Любой серьезный кризис представляет собой тот или иной баланс между проблемами и возможностями. Подводить итоги текущего конфликта России с Украиной и в целом западным миром слишком рано даже для отдельных рынков. Но уже можно увидеть креативную силу тотальной дестабилизации. Год назад в РФ масштабная дедолларизация, облигации в юанях, тенге и дирхамы как инструменты инвестиций, использование криптовалют в трансграничных расчетах звучали как нечто не то чтобы невозможное, но в целом маловероятное. Санкции и ограничения буквально за несколько месяцев сделали их обыденностью или вполне реалистичным будущим.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ
Большие сложные системы обычно очень инерционны и хорошо противостоят внешнему давлению, буквально поглощая его и возвращаясь в исходное состояние. Для реального изменения требуется достижение определенного уровня, точки кипения. Именно это, судя по всему, произошло в российской финансовой системе после начала военных действий на Украине.
По сути, система держалась, сохраняя консерватизм, восемь лет. Ведь серьезное давление на финансовый рынок РФ началось еще в 2014 году. Уже тогда ряд банков попали под самые жесткие санкции, в SDN-лист США, затем крупные кредитные организации оказались под секторальными санкциями, из-за ужесточения комплаенса при внешнеторговых сделках расчеты задерживались на недели, а угроза отключения SWIFT маячила над рынком с начала 2015 года.
В итоге все отделались легким испугом, хотя именно на финансовом рынке в результате начались изменения, во многом позволившие ему устоять этой весной: ЦБ внедрил систему передачи финансовой информации (СПФС, аналог SWIFT), была создана Национальная система платежных карт (НСПК), которая запустила отечественную платежную систему «Мир» и закольцевала расчеты по пластиковым картам международных платежных систем (МПС) в России.
В то же время инерционность взяла свое и более резких движений не произошло. Еще с 2014 года много говорилось о переходе в расчетах по внешнеторговым сделкам на рубли и национальные валюты, дедолларизации экономики и прочих экзотических шагах. Однако это происходило очень медленно, в том числе потому что жестких ограничений не было, а такие переходы дороги и чреваты массой рисков. Уже к концу 2015 года финансовые системы как РФ, так и Запада, адаптировались к новой ситуации.
Этой же весной именно финансовый рынок принял на себя один из первых и масштабных ударов. Почти все подконтрольные государству и многие частные банки попали в SDN-лист. Десять крупнейших финансовых организаций отключили от SWIFT. Самые популярные иностранные валюты — доллар и евро — стали «недружественными» и остро токсичными. Комплаенс в операциях с российскими контрагентами, от граждан до крупных компаний, превзошел почти любые ожидания, в том числе для банков, не попавших под санкции или имевших иностранный капитал.
Привычные крупные и надежные партнеры, такие как американские Citi и JP Morgan Chase Bank, немецкий Deutsche Bank AG, австрийский Raiffeisen Bank International AG, нередко теперь создавали сложности, а не возможности для организации расчетов. Власти РФ, со своей стороны, вводили жесткие ограничения, пытаясь стабилизировать ситуацию в экономике.
Под таким системным и сильным давлением, как и положено в химических процессах, реакции пошли с удивительной быстротой. По данным ЦБ РФ, уже к концу третьего квартала доля валют «дружественных» стран в расчетах по экспорту, составлявшая в январе 12,6%, выросла до 46,6%. Особенно показательна динамика по юаню — с 0,4% в январе до 14,1% в сентябре. Доля доллара и евро за тот же период снизились с 51,7% до 33,9% и с 35,1% до 18,7% соответственно. Причем юанем пользуются контрагенты не только из Китая, но из других стран, например Индии. Параллельно российские компании начали активно выпускать облигации в юанях, появились инвестиционные инструменты и в отношении других экзотических валют.
Причем развиваются не только стандартные двусторонние расчеты. Независимый эксперт Алексей Нечаев отмечает, что появилась практика проведения долларовых платежей в третьи страны через банки дружественных государств. На очереди, полагает эксперт, организация расчетов через более экзотические страны, например Бразилию, ЮАР и Индонезию. И это уже не звучит как нечто невероятное, хотя реальных примеров, по словам господина Нечаева, пока нет. В целом, считает он, развитие корреспондентской сети в дружественных юрисдикциях — наиболее реалистичный сейчас путь организации расчетов.
Но есть еще одно направление, до военной встряски буксовавшее на российском финансовом рынке, а теперь получившее реальный шанс: использование криптовалют.
Долгое время этот вопрос тяжело и стабильно качался между ЦБ, который относился к криптовалютам крайне настороженно и скептически, и Минфином, ратовавшим за их развитие. Тут инерция оказалась настолько велика, что даже шок первых месяцев военных действий не смог всерьез повлиять на ситуацию.
Но уже в сентябре замминстра финансов Алексей Моисеев сообщил, что министерство и ЦБ все-таки сошлись во мнении, что в текущих условиях «без трансграничных расчетов в криптовалюте не обойтись». Да, осторожно, да, под строгим контролем, чтобы «не было отмывания, оплаты наркотиков и так далее». Но похоже, что у криптовалют в России появился шанс. В декабре первый зампред ЦБ Ольга Скоробогатова заявила в Госдуме, что регулятор хочет протестировать использование криптовалют для международных расчетов в рамках экспериментального правового режима. Конкуренцию им, впрочем, может составить еще один экзотический финансовый инструмент — цифровой рубль. В ЦБ о нем тоже говорят в рамках решения проблемы расчетов.
Судя по риторике Банка России, на фоне жесткой волатильности мирового рынка криптовалют рассчитывать на их реальную легализацию для внутреннего рынка пока не стоит. Но и на нем может ускориться развитие необычных продуктов вроде того же цифрового рубля и в целом цифровых финансовых активов.
Тем более что процесс идет и с другой стороны: вынужденную креативность проявляют не только регуляторы и банкиры, но также их клиенты, многие из которых покинули страну, иногда вместе с бизнесом, но сохраняют с ней финансовые связи.
Как отмечает СЕО и основатель Letit Рустам Буркеев, санкции и внутренние ограничения буквально заставили многих граждан «погрузиться в рынок криптовалют». Сооснователь ENCRY Foundation Роман Некрасов отмечает, что «стейблкойны давно используются в России для трансграничных расчетов с субагентами среди мелких предпринимателей», на том же рынке «Садовод» товары оплачиваются китайским поставщикам в USDT. Но, подчеркивает эксперт, действительно широкой практика станет, только если под ней появится «продуманное законодательство». И теперь это уже не выглядит невозможным.
