Снятие санкций с компаний «Русал», EN+ и Евросибэнерго вызвало умеренный оптимизм участников рынка. Успех плана Баркера показал, что решение проблемы в отношении крупных российских компаний принципиально возможно. Особенно если речь идет об интересах зарубежных контрагентов и о глобальной стабильности отрасли. Условием стала смена собственника, а иностранный контроль над компанией значительно вырос.
Программный директор Российского совета по международным делам Иван Тимофеев
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Минфин США в любой момент может вернуть компании в SDN-лист, если американским чиновникам что-то покажется не так. Однако все это мало волнует зарубежный бизнес. Компании функционируют, поставляют продукцию и не выпадают из производственных цепочек.
И все же рассматривать это событие как изменение политики санкций в отношении России преждевременно.
Их интенсивность и объем будут нарастать. Москва и Вашингтон далеки от разрешения ключевых противоречий. Политические причины санкций не устранены. Страховочных механизмов от новых проблем нет. Политический климат будет подпитывать существующие санкции и порождать новые. Вопрос лишь в том, как именно будет идти процесс — постепенно или рывками.
Более того, прецедент «Русала» и другие подобные случаи показали, что можно эффективно наказывать отдельных россиян, при этом устанавливая контроль за их активами и снимая отраслевые риски. Раз схема работает, почему бы не использовать ее и против других российских компаний? Особенно если их собственники получили «черную метку».
Теперь ключевой вопрос — кто следующий, когда именно и что послужит толчком?
Санкции от 6 апреля, под которые попал и «Русал», были введены внезапно. Формально у них были юридические основания (CAATSA и др.), но они не привязывались к каким-либо текущим политическим событиям. Что создало ощущение, что повторения стоит ждать в любой момент. В самом уязвимом положении оказываются российские компании, чья глобальная роль существенно менее уникальна в сравнении с Русалом или En+. Опасаясь новых санкций, зарубежные компании дуют на воду и вполне могут отказывать от сделок с россиянами даже там, где они разрешены.
События в Венесуэле также дают важный урок. В случае обострения внутренних проблем американцы могут пойти на резкую эскалацию санкций. С 2014 года Вашингтон наращивал давление на Каракас — в SDN-листе числилось более сотни физических и юридических лиц, вводились секторальные санкции и ограничения по долговым обязательствам.
Однако с началом противостояния Мадуро-Гуайдо давление резко усилилось. В SDN включили государственную нефтедобывающую компанию. При этом Минфин США вновь попытался сгладить издержки для бизнеса. Покупать нефть у Венесуэлы можно, но деньги за нее теперь поступают на специальный счет. Полученные средства, равно как и замороженные активы, может получить оппозиция.
Иными словами, из инструмента принуждения санкции превращаются в политическую технологию.
Теперь оппозиция Венесуэлы подпитывается ресурсами самой же Венесуэлы. Конечно, Мадуро может застопорить поставки и производство. Но наряду с технологическими сложностями, остановка добычи чревата новыми протестами. Свои деньги правительство Венесуэлы от американцев теперь не получит. Для нефтяной экономики это большая проблема. Тем более, что санкции действуют и против золотодобычи — другого источника доходов.
Санкционный январь посылает сигнал: крупную собственность могут цивилизованно забрать, а при первой слабине во внутренней политике давление кратно вырастет.