об эмбарго на нефть, запрете поставок угля и экскаваторов, почти затерялся скромный пункт, который грозит перевернуть не просто какой-то отдельный рынок, но базовые правила игры, принципы международного права. Для протокола — это был восьмой пакет санкций ЕС, принятый в октябре. Он запретил европейским юристам оказывать почти любую юридическую помощь российским организациям и органам власти (вне зависимости от того, находятся ли они в черных списках).
Или мы, или они
Не секрет, что некоторые западные юридические фирмы стали отказываться от российских клиентов задолго до официальных санкций, сразу после 24 февраля. «Говорили, что с лицами из РФ не работают, даже с теми, кто не под санкциями»,— рассказывает руководитель практики специальных проектов Vegas Lex Анастасия Чередова. «Одни дипломатично писали, что у них нет возможности из-за загрузки, другие прямо осуждали действия РФ на Украине и отказывали по этой причине, третьи ссылались на репутационные издержки, давление властей и желание перестраховаться»,— добавляет партнер АБ «А-ПРО» Екатерина Макеева. Были и случаи, когда юрфирме запрещали работать с российскими лицами европейские клиенты, буквально ставя ультиматум — или мы, или они.
По словам российских юристов, наиболее жесткое отношение наблюдалось в Великобритании, Германии и Швеции, вплоть до случаев отказа представлять интересы клиента из РФ накануне судебного заседания.
Но возможности для получения правовой помощи оставались. Без огласки и с оглядкой через плечо, создавая для этого отдельную компанию, которая «меньше заметна для регулятора», повышая цены, западные юристы продолжали работать с российскими клиентами. После введения официальных санкций на юруслуги, эти лазейки, скорее всего, закроются, а отказы россиянам станут массовыми. Причем не только в ЕС.
К санкциям уже присоединилась Швейцария. Великобритания и США тоже анонсировали введение ограничений. «Даже просто анонс Лондона многие британские юристы восприняли так, словно запрет уже есть»,— отмечает партнер мультисемейного офиса ITSWM Игорь Кузнец. При этом, поясняет глава юридической практики Grace Consulting Екатерина Орлова, «российский бизнес во многом до сих пор ориентирован на английское право и английское правосудие».
Риски ограничения прав человека
Запрет ЕС вступает в силу с 8 января 2023 года (к этой дате заключенные до 7 октября контракты должны быть прекращены), после чего юристы из стран союза даже при желании не смогут консультировать российский бизнес. Исключение сделано лишь для представления интересов в судах, арбитражах и административных органах. Правовая помощь физлицам разрешена по вопросам, не касающимся коммерческих отношений. Однако за каждой компанией стоят люди — владельцы, руководители и рядовые сотрудники — и все они по сути лишаются права на защиту.
«Секторальные санкции в отношении юридических услуг раньше не вводились во многом именно из-за рисков непропорционального ограничения прав человека. Теперь же ЕС, чьей ценностью в ст. 2 Договора о Евросоюзе заявлено уважение основных прав и свобод человека и гражданина, делает шаг навстречу ограничениям этого права в угоду политической целесообразности»,— подчеркивает старший партнер КА Pen & Paper Антон Именнов.
Дело в том, что грань между разрешенным и запрещенным правовым консультированием очень тонка. Под вопросом оказывается даже помощь в толковании действующих европейских санкций, так как прямого исключения для них нет.
В результате любая работа с российскими клиентами становится для европейцев крайне рискованной, а затраты на урегулирование ситуации при возникновении претензий от властей могут превысить возможные доходы, поясняет Игорь Кузнец.
Власти России, конечно, не остались в долгу и внесли свой вклад в дестабилизацию мировой правовой системы. Появление в юридическом поле РФ понятия «дружественных» и «недружественных» государств, перекинувшееся и на связанные с ними компании и граждан, привело к не менее ярким правовым перекосам. От фактической экспроприации активов до отказа российских судов в защите прав иностранных истцов лишь по причине их происхождения из «недружественной» юрисдикции. Массовой практика пока не стала, но, «к сожалению, политическая необходимость начинает все больше преобладать над правовыми соображениями», отмечает Антон Именнов.
Между тем, подчеркивают юристы, противоборствующим сторонам стоит вспомнить, что право базируется на принципах справедливости. Это, конечно, отнюдь не одномерное и неизменное понятие. Но по своей сути право должно быть справедливым, оно воплощает справедливость и направлено на ее восстановление. Римские юристы, разработавшие теорию права, считали его справедливым по определению.
Специальное военное регулирование
В современной науке справедливость «в подавляющей степени рассматривается с позиций требования права, а право стремится к достижению справедливости», отмечает профессор кафедры государственно-правовых и уголовно-правовых дисциплин РЭУ им. Г. В. Плеханова Галина Лозовицкая.
Вместе с тем, поясняет она, «в ситуациях, связанных с военными конфликтами, присутствуют и нормотворческие, и нравственные риски, в их числе — отсутствие прочной юридической основы предпринимаемых действий и уверенности в их конечных результатах, опасность принятия некомпетентного решения и произвола со стороны недобросовестных должностных лиц». Таким образом, возникает опасность принятия радикальных решений, идущих вразрез с базовым понятием справедливости, что превращает нормальное право в некое «специальное военное регулирование». И эти вопросы беспокоят не только российскую сторону, как «пострадавшую» от санкций.
В марте, уже после начала военных действий на Украине, суд Британских Виргинских островов не разрешил юрфирме Ogier отказаться от представления интересов подсанкционного ВТБ. Компания ссылалась на риски, угрозу репутации и трудности с получением оплаты. Но суд сформулировал то, о чем сейчас пытаются спорить очень многие на всех сторонах конфликта.
«Даже парии имеют права»,— подчеркнул судья, указав, что обязанности юрфирмы по представлению интересов «перевешивают другие соображения», включая репутационный ущерб, потому что это «жизненно важная гарантия обеспечения верховенства права».
Безусловно, сложно поднимать вопрос о справедливости в юриспруденции в то время, когда идут бои и гибнут люди. Но право, как универсальный регулятор общественных отношений, выступает важным элементом уверенности людей в том, что их жизнь и благополучие защищены. «Люди должны оставаться людьми, какими бы соперниками они ни были,— считает Игорь Кузнец.— И даже в самых темных ситуациях должны быть правила игры, иначе это хаос и анархия».
