 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ  Славный путь отечественной приматологии начался с неудачной попытки доказать теорию эволюции Чарльза Дарвина путем выведения человекообезьяны |
В советские времена отдых в Сухуми был немыслим без посещения обезьяньего питомника. Не только потому, что в столице Абхазии наблюдалась некоторая напряженка с достопримечательностями. В питомнике, казалось, не существовало утвержденного свыше плана проведения экскурсий, а может быть, его просто никто не придерживался. Каждый научный сотрудник излагал гостям свои собственные взгляды на приматологию вообще и конкретных обитателей питомника в частности. Одни рассказывали о многочисленных страшных болезнях, протекающих одинаково у обезьян и человека. Другие поразительно много знали о поведении разнообразных представителей обезьяньего рода. Однако всех своих коллег затмевала очень приятная дама, для которой интимная жизнь обезьян была как открытая книга. Она самозабвенно рассказывала о различиях в строении гениталий различных приматов, а описание подробностей и особенностей совокупления обезьян было ее настоящим коньком. Догадаться, что такие глубокие познания объясняются научной специализацией, было затруднительно. Ведь то, что питомник в 1927 году был создан для экспериментов по скрещиванию обезьяны с человеком, в те времена, мягко говоря, не афишировалось.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ За годы советской власти (вверху — фото 1929 года, внизу — 1950 года) сухумский питомник создал стабильное поголовье обезьян и вырастил устойчивые кадры научно-исследовательских работников |
1920-1930-е годы были эпохой смелых медицинских и биологических экспериментов. От всех болезней пытались лечить мочой беременных женщин, а для переливания использовали трупную кровь. В стране была масса сторонников евгеники, и некоторые ученые мужи носились с идеей создания Института расовой патологии. На этом фоне попытки скрестить человека с его ближайшими родственниками в мире дикой природы — обезьянами не выглядели чем-то особенно экзотичным.
К тому же научная репутация автора этой затеи биолога Ильи Иванова внушала надежды на успех. Ведь именно он был автором методики искусственного осеменения сельскохозяйственных животных. А еще в 1910 году Иванов выступил с докладом на международном конгрессе, доказывая, что скрещивание обезьяны с человеком — вполне осуществимая задача.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
В 1926 году после громкой дискуссии в прессе советское правительство все-таки выделило средства для проведения экспериментов по скрещиванию. Но вскоре после прибытия экспедиции в Африку выяснилось, что зоолог недостаточно оценил все трудности. Оказалось, что поимка целых и невредимых человекообразных обезьян — далеко не простая задача, и привыкшие употреблять их в пищу аборигены во время облав, организованных Ивановым, не слишком заботились о сохранности животных. А кроме того, результата — не только быстрого получения гибрида, но даже беременности от искусственного осеменения самок шимпанзе — добиться не удалось. В Африке он также узнал, что ни одна из женщин, контактировавших с самцами горилл, не имела от них потомства. Эксперимент грозил растянуться на годы, а деньги тем временем подходили к концу.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
В итоге подопечные Иванова вместе с экспериментатором оказались в Сухуми. Говорят, он продолжал свой эксперимент и в Абхазии, выплачивая за участие в нем мужчинам-добровольцам по 200 рублей. Деньги эти были громадными — рыбак за весь сезон получал в среднем 240 рублей,— и потому желающих находилось немало. Вот только очередные отпущенные на скрещивания средства скоро иссякли.
Как гласит легенда, за вспомоществованием Иванов отправился к Нестору Лакобе, занимавшему в автономии все высшие руководящие должности одновременно. Лакоба был глуховат, но как только понял, о чем идет речь, пришел в неописуемую ярость: ему показалась невыносимой сама мысль о появлении гибрида горцев и обезьян. И Иванов был вынужден покинуть Кавказ. Он умер в 1932 году в Казахстане.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ |
На обезьян приезжали посмотреть и многие руководители и знаменитости, отдыхавшие на Черном море. Устройством питомника и жизнью его обитателей, к примеру, интересовались партийный идеолог Емельян Ярославский и герой-летчик Анатолий Ляпидевский.
