В Ленинградской области обнаружена часть архива Свирьского исправительно-трудового лагеря (ИТЛ), ранее считавшегося утерянным. Документы находились в фондах Выборгского областного архива. Это свыше 10 тыс. страниц — фамилии заключенных, их письма, данные о болезнях, сведения о побегах, списки сотрудников и информация о работах, выполняемых заключенными. Сейчас перед исследователями встал вопрос о поиске средств на оцифровку находки. “Ъ” публикует несколько документов из этого архива, которые раскрывают подробности из жизни лагеря.
Трудности поиска
В конце мая краевед и публицист, член Общественной палаты Ленинградской области Петр Васильев сообщил об обнаружении части архива Свирьлага — исправительно-трудового лагеря, расположенного в 260 км от Санкт-Петербурга под городом Лодейное Поле. Это один из первых лагерей в системе ГУЛАГа. Долгие годы считалось, что его документы навсегда утеряны или уничтожены. Господин Васильев вместе с другими исследователями готовился к конференции, посвященной священникам, отправленным в Свирьлаг. Работу поддерживал комитет Ленинградской области по местному самоуправлению, межнациональным и межконфессиональным отношениям, который запрашивал местные архивы о наличии информации о лагере. Одним из последних в списке оказался Ленинградский областной государственный архив в Выборге, где и нашлись документы. «Я давно занимаюсь Свирьлагом и даже получал в архивах некоторые документы, но понял, что запросы в частном порядке ничего не дадут. В архивах мне просто говорили, что у них ничего нет по Свирьлагу. Но когда поступил запрос из правительства области, то сотрудники архива ответили — да, есть»,— рассказал “Ъ” господин Васильев. По его словам, на конференции выборгские архивисты сообщили, что эти документы были рассекречены еще в 1961 году.
Как пояснили “Ъ” в комитете Ленобласти по местному самоуправлению, в выборгском архиве хранятся документы на крупнейшее подразделение Свирьлага — исправительно-трудовую колонию «Свирьстрой». Это 70 папок, свыше 10 тыс. страниц. И абсолютное большинство документов, судя по листам ознакомления, не изучалось исследователями.
Архив раскрывает подробности жизни колонии. Это списки приговоренных к исправительным работам и лишенных свободы, их переписка с родными, данные о болезнях, сведения о сотрудниках и выплатах им, доносы о побегах и меры по их предотвращению, договоры с колхозом на постройки, отчеты об использовании труда осужденных. В частности, в описи фонда (.pdf) есть такие документы: «Акты обследования И.Т.К» (37 листов, с января 1933 по декабрь 1934 года), «Обязательства заключенных по круговой поруке» (169 листов, с октября 1935 по февраль 1936 года), «Книга регистрации бежавших и задержанных заключенных» (78 листов, с февраля 1935 по май 1936 года).
«Обнаружение такого архива — уникальная ситуация, большая редкость»,— пояснил “Ъ” руководитель отдела по поиску репрессированных родственников Музея истории ГУЛАГа Александр Макеев. По его словам, архив представляет собой огромную ценность: «Ведь про Свирьлаг было крайне мало информации. На мой взгляд, самое ценное — это список содержавшихся там людей». Господин Макеев пояснил, что зачастую в следственных делах не указывалось, в какой лагерь направлялся осужденный, кроме того, некоторых переводили из одного лагеря в другой.
Будни Свирьлага
Согласно данным Музея истории ГУЛАГа, Свирьский ИТЛ был организован 17 сентября 1931 года на базе 9-го и 10-го лесозаготовительных отделений Соловецкого лагеря. К 1932 году в Свирьлаге содержались 47,4 тыс. человек. В 1937 году, перед предполагаемым закрытием лагеря, в нем находились 22,7 тыс. человек. Сам лагерь состоял из десятков лагерных пунктов, разбросанных вдоль реки Свирь, связывающей Онежское и Ладожское озера. Заключенные валили деревья, обрубали ветки и сплавляли стволы по реке. Главное управление Свирьлага располагалось в Лодейном Поле. Там же был деревообрабатывающий комбинат, при котором также работали заключенные.
Проверка деятельности лагеря в 1935 году показала, что его существование нерентабельно: из-за истощения почти половина заключенных не могла работать на лесозаготовках.
Информация о лагере обрывается в 1937 году: вероятно, он был расформирован, а выживших заключенных перевели в другие лагеря.
Самым крупным отделением Свирьлага была колония «Свирьстрой». Ее заключенные трудились на строительстве Нижне-Свирской ГЭС. Обнаруженные в архиве списки помогут восстановить их имена и сроки, на которые они были осуждены. Поиск по базе жертв политического террора «Мемориала» фамилий из обнаруженных документов «Свирьстроя», представленных “Ъ” господином Васильевым, ничего не дал. Так что, по всей вероятности, заключенных колонии нет в открытых списках. А значит, база пополнится новыми именами. Как видно из архивных документов, в «Свирьстрое» отбывали наказание, в частности, крестьянин Семен Алекс-ч Мальчик, служащий Сергей Ан. Лесницкий, крестьянин Михаил Федорович Седов, служащий Федор Ал. Зиновчук, рабочий Алекс. Филиппович Бузыня, крестьянин Ануфрий Ал. Дробанюк, рабочий Василий Платонович Петухов. Большинство было приговорено к десяти годам лагерей.
