Русфонд начинает серию публикаций про то, как санкции влияют на российское здравоохранение. Это не личные истории пациентов, которые не могут найти лекарства. И не собрание экспертных прогнозов — они могут быть противоположными, и непонятно, кому верить. Я буду рассказывать о механизмах работы этого рынка и, как в акупунктуре, искать точки, через которые нынешние события в мире на него влияют. Затронуты все сферы — лекарства в аптеках и больницах, возможность использовать современное оборудование, развивать новые технологии, проводить исследования, сотрудничать с мировым медицинским сообществом. Начну с лекарств в аптеках.
Наш лекарственный рынок устроен своеобразно. Из 2 трлн руб.— столько в России было потрачено в прошлом году на лекарства — на больничные госзакупки пришлось 20%, а на бесплатные лекарства для амбулаторных больных — примерно 15%. В развитых странах обычно не так. В Германии, например, государственно-страховые схемы покрывают больше 80% расходов на лекарства, в других странах Западной Европы — 55–80%. А у нас, если ты лечишься не в больнице, то в основном покупаешь таблетки на свои деньги. В результате на лекарства приходится больше половины денег, которые россияне тратят на здоровье (остальное — это платное лечение, страховка, санатории). Их цены для нас очень важны.
А дефицит — в основном просто обратная сторона цен. Ведь, несмотря на отдельные скачки, они в целом растут не резко. По данным исследовательской компании DSM Group, в последние мирные недели средняя цена аптечных препаратов вообще не менялась, а с 28 февраля по 6 марта выросла на 3%. 30 руб. на тысячу, не о чем говорить. Но за следующую неделю — еще на 3%. Пару дней назад Минздрав попросил россиян не закупать лекарства впрок — но как же не покупать, когда видно, как они дорожают?
Вопрос: на сколько. Импортные — в соответствии с ростом курса доллара/евро к рублю. Некоторые эксперты говорят, что поменьше, потому что в цене лекарств есть рублевые затраты — местная дистрибуция, маркетинг. Но это небольшая доля. Так что пока получается, что лекарственный импорт подорожает процентов на 40. Его доля в России в прошлом году составляла 55% в деньгах и 33% в упаковках. Только не надейтесь, что для остальных, местных препаратов неважно, сколько стоит доллар.
80% субстанций — того, из чего делают лекарства,— у нас импортные. Из Китая, Индии, Европы. Насколько это важно? В цене оригинального препарата доля субстанции невелика — 7, 10, редко 15%. Там существенную часть цены составляет компенсация расходов на разработку. А вот у дженериков на субстанцию вполне может приходиться и половина себестоимости, говорит руководитель научной экспертизы фонда Inbio Ventures Илья Ясный. А ведь еще есть затраты на запчасти и расходники к импортному оборудованию. Так что в целом у местных препаратов зависимость от валютного курса ненамного меньше, чем у импортных.
Разрушение логистических цепочек усиливает дефицит. Никто не останавливает поставки существенных для поддержания здоровья лекарств. Но лекарства — если нет сложных холодовых режимов — везут теми же способами, что и другие товары. Нелетающие самолеты, отказ многих логистических компаний сотрудничать с Россией — все это сказывается и на лекарствах. Вероятно, тут постепенно все наладится. В начале пандемии тоже рушились традиционные пути, но им находили замену, напоминает медицинский директор «Р-Фарм» Михаил Самсонов.
Катастрофы на лекарственном рынке, скорее всего, не произойдет, но проблем, по крайней мере временных, будет много. Плохо с жизненно необходимыми и важнейшими лекарственными препаратами (ЖНВЛП): их цены, раз они «жизненно необходимые и важнейшие», регулируются государством, механизм «больше спрос — выше цены» не работает, и ЖНВЛП просто исчезают с полок. Плохо хроническим больным, для которых важно, какой из схожих препаратов использовать. Например, инсулины бывают разные, и не факт, что на рынке останется тот, который подходит конкретному пациенту с диабетом.
А еще есть мнение, что все вопросы решит импортозамещение. Но в последнее время доля российских препаратов у нас росла лишь на пару процентов в год. Это небыстрый процесс, и безопасных методов сильно его ускорить нет.
весь сюжет