Правда, этот золотой век питомника окончился в конце 1930-х. Для экспериментов химиков и микробиологов из НКВД появилось достаточное количество человеческого материала, да и закупки обезьян за твердую валюту больше не приветствовались руководством страны. Ученым и медикам стали разъяснять, что морские свинки и собаки — вполне достойные, а главное, не наносящие ущерба бюджету подопытные животные. Единственным исключением были работы по разработке вакцин от инфекционных заболеваний, где экономия на приматах могла обойтись слишком дорого.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Сухумский питомник быстро превратился в аттракцион, привлекавший партийных деятелей всесоюзных знаменитостей и высоких гостей из стран народной демократии |
Как бы то ни было, сухумский обезьянник благополучно пережил трудные годы. В 1944 году питомник стал медико-биологической станцией только что образованной Академии медицинских наук СССР. Однако отнюдь не это стало поворотной точкой в его судьбе, и даже не преобразование его в 1957 году в НИИ. Одним из заметных научных учреждений страны он стал благодаря гонке вооружений. Обезьяны были идеальным объектом для изучения воздействия на организм радиации. Очевидцы вспоминали, что экспериментальных животных в специальных капсулах опускали в колодцы с источниками излучения, и большая часть материалов о лучевой болезни была получена именно этим путем. На приматах проще всего было отрабатывать средства нападения и защиты в бактериологической войне. Бессменный с конца 1950-х годов директор НИИ академик Борис Лапин вспоминал, что в институте велись работы по исследованию болезни, очень напоминающей невесть откуда взявшуюся атипичную пневмонию. Но когда она появилась в Китае, получить доступ к хранящимся в Москве материалам по тем работам он не смог: они до сих пор засекречены.
Итог этой работы был подведен в обширной записке Абхазского обкома партии о работе Института экспериментальной патологии и терапии АМН СССР, отправленной в ЦК КПСС в 1969 году: "Актуальность и важность исследований, проводимых на приматах, заключаются в том, что обезьяны — единственные животные, на которых можно воспроизвести и эффективно изучать большинство инфекционных и неинфекционных заболеваний человека. Они представляют исключительный интерес, а в ряде случаев являются незаменимым объектом при изучении особо опасных вирусных и бактериальных инфекций, злокачественных новообразований, вопросов иммунопатологии, радиологии, физиологии и патологии центральной нервной системы, психофармакологии, физиологии и патологии сердечно-сосудистой системы, трансплантации органов и тканей, космической физиологии и других отраслей биологии и медицины.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ Жители питомника не подозревали, что их перемещение с африканских пальм на кавказские ели необходимо для поддержания стратегического паритета СССР и США |
В институте созданы устойчивые кадры научно-исследовательских работников, высококомпетентных в проблемах приматологии. За 10-12 последних лет общий штат института вырос с 235 до 520 человек, а число научных работников увеличилось с 21 до 45. Среди научных сотрудников 8 докторов и 35 кандидатов наук.
 |
ФОТО: РГАКФД\РОСИНФОРМ "Работа с обезьянами весьма тяжела и сопряжена с опасностью для здоровья и даже жизни сотрудников",— писал Абхазский обком в ЦК. Чем чревата для обезьян работа с людьми, записка умалчивала |
Между тем Сухумский институт экспериментальной патологии и терапии, являясь единственным учреждением подобного рода в нашей стране, не в состоянии обеспечить бурно растущие потребности экспериментальной приматологии и вынужден резко ограничивать, а в ряде случаев отказывать в проведении исследований на обезьянах таким учреждениям, как Институт космической медицины, учреждения Министерства обороны СССР (Институт токсикологии и др.), ВИЛАР и многим другим, выполняющим важную государственную тематику".
Конечно, это было некоторым преувеличением. Всю необходимую помощь оборонным НИИ в сухумском институте оказывали всегда. К примеру, когда позднее в космос решили запускать обезьян, питомник предоставил для отбора 200 самых здоровых и крепких животных. Из них было отобрано 40 кандидатов в отряд космических обезьян, а затем окончательно оставлено всего десять. Интересно, что когда отработавшие свое приматы-космонавты возвращались в питомник, им обеспечивали особый режим вживания в стаю и не давали их в обиду занимавшим верхние ступеньки в иерархии самцам.
Гонка обезьяньих вооружений
Цель послания в ЦК была той же, над достижением которой бился зоолог Илья Иванов: получить дополнительные ассигнования на расширение экспериментальной базы и увеличение зарплаты.
"На сотрудников питомника,— говорилось в записке Абхазского обкома,— не распространяются льготы, которыми пользуются сотрудники инфекционных учреждений. Между тем работа с обезьянами весьма тяжела и сопряжена с опасностью для здоровья и даже жизни, так как эти животные часто бывают инфицированы болезнетворными для человека микроорганизмами. При экспериментальном воспроизведении на обезьянах ряда инфекционных заболеваний не исключена возможность заражения обслуживающего персонала".
