Девочке 15 месяцев. 8 из них девочка лежит в больнице. У нее лейкоз. Два курса химиотерапии не помогли, и теперь нужна пересадка костного мозга. Старшая сестренка не подошла Танечке в доноры, и нужно теперь искать неродственного донора за границей за €15 тыс. Папа у Танечки — безработный токарь, мама — студентка. Живут в поселке Тальники Иркутской области. 90 верст по тайге до ближайшего города.
Мы играем вот в какую игру. У Танечки есть пластмассовая собака. Такая разборная собака, что можно отцепить нос, уши, лапы, хвост. И само собачье тело можно разобрать на несколько частей. Я сижу на полу в палате онкогематологического отделения Российской детской клинической больницы, а Танечка сидит передо мной на кровати, и мы играем.
Под ключицей у Танечки стоит катетер, соединенный длинной пластиковой трубкой с капельницей. Когда девочка поднимается и пытается подойти к окну, мама ловит ее и говорит:
— Стой! Поводок короткий!
От того, что поводок короткий, девочке можно играть только сидя на кровати, а я должен сидеть на полу напротив. И мы играем.
Танечкина мама, улыбчивая 25-летняя женщина по имени Валентина, рассказывает тем временем, что ездила сдавать сессию в Улан-Удэ. И оттуда однажды позвонила мужу, а муж сказал, что Танечка играла на полу, упала и слегка ударилась затылком. Получилась шишка на затылке. Шишка на врачебном языке называется гематома, и пришлось носить девочку в травмпункт, чтобы вскрыть гематому. Валентина говорит, что вернулась через несколько дней и увидела эту гематому. Она была в полголовы.
Валентина рассказывает, а мы с Танечкой играем. Девочке не нравится собирать собаку и разбирать собаку тоже не нравится. Ей нравится дарить мне куски пластмассовой собаки. Девочка протягивает мне собачий нос и говорит:
— На! — и улыбается, когда я принимаю подарок.
А Валентина рассказывает тем временем, как девочка ее вся покрывалась синяками с ног до головы от малейшего прикосновения. Как у девочки была температура 41,6. Как девочка лежала в реанимации, и маму в реанимацию не пускали. Как в Иркутске им поставили диагноз иммунодефицит и велели лететь в Москву, а билет стоит 10 тыс. руб.
Пока Валентина рассказывает, Танечка дарит мне собачий хвост, собачьи лапы, собачьи уши и всякий раз радуется, что я с благодарностью принимаю подарки. Девочка передарила мне уже целую собаку по кускам, пока ее мама рассказывает, как ни одна государственная собака не дала им 10 тыс. руб. на самолет до Москвы.
В Москве им поставили диагноз рак крови.
— Я до сих пор не верю,— говорит Валентина.— До сих пор такое, знаете, состояние шока и неверия.
Я слушаю и потихоньку подсовываю Танечке подаренную собаку обратно. Чтобы девочка снова могла дарить мне собаку по кускам, раз уж ей так нравится всем все дарить. Раз уж у нее нет ничего, кроме пластмассовой собаки.
— Мы молодая семья,— говорит Валентина.— Нам нечего продать. У нас нет ни дома, ни машины. А поиск донора стоит €15 тыс., лекарство АТГ стоит 4 тыс., лекарство кансидас стоит 12,5 тыс. Доктор говорит, что обязательно нужна трансплантация.
Я сижу на полу перед Танечкой и по четвертому разу получаю в подарок одну и ту же собаку. Полчаса назад доктор в ординаторской рассказывал мне, что, если после двух курсов интенсивной химиотерапии в костном мозге остаются еще раковые клетки, значит, уже точно на миллион процентов химией ребенка не вылечишь. Доктор рассказывал, что, действительно, нужна трансплантация, но принять решение о неродственной трансплантации очень трудно — шансов пятьдесят на пятьдесят. Тридцать процентов детей после неродственной трансплантации умирают по разным причинам в течение первого года после операции. Еще у двадцати процентов детей лейкоз рецидивирует, возвращается.
Я поправляю смешной маленький белый носок, сползший с Танечкиной ноги, и думаю: "Господи! Посмотри на нее!"
А девочка тыкает меня в ладонь и говорит:
— На!
И сует мне в подарок желтый пластмассовый собачий нос.