Госдума в четверг рассмотрела несколько новелл к уголовному законодательству. Жителей новых регионов, деяния которых до присоединения к РФ были направлены на защиту интересов России, депутаты из-под уголовной ответственности вывели. А вот наказание для граждан, передающих мобильные телефоны в СИЗО и колонии, наоборот, ужесточили. При этом борьба с сотовыми на зоне, ставшими, по признанию авторов проекта, основным источником «воровского общака», нижнюю палату сплотила, тогда как реабилитирующие поправки вызвали некоторые разногласия.
Слева направо: первый зампредседателя комитета ГД России по госстроительству Ирина Панькина, председатель комитета по экономической политике Максим Топилин, первый зампредседателя Госдумы Александр Жуков и зампредседателя Госдумы Ирина Яровая во время пленарного заседания
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Слева направо: первый зампредседателя комитета ГД России по госстроительству Ирина Панькина, председатель комитета по экономической политике Максим Топилин, первый зампредседателя Госдумы Александр Жуков и зампредседателя Госдумы Ирина Яровая во время пленарного заседания
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ
Законопроект о порядке применения Уголовного (УК) и Уголовно-процессуального (УПК) кодексов на новых территориях сенатор Андрей Клишас, а также депутаты Павел Крашенинников и Ирина Панькина (все — «Единая Россия»; ЕР) внесли в ноябре 2022 года, а уже в декабре он был принят в первом чтении.
Среди прочего проект устанавливает, что деяние, совершенное на территории этих регионов до 30 сентября 2022 года (то есть до их присоединения к РФ), не будет признаваться преступным, если оно было направлено «на защиту интересов России или этих субъектов».
Обсуждение документа во втором чтении началось с того, что Нина Останина (КПРФ) вслед за Правовым управлением Думы обратила внимание на использованный в проекте термин «уголовное производство» (вместо используемых в УПК «дела» или «преследования»). «Чем объясняется упорное нежелание комитета привести в соответствие предложенный вами законопроект ныне действующему Уголовному кодексу?» — недоумевала депутат. Представлявшая проект Ирина Панькина назвала выбранный авторами термин «более универсальным».
Алексей Куринный (КПРФ) усомнился в другой норме, по которой «не является уголовно наказуемым деяние <…> если оно <…> было направлено на защиту интересов РФ, ДНР, ЛНР либо охраняемых законом интересов граждан или организаций» новых регионов. «Формулировка не удовлетворяет требованиям абсолютной ясности и недвусмысленности уголовного закона и создает условия для широкого и произвольного правоприменения»,— настаивал коммунист. Ирина Панькина парировала, что речь идет о «целенаправленной идее»: «Мы предлагаем специальный механизм, когда суд будет решать, преступное это деяние или не преступное».
Юрия Синельщикова (КПРФ) возмутило то, что гражданам, подвергшимся уголовному преследованию со стороны Украины, никак не компенсируют нанесенный ущерб, хотя если уж они действовали в интересах России, сделать это было бы справедливо. «Причем какой ущерб: человек обратился с просьбой зарегистрировать его на выборы, а его не регистрируют! — привел депутат пример с крымским активистом.— За тобой судимость, ты не реабилитирован — вот и вся песня». «Полагаем, что вопрос возмещения в порядке реабилитации за действия властей другого государства — это странно»,— не согласилась с подходом Ирина Панькина. В итоге документ был принят без дополнительных поправок сразу во втором и третьем чтениях.
Инициатива единороссов Александра Хинштейна, Павла Крашенинникова и Ирины Панькиной, предложивших ужесточить ответственность за передачу мобильных телефонов в СИЗО и колонии, тоже концептуально устроила всех депутатов.
«Телефоны в руках у осужденных или арестованных — это новые преступления,— разъяснил господин Хинштейн.— Это в первую очередь так называемые колл-центры, мошеннические звонки, координация действия сообщников на свободе, организация новых преступлений». За последние три года в тюрьмах изъяли почти 140 тыс. мобильников, доложил депутат и даже показал коллегам «образцы» — крошечные телефончики размером буквально со спичечный коробок. «Даже беспилотники задействованы: было перехвачено 142 беспилотных летательных аппарата, которые преимущественно несли на своем борту телефоны»,— сообщил господин Хинштейн. Столь недешевые ухищрения, по его словам, окупаются тем, что сотовый теперь — ключевой инструмент пополнения так называемого воровского общака. Бороться с напастью авторы законопроекта предлагают, повысив штрафы по соответствующему составу в КоАП (с 3–5 тыс. до 25–50 тыс. руб.) и введя уголовную ответственность (до двух лет лишения свободы) за неоднократное административное нарушение.
Заслушав статистику, депутаты Алексей Куринный и Михаил Шеремет (ЕР) поинтересовались, почему не срабатывают «глушилки» и ранее принятые законодательные меры (о блокировке номеров, «засвеченных» зэками). Александр Хинштейн пояснил, что накрыть «глушилками» все зоны и СИЗО сейчас невозможно, а закон о блокировке не относится к обсуждаемой теме. «В пояснительной записке сказано, что большинство мошенничеств совершается из мест лишения свободы. Но еще в 2021 году глава ФСИН утверждал, что совместно с ФСБ была проведена проверка и было официально заявлено, что колл-центров на территории подобных учреждений не имеется»,— напомнил однопартийцу Андрей Альшевских (ЕР). «Не большинство, а серьезная часть»,— поправил коллегу Александр Хинштейн, но наличие тенденции подтвердил, сославшись на статистику МВД. А вот заявление теперь уже бывшего, как подчеркнул единоросс, директора ФСИН он подверг сомнению: «При всем уважении, я боюсь, что говорить о полном уничтожении (колл-центров.— “Ъ”) не приходится, но надо честно признать, что количество таких преступлений из мест лишения свободы действительно сократилось». Впрочем, значительную часть телефонных мошенничеств «забрали» на себя приграничные страны, добавил Александр Хинштейн: «В первую очередь Украина, где эта деятельность идет под контролем спецслужб».
Последний аргумент, похоже, окончательно убедил депутатов, и поправки к КоАП и УК были приняты единогласно.