Суд решил вызвать Игоря Сечина на допрос по делу Алексея Улюкаева. Глава «Роснефти» является одной из ключевых фигур в расследовании — по версии обвинения, именно у него вымогал взятку бывший министр экономического развития. Ситуацию в беседе с ведущей «Коммерсантъ FM» Наталией Боевой прокомментировал директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
Фото: Евгений Павленко, Коммерсантъ / купить фото
— Что, по вашему мнению, означает желание прокурора вызвать Игоря Сечина в суд?
— Дело Улюкаева действительно развивается крайне любопытно, и я практически уверен, что Игорь Сечин совершенно не ожидал таких поворотов в деле. Мы помним первую «бомбу» — зачитывание расшифровки аудиозаписи разговора Сечина и Улюкаева, где была масса любопытнейших подробностей. Неслучайно Сечин сразу же дал очень жесткий комментарий, заявил даже, что там была некая гостайна. Все это было сделано с подачи Генеральной прокуратуры. Теперь второй акт: прокуратура настаивает на приходе Игоря Сечина в суд как свидетеля. С точки зрения процедуры это логично, потому что, безусловно, Сечин — ключевой свидетель. И в деле масса таких неясностей. Почему? Улюкаева обвиняют в том, что он вымогал взятку за приватизацию «Башнефти», при этом в расшифровке разговора Сечина и Улюкаева «Башнефть» не упоминается нигде, не упоминаются напрямую и деньги. Напомню, там Сечин говорит: «Мы выполнили поручение, извини, что долго». Нигде он не говорит: «Возьми, товарищ министр, деньги за "Башнефть"». Потом пошли некие сведения, что во время игры на бильярде Улюкаев показал на пальцах цифру «два» — это все тоже выглядит достаточно странно. Естественно, возникает вопрос: если официально обвинение заключается в том, что вымогались деньги за одобрение сделки по «Башнефти», где мы это видим в материалах и доказательствах? Что тогда все-таки произошло? Конечно, все эти подробности логичнее спросить у Игоря Сечина, который знает гораздо больше всех нас вместе с Улюкаевым. И кстати, Улюкаева было бы неплохо тоже расспросить поподробнее — очевидно, что он ряд вещей не договаривает. Например, все-таки установлено, что он нес этот чемодан с деньгами, чемодан весил 20 кг по версии водителя, и что же там было по его версии? В этом плане, конечно, показания Сечина и Улюкаева, безусловно, просто необходимы с точки зрения понимания того, что же случилось тем вечером и той ночью в офисе «Роснефти». Ясно, что Сечин не желает давать эти показания, и для него приход в суд крайне нежелателен.
— Допрос, наверное, может пройти за закрытыми дверями в случае, если он явится в суд, как это было с генералом Феоктистовым, например.
— Да, я не исключаю, что будет какая-то схема выбрана без прихода Сечина, потому что понятно, во что это превратится — будет настоящее шоу. Игорь Сечин таких историй не любит. Но, конечно, любопытно, что Генеральная прокуратура всячески пытается добиться от Сечина прямой речи и прямых высказываний, опубличивает его роль в этой истории. С самого начала, как только были опубликованы расшифровки, возникло предположение, что здесь, наверное, не обходится без конфликта различных кланов и элит, и прокуратура явно пытается роль Сечина в этой истории сознательно подчеркнуть.
— Какой сигнал подан элитам тем фактом, что главу «Роснефти» вызвали в суд?
— Было с самого начала понятно, что арест федерального действующего министра — это история супергромкая, и без последствий для политической системы она не пройдет. И если арест Улюкаева был осуществлен с целью достигнуть некоторых конъюнктурных моментов — тогда как раз решался вопрос о приватизации «Роснефти», и из распечатки, кстати, разговора Сечина и Улюкаева мы видим, что шла борьба. Тот же Улюкаев там напрямую говорит: не надо китайцам продавать, продавай японцам. Японцам, как мы знаем в итоге, ничего не продали, как раз акции в конечном итоге достались китайцам по сложной схеме. Даже из этого можем сделать вывод, что шла серьезная борьба вокруг этих акций «Роснефти». И я не исключаю, что арест Улюкаева был частью борьбы за эту схему. Хорошо, тактические цели реализовали, но при этом все равно пришлось арестовывать действующего федерального министра, чего не было в постсоветской истории ни разу. Естественно, это не могло пройти без следа, и я думаю, что у президента по этой истории некоторое количество вопросов было. Но есть и другие заинтересованные лица, ведь тактический вопрос решился, акции проданы, и, в общем-то, в Улюкаеве уже особого смысла нет. Но мы видим, что другие игроки, наоборот, пытаются из этого дела сделать такую политическую историю.