Некролог
Фото: AFP
Фото: AFP
Не сыграй Боуи ни одной роли, место в пантеоне великих актеров он занял, едва Зигги Стардаст, как лезвием ножа, распорол своим телом пространство сцены. Первый актер на рок-сцене, первый рокер, не равный на сцене себе в жизни. Мир восхищался Федором Шаляпиным, без видимого труда певшим и игравшим одновременно: как такое возможно? Боуи — такой Шаляпин рок-н-ролла.
В кино он играл не много, зато восхитительно беспорядочно. Красноречивее всего говорят об актере роли, от которых он отказался. Особенно если они "сидели" бы на нем как влитые. Боуи отмахнулся от злодея Зорина ("Вид на убийство" Джона Гленна) и капитана Крюка у Спилберга. Но повышенная интеллектуальная требовательность тут ни при чем.
В его фильмографии никакой логики. На одном ее полюсе майор Селлерс ("Веселого Рождества, мистер Лоуренс" Нагисы Осимы, 1983) пересекает плац концлагеря, чтобы поцелуем в губы лишить жизнь самурая-коменданта всякого смысла, а себя — жизни. На другом полюсе — озвучивание императора Урдалака Ужасного в "Артуре и минипутах" (2006) Люка Бессона. Отказав Спилбергу, он заглянул в, прости господи, "Образцового самца" (2001) Бена Стиллера. Пренебрег "бондианой", чтобы мелькнуть в образе киллера-джентльмена в абсурде на тему бессонницы "В ночи". Джон Лэндис снял фильм, как отменную вечеринку, созвав пару дюжин замечательных людей: Карла Перкинса, Роже Вадима, Дэвида Кроненберга. Мог ли Боуи пропустить такую тусу, да и ради чего: скучать у Гленна, наблюдая, "как дублер падает со скалы"?
В тусовке участвовал и Джим Хэнсон: Боуи объявится королем гоблинов в его сказочке "Лабиринт" (1986). Боуи плевать на место режиссера в любой иерархии, на его "Оскары" и кассу. Он движим одним эстетическим критерием: цепляет — не цепляет. Пусть тот, кто убедительнее сформулирует смысл творчества, первым бросит в него атомную бомбу.
Сыграв в авангардистской "коротышке" Майкла Армстронга "Образ" (1967), он почти десять лет манкировал кино, хотя в "свингующем Лондоне" только мертвый не лез в кинозвезды. На экран затащит его Николас Роуг — режиссер с дурной репутацией, работающий, не выходя из алкогольной комы. Эта репутация, грустная нелепость истории инопланетянина, застрявшего на Земле в поисках воды, способной спасти его планету, рифма с образом Зигги, сложившись, вовлекли Боуи в авантюру "Человека, упавшего на Землю" (1976).
В "Твин Пикс: Огонь, иди за мной" (Дэвид Линч, 1992) он материализуется из ниоткуда и растворится в никуда. Так, заглянул на огонек по пути из "Черного вигвама" в "другое место". Боуи цепляли "другие места", одно такое он обнаружил на Земле — Берлин. Окольцованный, заведомо принесенный в первую жертву будущей войны, населенный призраками кабаре и нацизма. Три фильма берлинского периода — три исполненные мечты. "Прекрасный жиголо, бедный жиголо" (1978) Дэвида Хэммингса — шанс оказаться в веймарском Берлине в обществе его живого призрака Марлен Дитрих. "Ваал" (1982) Алена Кларка по первой, нигилистической пьесе Брехта — поклон "отцу" Мэкки-Ножа: Уильям Берроуз ошарашил Боуи тем, что "дикие парни" его юности называли свои 18-дюймовые ножи Bowie Knife. "Мы — дети вокзала Цоо" (1981) Ули Эделя (Боуи — композитор экранизации книги несовершеннолетней наркоманки-проститутки) — экскурсия в современную клоаку: любил он это дело.
Мог зацепить Боуи и его персонаж. "Последнее искушение Христа" (1988) Мартина Скорсезе — скука ведь смертная. Но стать Пилатом, послать Христа на смерть: какой концепт! Энди Уорхол оспаривал у Боуи звание главного инопланетянина Земли, но, умерев, проиграл. Боуи закрепил первенство, сыграв Энди ("Баскья" Джулиана Шнабеля, 1996).
"Я встретил человека, который был живым мертвецом. Он неестественного цвета, совсем не того, чтобы быть человеческим существом",— вспоминал он нью-йоркского инопланетянина. Сам Боуи однажды поиграл в "живого мертвеца" — вампир Джон рассыпался в прах в "Голоде" Тони Скотта (1983). Но смерть для него — одноразовое амплуа: зацепила, он поматросил да бросил. У Осимы он поспешал на свидание с ней с цветком в зубах, как на вечеринку, сулящую прекрасные сюрпризы.
