В ночь на 20 сентября 1918 года была поставлена последняя точка в истории Бакинской коммуны: ее вожди были казнены. Непродолжительное управление большевиками главным источником нефти, казалось бы, не самый важный эпизод основательно подзабытой ныне Гражданской войны. Но деятельность бакинских комиссаров из Москвы и Царицына направлял и контролировал Сталин, учившийся на практике государственному управлению. И многие из совершенных тогда просчетов повторяются до сих пор.
Бакинских комиссаров, объявленных после добровольной сдачи власти предателями, после мученической смерти в 1918 году двумя годами позже хоронили как героев
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
«Было немало путаницы»
Весной 1918 года положение захвативших власть в России большевиков точнее всего было бы назвать отчаянным. Старая армия перестала существовать, а создание новой, Красной армии, проходило с огромным трудом. Сформированные наспех части пытались оказывать сопротивление германской армии, несмотря на Брестский мирный договор, продвигавшейся все дальше и дальше на восток и юг страны. Запасы хлеба и угля катастрофически таяли. Но если зерно еще можно было реквизировать в свободных от иностранной оккупации районах страны, то после потери Донбасса и начала казачьих восстаний на Северном Кавказе в распоряжении советского правительства остался лишь один реальный источник топлива — нефтяные промыслы Баку.
Город контролировался советом депутатов, которым руководили большевики. Так что вполне логичным решением было бы укрепить их влияние усиленным финансированием, отправкой вооружения и по возможности войск. И поручить управлять городом и промыслами, не усложняя и без того непростую ситуацию.
Однако этому препятствовали три обстоятельства. О первом позднее писал находившийся в 1918 году в Баку А. И. Микоян:
«В среде кавказских большевиков было немало путаницы вокруг способов разрешения национального вопроса для народов Кавказа. Это обстоятельство наложило свой отпечаток на весь ход борьбы за советскую власть на Кавказе и, несомненно, облегчило буржуазным шовинистам создание барьера между рабочими разных национальностей и между революционным пролетариатом и крестьянством».
Но Ленин решил эту проблему радикальным способом. Судя по сохранившимся в архивах документам, он, не прекращая интересоваться бакинскими и кавказскими делами, переложил их решение на Сталина. Формально же еще 16 декабря 1917 года чрезвычайным комиссаром Кавказа назначили председателя Бакинского совета С. Г. Шаумяна, который опять же, судя по сохранившимся письмам и телеграммам, главным образом исполнял указания Сталина.
Хотя получали их в Баку совсем не просто. Надежная радиотелеграфная связь с Баку в то время отсутствовала. Телеграммы из Москвы отправлялись в Астрахань или в Ташкент, откуда передавались в Баку. Причем порой с грубейшими искажениями текста. Скорость доставки таким путем также оставляла желать много лучшего. Впрочем, как и конфиденциальность такой переписки. Если в каких-то случаях и применялось шифрование, то бакинские руководители сами делали его бессмысленным. Некоторые телеграммы из Москвы они попросту публиковали в газетах.
Так что важные указания из Москвы и информация о ситуации в Баку и Закавказье отправлялись письмами. Но железнодорожное сообщение с центром было перерезано. Поэтому важнейшие депеши неторопливо доставляли морем из Баку в Астрахань, а затем без особой спешки в Москву или Царицын. Тем временем ситуация, как это и случалось не раз, могла кардинально перемениться.
Эту проблему могла бы решить установка в Баку мощной радиостанции с хорошо подготовленной обслуживающей командой. Шаумян просил, Сталин обещал, но отсутствие необходимых ресурсов было самой главной проблемой, с которой сталкивалась вся советская республика.
Если винтовками центр и мог помочь Баку, то с другой боевой техникой возникали серьезные проблемы. К примеру, в марте 1918 года Московский военный округ после основательного нажима Сталина выделил бакинским товарищам только два аэроплана и два броневика. Шли переговоры и о выделении малых канонерских лодок для защиты нефтепромыслов с моря. Но в конце концов Сталин написал Шаумяну, что лучше вооружить торговые пароходы, имеющиеся в Баку.
Однако получить оружие было гораздо легче, чем самое необходимое — хлеб. В Баку все сильнее и сильнее начал ощущаться его недостаток. Но Сталин считал другую проблему гораздо более актуальной.
«Четкие, конкретные указания»
Большевики, хотя и руководили Бакинским советом, не обладали в нем большинством, а имевшиеся в городе вооруженные люди подчинялись не столько им, сколько различным национальным и политическим силам. Но Сталин настаивал на проведении советизации без промедления. О том, что в действительности послужило толчком к тому, что позднее называлось «мартовскими боями в Баку», споры продолжаются до сих пор.