Часть заключенных «Свирьстроя» также работала на лесозаготовках. Когда происходили несчастные случаи, бригадиры отчитывались перед руководством лагеря о ЧП. 14 июня 1936 года бригадир Хомяков составил доклад о том, как травмировался рабочий колонии Федор Иванович Яковлев: «Была завалена елка, у которой была вершина в пружинном состоянии. Яковлев по своей неосторожности стал подрубать вершину елки, которая спружинила и нанесла удар по лбу, просекла лоб до крови. Причем рабочий Яковлев сразу же направлен в амбулаторию». В другом акте за май 1936 года подробно рассказывается, как подпиленная береза внезапно переломилась. Лесозаготовщики крикнули, предупреждая своих о падении, но один из заключенных, Малинин, отбежал не вверх по холму, а вниз, в сторону отката ствола. В итоге дерево ударило его сильно по голове. Он был отправлен к медикам «со слабыми признаками жизни».
Если заключенные нарушали правила, то их ждала изоляция в карцере. Руководство «Свирьстроя» вело журнал, в котором отмечалось когда, за что и на сколько суток были посажены провинившиеся. За саботаж можно было получить двое суток карцера, а за кражу — трое суток. Но большинство записанных в журнале отказывались от работы. Например, 20 августа 1935 года сразу семь человек отказались выходить на работы — Григорьев, Козлов, Визиканен, два Михаилова, Горбатовский и Николаев. Все они были арестованы на десять суток. В тот же день к ним был отправлен заключенный Баранов за вредительство на кухне, но ему дали только двое суток. На следующий день от работы отказались еще 11 человек.
Медицинский отчет показывает, что у заключенных «Свирьстроя» медики диагностировали, в частности, сифилис, истощение, куриную слепоту (гемералопию).
Написание чисел в виде дроби объясняется, скорее всего, делением осужденных на лишенных свободы и направленных на исправительно-трудовые работы (эти осужденные даже получали заработную плату, из которой часть удерживалась в доход государства). В этом случае получается, что количество больных среди лишенных свободы существенно превышало число заболевших трудообязанных. Например, в феврале 1935 года по болезням от работ было освобождено 142 приговоренных к лишению свободы и 73 трудообязанных.
В «Свирьстрое» случались побеги. Для их предотвращения надзиратели держали в каждом бараке доносчиков.
В бараке №6 за заключенными приглядывал Александр К. 13 марта 1933 года он сообщил, что шесть человек готовят попытку побега, и перечислил их фамилии. Начальство, изучив записку, сделало карандашные пометки напротив имен: «проверить», «ожидали».
Из другого документа с приказами видно, сколько могли получить премиальных сотрудники колонии за поиск и поимку беглецов. В приказе за 7 февраля 1934 года говорится: «Старшему надзирателю тов. Губину и младшему надзирателю тов. Бирюкову за добросовестное отношение к своим служебным обязанностям, а также за проявленную ими инициативу по поимке лишенных свободы выдать денежное вознаграждение: тов. Губину 20 руб., а Бирюкову 15 руб. Старшему надзирателю тов. Федорову за проявленную самоотверженность и инициативу, а также бдительность при дежурстве с 6 на 7 февраля, выразившуюся в поимке трех лишенных свободы, бежавших из-под стражи, выдать денежное вознаграждение в размере 30 руб. и благодарность».
Архив на несколько докторских
Сейчас перед исследователями встал вопрос: как получить документы из архива и обработать их? «Объем документов огромный. Исследователям предстоит долго работать с архивом»,— пояснил господин Васильев. В частном порядке получить документы практически невозможно, говорит он. На руки их могут выдать, но только для ознакомления. Можно либо переписывать бумаги, что займет массу времени, либо запросить откопировать страницы.
Копия одной страницы, согласно прейскуранту на сайте архива, стоит 40 руб. Таким образом, на 10 тыс. страниц потребуется 400 тыс. руб.
«А ведь там есть еще папки за 1929–1930 годы, которые тоже относятся к этой территории и к истории появления лесозаготовок, курируемых НКВД»,— сообщил краевед. Пока у исследователей вся надежда на правительство Ленинградской области. «Сейчас идут переговоры с областным правительством о возможности выделения финансирования для перевода архива Свирьлага в цифровой формат и последующей публикации книги о "Свирьстрое",— говорит господин Васильев.— Это будет очень серьезный вклад в историю».
В комитете Ленобласти по местному самоуправлению пояснили “Ъ”, что они помогли получить несколько копий архива для экспозиции. «Но оцифровка — это прерогатива архива»,— отметили в комитете. Там добавили, что в 2020 году комитет планирует издать книгу по истории Свирьлага на основе обнаруженных документов.
Какого-то специального алгоритма по работе с большими объемами данных о репрессированных в архивах нет, пояснил “Ъ” господин Макеев. Он отметил, что, например, при оцифровке данных исправительно-трудовых лагерей Тагиллаг и Бакалстрой, где находились плененные во время Второй мировой войны немцы, использовался грант. «В идеальном мире должна быть госпрограмма по поиску в архивах данных о лагерях ГУЛАГа и их оцифровке. Но обычно все делается за счет энтузиастов»,— отметил господин Макеев. По его словам, пока неясно, с чего начинать работу в случае Свирьлага, но уже понятно, что в этом архиве «лежит несколько докторских работ».
