Несмотря на лишение депутатской неприкосновенности, Ашот Егиазарян считает подозрения в свой адрес необоснованными
— Как вы относитесь к выдвинутым обвинениям?
— В настоящий момент мне не предъявлено никаких обвинений. В отношении меня возбуждено уголовное дело и в соответствии с законом, я являюсь подозреваемым. Хотя от этого в моральном отношении мне не легче. Безусловно, я крайне разочарован. Это ложное, надуманное подозрение, сфабрикованное моими недоброжелателями с единственной целью — вынудить меня капитулировать и позволить им осуществить рейдерский захват гостиницы "Москва". Подозрение строится на показаниях двух "заявителей"...
Первый — бывший заместитель главы российского Фонда федерального имущества Михаил Ананьев, ведавший с 2000 по 2005 год вопросами реализации конфискованного имущества, который утверждает, что я похитил его скромные личные накопления — 18 млн долларов США. Как ни странно, никаких доказательств наличия у него таких денег в материалах, представленных в Думу, нет. Есть лишь его показания, в которых он утверждает, что у него было постоянное место работы и дополнительные источники доходов. Тогда почему господином Ананьевым не представлено налоговых деклараций на доходы, которые он получал помимо основного места работы и которые он, согласно требованиям налогового законодательства, должен был задекларировать? Но следователей это не смущает! Их не смущает даже то, что в своих показаниях бывший высокопоставленный чиновник, не стесняясь, рассказывает, что, работая на госслужбе, "контролировал" частную фирму. Абсурдом являются и показания Ананьева, в которых он описывает то, каким образом он якобы передал мне деньги. Он указывает, что деньги передавал в мою приемную не он лично, а некий гражданин Миронюк, который передал их неизвестно кому, расписок и актов никаких не составлял и не помнит, не то чтобы даты, но даже и месяца и времени года, когда он передавал деньги!
Что касается показаний другого "потерпевшего", Смагина В.И., то они тоже ничем не подтверждаются, кроме его слов. Зато опровергаются его поступками. Например, им в настоящее время поданы иски на Кипре и в Великобритании. Таким образом, Смагин В.И. своими действиями подтверждает, что он участник корпоративного спора, который подлежит разрешению в арбитражных судах, а не в судах общей юрисдикции. Однако свою слабую юридическую позицию он решил усилить уголовным делом в Российской Федерации. По сути, втягивая и Генеральную прокуратуру РФ, и Следственный комитет в корпоративный конфликт, рассматриваемый в судах Лондона и Никосии в соответствии с гражданским законодательством этих стран.
Вот такие показания положены в основу выдвинутого против меня подозрения. У правоохранительных органов нет никаких доказательств, подтверждающих мою виновность.
— Как сейчас налажен ваш быт? Ваша семья с вами?
— Моя семья себя чувствует адекватно обстановке. Особой радости от вынужденного переезда за рубеж не испытывает, однако и в панику не впадает. Последние месяцы были особенно тяжелы и для моей жены, и для детей — не прекращающееся моральное давление, постоянные угрозы... Дошло до того, что на мою старшую дочь, первокурсницу МГУ, стали давить даже в стенах вуза... Для меня сейчас самое главное — безопасность родных мне людей. Именно страх за близких и стал основной причиной, побудившей меня принять решения о переезде за границу. Верю, что эта мера временная.