В воззвании Комитета революционной обороны Баку, который возглавлял Шаумян, говорилось:
«Националисты из партии "Муссават" и идущие за ними контрреволюционные элементы открыли уже военные действия против совета. Мы дадим этим преступным элементам достойный отпор. Мы будем вместе с тем разоблачать этих врагов революции, говорящих от имени всей мусульманской нации о том, что они являются прежде всего врагами мусульманских трудящихся масс.
Мы призываем мусульман и армян, рабочих и демократические элементы всех национальностей не поддаваться провокации шовинистических элементов и в настоящий решительный момент открыто, бесстрашно, с оружием в руках встать под красное знамя Комитета революционной обороны Баку».
В опубликованном в 1941 году сборнике документов по истории Гражданской войны его составители так описывали ход и результаты этих событий:
«31 марта 1918 г. началась вооруженная схватка с азербайджанской контрреволюцией. Муссаватисты, выступившие против советской власти, встретили сокрушительный отпор со стороны советских частей. Три дня на улицах Баку шел ожесточенный бой. Советскими войсками руководил комитет революционной обороны Баку во главе с Шаумяном. Муссаватистская контрреволюция была разгромлена. Победа Бакинского совета в мартовских боях окончательно укрепила советскую власть в Баку. Комитет революционной обороны обложил капиталистов контрибуцией, закрыл буржуазные газеты, распустил бакинскую городскую думу. 25 апреля 1918 г. был создан Бакинский совнарком во главе с С. Г. Шаумяном».
Многочисленные жертвы среди мусульманского населения восстановили против большевиков всех мусульман Закавказья. Но руководящие товарищи сочли этот факт второстепенным и продолжили ускоренную советизацию.
«Бакинский совнарком,— говорилось в том же труде,— развернул широкую работу во всех областях социалистического строительства. Этой работой непосредственно руководил И. В. Сталин. Он давал бакинским большевикам сначала из Москвы, а с июня 1918 г. — из Царицына четкие, конкретные указания по всем политическим, хозяйственным и военным вопросам. Бакинский совнарком конфисковал помещичьи земли, отменил частную собственность на городские имущества, провел национализацию банков и крупных рыбных промыслов, установил государственную монополию на продажу хлопка. Особенно большое значение имела национализация нефтяной промышленности и Каспийского торгового флота».
В Москве против национализации промыслов и флота категорически возражали специалисты из Высшего совета народного хозяйства и Главного нефтяного комитета, опасавшиеся, что скоропалительная национализация приведет к снижению добычи и срыву вывоза нефти из Баку. Но Сталин, обвинив их в саботаже и оппортунизме, добился поддержки Совнаркома РСФСР в вопросе национализации.
При этом как-то забылось, что за снабжение и оплату труда рабочих теперь отвечают только большевики.
«Выжечь дотла»
Сталин решил продолжить советизацию и организовать наступление бакинских войск сразу на нескольких направлениях, в том числе и на Тифлис. И в декларации, принятой в апреле 1918 года Бакинским совнаркомом, говорилось:
«Гражданская война продолжается и сейчас. Передовые отряды наших товарищей из Красной гвардии и Красной армии сражаются в Петровске, в Шемахе, устанавливают советскую власть в Ленкорани, Дербенте, Кубе, Сальянах и пр. Для окончательного торжества советской власти, для распространения этой власти на все Закавказье так же, как и для проведения в жизнь указанных выше мероприятий, необходимо продолжать победоносно начатую гражданскую войну».
Для внесения классового раскола внутри национальностей, быть может, следовало бы провозгласить автономию татар, армян и пр.
А Сталин в письме Шаумяну 12 мая 1918 года писал:
- Вы продолжаете двигаться вперед как часть Российской Федерации, под флагом "Восстановления порядка" (против резни), "Проведения в жизнь Брестского договора, нарушаемого Тифлисскими самозванцами";
- мы вам присылаем подкрепление;
- вы усиленно вывозите нефть в Астрахань или Красноводск как в более безопасные места для хранения (осторожность не помешает)…
Ты понимаешь, что необходимо напряжение всех сил для осуществления этого плана, и мы не сомневаемся, что ты не пощадишь себя… Нам кажется, что по отношению к Дагестанским и прочим горским бандам, мешающим продвижению поездов с Сев. Кавказа, нужно быть особенно беспощадным: нужно предать огню ряд аулов, выжечь дотла, чтобы впредь им неповадно было делать набеги на поезда.
Нам кажется также, что для внесения классового раскола внутри национальностей, быть может, следовало бы провозгласить автономию татар, армян и пр., конечно, на советских началах».
