В минувшую пятницу в Савеловском суде Москвы развалилось дело "Аэрофлота" (Ъ рассказывал об этом в субботу). Обвинявшиеся в мошенничестве и отмывании денег трое руководителей компании и их партнер из Финансовой объединенной корпорации были фактически оправданы и отпущены на свободу. Один из них — бывший заместитель гендиректора "Аэрофлота" АЛЕКСАНДР КРАСНЕНКЕР рассказал о пережитом корреспонденту Ъ АЛЕКУ Ъ-АХУНДОВУ.
— Не кажется ли вам, что такой удачный для подсудимых исход свидетельствует о том, что силы, инициировавшие дело "Аэрофлота", устали или потеряли к нему интерес?
— Травля в отношении меня продолжается уже почти шесть лет, и назвать это усталостью я бы не решился. Все мы были заложниками, хотя, когда кого-то берут в заложники, обычно выдвигают условия: вы должны сделать то-то и то-то, и тогда мы вас отпустим.
— А вам никаких условий не выдвигали? Бадри Патаркацишвили, например, утверждал, что в свое время вокруг этого дела шел настоящий торг?
— Лично мне не выдвигали. Мне не говорили, что меня преследуют за то, что я когда-то занимался научной работой, а потом бизнесом с Борисом Березовским. Все это можно додумывать. Этого не было, но Бадри, безусловно, обладает гораздо большей информацией, чем я. Его высказывания и высказывания Бориса Березовского заслуживают гораздо большего внимания. Для меня корни случившегося скорее в бизнесе. То, чем мы занимались в "Аэрофлоте" — мы первые ввезли в Россию такое количество современных самолетов и сделали компанию конкурентоспособной,— не нравилось тогдашнему руководству компании. Я имею в виду Валерия Окулова. В 1998 году он настойчиво предлагал мне покинуть компанию, а когда я отказался, случилось то, что случилось.
— Свидетельские показания на процессе давал и тогдашний гендиректор "Аэрофлота" Евгений Шапошников?
— Да, он выступал в суде. Его показания были достаточно теплые. Он подтвердил, разумеется, что его никто никогда не обманывал по поводу договоренностей со швейцарской компанией Andava, и сказал, что все, что мы делали, привело к поднятию престижа "Аэрофлота" и способствовало успеху компании. Я признателен ему хотя бы за то, что он пришел и сказал то, что сказал, хотя, конечно, он мог бы сделать для нас больше. Евгений Иванович — человек очень мудрый и, безусловно, взвешивает то, что говорит.
— Вы могли предположить, что приговор будет таким мягким?
— Узнал об этом в 6 часов вечера пятницы, 12 марта 2004 года, когда судья Игорь Шереметьев огласил приговор. Он очень высокий профессионал. Понимаете, легко засудить предпринимателей, но он этого не сделал, потому что обвинение было абсурдным. И в то же время он не мог сказать, что в предъявленных нам обвинениях не было вообще ни слова правды. Судья смягчил обвинение настолько, насколько это было возможно. Но я, безусловно, не согласен ни с одним из пунктов обвинения и вообще со всем, что произошло. Сам процесс травли сложнее и тяжелее, чем наказание. Я потерял здоровье, работу, деловую репутацию, понес значительно более серьезное наказание, чем какие-то там циферки в годах. И потом, бизнес сейчас стал очень технологичным. Мне, честно говоря, очень сложно судить о вещах, которые люди умеют делать с деньгами: кредиты, депозиты. В этом смысле я был для суда не очень подходящей фигурой. Но мой товарищ по несчастью Николай Глушков все очень красиво и четко объяснил.
— Он говорил о механизме финансовых операций, незаконность которых вменялась вам в вину?
— Да. Ведь люди, которые обвиняли нас, имеют в этой области познания на уровне четвертого класса средней школы. Скажите, как можно было в то время российской компании получить кредит в $1 млрд, когда даже государство не могло получить кредит? Обвинители были убеждены в том, что бизнесмены миллиарды обычно кладут в банке в ящик и надписывают его своим именем, чтобы не перепутать. Вот на каком уровне были их знания! Но суд счел возможным и необходимым за время разбирательства во всем этом досконально разобраться, проделав колоссальную работу. Генпрокуратура же не ставила перед собой целью повысить знания в этой области.
— Скажите, какие у вас планы на будущее теперь, когда все позади?
— Прежде всего мне бы хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. А потом я планирую создать первый в России авиационный хаб, который занимался бы оптимизацией авиаперевозок. Это позволило бы реально снизить цены, к примеру, на авиабилеты.