Вот только подобные доводы не слишком действовали на руководящих товарищей в Москве. Куда больше повлиял на решение о выделении дополнительных средств другой аргумент: "Если до начала 60-х годов число специализированных приматологических центров для медико-биологических исследований во всем мире не превышало пяти-семи, то в 1968 году их число достигло 30.
Особенно показательно развитие приматологических исследований в США. До 60-х годов в этой стране такие центры практически отсутствовали. После специального ознакомления с питомником обезьян Сухумского института экспериментальной патологии и терапии АМН СССР группа американских ученых подготовила доклад конгрессу США, в результате чего в 1960 году конгресс ассигновал крупную сумму на строительство семи приматологических центров, расположенных в различных географических зонах страны, причем каждый из них занимается изучением каких-либо определенных научных проблем. К настоящему времени в США создано не менее 20 таких центров, часть которых имеет филиалы в местах обитания обезьян. Кроме того, несколько сот лабораторий научных учреждений этой страны имеют собственные виварии обезьян, количество животных в которых доходит до тысячи. Научно-исследовательские учреждения района Нью-Йорка имеют приматологический центр, созданный в 1967 году и рассчитанный на содержание пяти тысяч обезьян...
Показательны цифры импорта обезьян в США, достигающие 150-300 тыс. животных в год (в Советский Союз за последние десять лет было завезено всего 60 тыс. обезьян). При этом далеко не все завозимые в США обезьяны используются в экспериментах, что свидетельствует о накоплении резервов приматов в этой стране. Такую тенденцию следует считать оправданной, так как количество обезьян в местах естественного обитания непрерывно убывает, цены на этих животных быстро повышаются, а в некоторых государствах принят закон о резком ограничении вывоза этих животных.
В силу того, что испытание ряда медицинских препаратов дает однозначный результат только на обезьянах и человеке, исследования в области психофармакологии, имеющие оборонное значение, приняли за рубежом чрезвычайно широкий размах. Обезьяны широко используются в онкологии, особенно вирусной, в космической медицине, в радиобиологии, при изучении особо опасных инфекций (в том числе в военных ведомствах, как, например, в Холломанской военно-воздушной базе в Техасе). При трансплантации органов обезьяны используются и как доноры (при пересадке печени, легких, поджелудочной железы), и как временные носители трансплантируемых человеческих органов".
Отставания от Штатов в военной области, даже в оборонной приматологии, советское руководство допустить не могло, и институту были выделены средства на строительство производственного филиала для размножения обезьян в Адлере. А также со временем разрешили создать еще один такой филиал и два заказника, где 250 обезьян жили на свободе. Тот, который находился в Абхазии, существовал без особых проблем — там обезьян разместили на острове на реке, уйти с которого они не могли. А вот с заказником в Краснодарском крае, под Туапсе, случился скандал, едва не закончившийся его закрытием. Сбежавшая обезьяна пробралась на номенклатурную дачу и здорово перепугала руководящего партийного товарища.
Академик Лапин вспоминал, что работам по расширению института постоянно препятствовал руководитель советской Грузии Эдуард Шеварднадзе. И потому далеко не все из задуманного удалось сделать. Тот же Шеварднадзе, став руководителем независимой Грузии, положил конец работе института в Сухуми. После начала грузино-абхазской войны питомник не раз обстреливали, а обе стороны конфликта обвиняли друг друга в том, что потерявший человеческий облик противник ставит над обезьянами эксперименты в стиле Ильи Иванова.
А институт, точнее, часть его сотрудников перебралась под Адлер в свой бывший производственный питомник. Были потеряны навсегда почти 5 тыс. обезьян и практически все оборудование. Изменилось название головного центра исследования обезьян — теперь он именуется Институтом медицинской приматологии РАМН. Его сотрудники пытаются найти средства для научной работы. Но сделать это куда труднее, чем в 1920-е и 1960-е, ведь больше нет ни нужды в громких победах революционной науки, ни советско-американской гонки вооружений.
ПРИ СОДЕЙСТВИИ ИЗДАТЕЛЬСТВА ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" ПРЕДСТАВЛЯЕТ СЕРИЮ ИСТОРИЧЕСКИХ МАТЕРИАЛОВ
Свинья — наиболее близкое по физиологическим показателям животное к человеку. Свиные печень, почки и даже сердце используются для пересадки неизлечимо больным
Мышь и крыса белая специально созданы для тестирования лекарств и вакцин против гепатита, туберкулеза, лихорадки Западного Нила, а также для изучения поведенческих реакций Кошка — излюбленный объект физиологов высшей нервной деятельности. Зажав животное в специальном станке, ему вживляют в мозг электроды и раздражают током различные области мозга
|