Но военные успехи бакинских войск продлились недолго. 23 мая 1918 года Шаумян телеграфировал Сталину:
«Елисаветпольские беки начали новый поход против нас. В районе Аджикабула произошли вчера столкновения конницы с нашими отрядами, охранявшими подступ к Баку. Помощь людьми и оружием нужна спешно… Для организации Советской власти в Бакинской губ. и Дагестанской области требуются расходы».
Опасность нарастала, помощи не было, и 27 мая 1918 года Шаумян телеграфировал уже Ленину:
«Положение Баку ухудшается. Сообщают от 23 мая из Тифлиса о согласии Закавказского комиссариата пропустить два турецких полка на Баку. Наш отряд 2000 человек дошел до Гудермеса, но вернулся обратно, не достигнув до Червленной. Причины: первая, трудность задачи, вторая, просьба делегации Терского народного совета вернуться обратно ввиду ожидающегося разрешения вопроса об открытии дороги. От Северного Кавказа помощи не ждем, необходима помощь через Астрахань. Срочно».
Как и можно было ожидать, национализация не лучшим образом сказалась на вывозе нефти. 19 июня 1918 года Шаумян писал:
«Нефтяных запасов у нас приблизительно 80 миллионов пудов, керосина около 12 миллионов, бензина — полмиллиона. Вывозили нефть мало, благодаря неисправности судов, продовольственных затруднений и некоторой дезорганизации среди моряков; вывозится приблизительно 600 тысяч пудов в день, принимаем все меры для увеличения вывоза. Хлопок начали вывозить».
Получив помощь, Бакинский Совнарком на какое-то время снял остроту проблемы вывоза, а его войска даже начали контрнаступление. 20 июня 1918 года в телеграмме из Баку говорилось:
«По донесению командира бригады Амазаспа, 16 июня авангардный батальон бригады при командире в 9 часов утра вступил в бой с противником у деревни Карамарьян, войска противника состояли из нерегулярных войск грузин, муссаватистских татар и банд Дагестанцев, в форме нашей пехоты, общей численностью в 2 тыс. человек. После семичасового упорного боя противник обратился в бегство, понеся потери десятыми убитыми, много раненых, оставляя оружие. Потери батальона — четыре раненых».
«Рабочие дрогнули»
Война шла с переменным успехом. Но 2 июля 1918 года Шаумян доложил:
«В рядах противника появились регулярные турецкие части; командный состав артиллерии и пулеметчиков в значительной части турецкий».
После появления на фронте регулярных турецких войск ситуация резко изменилась. Многие участники «мартовских боев» опасались, что турки возьмут город и начнут мстить.
21 июля 1918 года Сталин писал Ленину:
«По сообщению из Баку от Шаумяна эсеро-дашнаки в Совете требуют призвания англичан в Баку на помощь. Часть армии и флота, сагитированная агентами англо-французов, требует того же».
На митингах в районах и на заседании Совета рабочих депутатов социал-предательское предложение о приглашении англичан получило большинство
Необходимую помощь Бакинской коммуне центр прислать не мог, но требовал, чтобы ее руководители ни в коем случае не соглашались на сдачу города британцам.
«Рабочие дрогнули,— вспоминал Микоян.— Не было хлеба. Голод гулял по рабочим кварталам. Баку был отрезан от источника доброкачественной воды. Под стенами города скапливалось все больше и больше контрреволюционных полчищ. Гуд артиллерийского огня заглушал притихшие заводские гудки. Страх возможной расправы контрреволюции подтачивал силы рабочих. Пользуясь легальностью, эсеровско-меныневистские прохвосты безнаказанно отравляли сознание рабочих мыслью о том, что стоит им захотеть и несчетное количество «культурных» английских войск придет на помощь своим «братьям-союзникам» против турок, спасет город. На митингах в районах и на заседании Совета рабочих депутатов социал-предательское предложение о приглашении англичан получило большинство. Очутившись в меньшинстве, большевики сдали власть победившим в Совете меньшевикам и эсерам. Эсеры, меньшевики и дашнаки, захватив власть в свои руки, пригласили англичан в Баку».
Потом был приход англичан и уход англичан, взятие турками Баку и месть мусульман. И на этом фоне — неудачная попытка эвакуации бакинских большевиков в Астрахань, их арест, освобождение, отправка в Красноводск, новый арест и казнь.
В Москве бакинских комиссаров за добровольную сдачу власти сначала обвиняли чуть ли не в предательстве. Потом объявили героями, а всех участников их задержания, арестов и казни упорно искали, судили и чаще всего приговаривали к высшей мере наказания.
Но все это не меняло сути происшедшего. Даже путем чрезвычайного напряжения, малыми силами при ограниченных ресурсах нельзя решить задачи огромного размаха.