Вчера в Георгиевском зале Кремля президент России Владимир Путин зачитал одиннадцатое по счету послание. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ настаивает на том, что мы увидели если не нового Владимира Путина, то по крайней мере обновленного, и объясняет почему.
Президент России Владимир Путин прошел сквозь двери Георгиевского зала так же решительно, как сквозь рифы собственного послания
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
В Александровском и Андреевском залах Кремля за 40 минут до начала обстановка была крайне оживленная. Здесь регистрировались слушатели послания. Они отстаивали некоторую очередь, чтобы получить регистрационные удостоверения, и вставали в другую — за пирожками, чаем и тархуном. Я увидел подозрительно довольного жизнью лидера КПРФ Геннадия Зюганова (впрочем, для него, как зарегистрированного критика власти, наступают времена, о которых он мог только мечтать, то есть тяжелые для этой власти настолько, чтобы было за что ее критиковать с утроенной силой, но не настолько тяжелые, чтобы она сменилась вместе с зарегистрированными критиками).
Демонстрировал обязательную активность и, таким образом, хорошую форму лидер ЛДПР Владимир Жириновский. Телеканалу "Россия" он подробно рассказывал, какие налоги надо немедленно отменить, чтобы страна рванула вперед, скинув налоговые оковы:
— Прежде всего убрать все налоги на недвижимость! Пусть покупают квартир сколько хотят и не жалеют потом об этом!
Очевидно, квартирный вопрос с его новыми налогами на недвижимость и в самом деле кровно интересует Владимира Жириновского.
А вот армянской журналистке, которая робко поинтересовалась у него перспективами развития отношений между Россией и Арменией, не повезло.
— Армения?!. — вскричал Владимир Жириновский.— У меня через пять минут послание (у армянской журналистки должно было сложиться полное впечатление, что это он его и зачитает.— А. К.), а вы — про Армению! Скажите еще, чтобы я Монголией сейчас занялся!
Один делегат негромко, но внятно рассказывал коллеге, что это, конечно, самое засекреченное послание из всех засекреченных, что ему довелось слушать в последние годы.
Минут через десять у другого столика я слышал:
— Да ладно! Все известно, что скажут! Амнистия капиталов... Налоговые каникулы... Ничего не скажут! Как всегда!
Глава Крыма Сергей Аксенов рассказывал, конечно, о своем:
— Эти санкции нам далеко нипочем!
Суперньюсмейкером оказался вошедший глава "Роснефти" Игорь Сечин. Его окружили, кажется, все журналисты, какие в этот момент оказались в наличии в Александровском зале, то есть все 150 человек. И тут уж событием неизбежно стало то, что он никому ничего не сказал, а если и сказал, то никто в этой суматохе ничего не услышал. По крайней мере, именно это событие журналисты еще пару минут обсуждали.
Я искал глазами главу Чечни Рамзана Кадырова. Было, впрочем, маловероятно, что он успеет прилететь после всех ночных и утренних событий в Грозном (глава Чечни все это время руководил спецоперацией по уничтожению террористов в центре столицы своей республики) . И все-таки он прилетел. Я не ошибся в нем. Он не мог не прилететь на встречу, назначенную Владимиром Путиным.
Министр "по связям с Открытым правительством" Михаил Абызов вошел в зал, осмотрелся, увидел питающихся у столиков делегатов — и не пошел туда.
— Сейчас не время кушать! — пояснил он в ответ на мой вопрос.
— А для чего сейчас время? — поинтересовался я.
— Сейчас время работать,— вздохнул он.— Очень много. Такой челлендж...
Вызовов и правда хватает. Предстояло понять, чем ответит на них Владимир Путин в послании.
— Мероприятие начнется через три минуты! — раздался в Георгиевском зале голос диктора.— Мы просим вас не суетиться, а быстренько занимать свои места.
С делегатами разговаривали так, как они, видимо, давали повод с ними разговаривать: не надо было пытаться поздороваться каждому с каждым и всем со всеми.
Услышав это, от неожиданности сел даже вице-премьер Дмитрий Козак, не успевший еще толком наздороваться с первым рядом делегатов.
Через пять минут после того, как Владимир Путин стал читать послание, стало ясно, что именно над первой частью президент уж точно работал сам последние два дня в Сочи.
Историческим событием уходящего года он, конечно, назвал "воссоединение Крыма и Севастополя с Россией", пересказав при этом, как все происходило.
Он делал это так подробно и настолько не в первый раз, что в какой-то момент показалось: Владимир Путин, снова и снова доказывая, как он был прав и насколько легитимно все вышло, девальвирует и правоту, и легитимность.
Впрочем, на этот раз президент России зашел в объяснении своей позиции даже дальше, чем обычно:
— Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь... И это дает нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение, так же как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда.
Слово "навсегда" звучало еще не раз. Владимир Путин хотел еще раз (и два, и три) сказать, что в истории с Крымом никогда уже и ничего не изменится (тем более что теперь это наша Храмовая гора) и пора бы всем свыкнуться с этим и уже отменить, что ли, эти бессмысленные санкции.
И когда он говорил про "кровавые события в Одессе, когда людей сжигали заживо" — это говорил и писал именно он. И про "последовавшие затем попытки с помощью вооруженных сил подавить людей на юго-востоке, несогласных с этим беспределом". И про то, что "это просто чистый цинизм".
И вот это тоже: "Иногда даже не знаешь, с кем лучше разговаривать — с правительствами некоторых государств или напрямую с их американскими покровителями и спонсорами... В случае с соглашением об ассоциации Украины с ЕС вообще не было никакого диалога, я уже об этом говорил. Нам было сказано, что это, мол, не ваше дело. Если говорить по-простому, по-народному, просто послали подальше".
Для большинства сидящих в зале, уверен, это была уже давно неактуальная информация. Почти все они были тут, в Георгиевском зале, весной, когда Владимир Путин читал послание исключительно по теме Крыма, и все они это тогда услышали, поняли, приняли, одобрили, зафиксировали аплодисментами.
А он сам и сейчас продолжал доказывать себе собственную правоту тогда. И будет доказывать, наверное, всю оставшуюся жизнь.
А когда он вдруг заговорил про то, что "сегодня нужно не политиканствовать, не раздавать громогласные, пустые обещания, а оказать помощь экономике Украины, разумеется, под реформы", почти все, похоже, поняли это так, что он предложил эту помощь и что, наверное, глумится над Украиной, потому что, конечно, не будет же на самом деле оказывать помощь режиму, который пришел к власти в результате госпереворота, и так далее.
Но президент не это имел в виду. Он говорил не о себе и не о России. Он имел в виду Запад. Это его Владимир Путин призывал помочь Украине и не видел, что "наши западные коллеги горят желанием это делать". (А Россия "уже внесла свой огромный вклад в поддержку Украины... Это $32,5-33,5 млрд только за последнее время.)
Санкции для Владимира Путина по-прежнему попытка поставить Россию на колени, и "если бы всего этого (Крыма.— А. К.) не было, то придумали бы какой-нибудь другой повод для того, чтобы сдержать растущие возможности России, повлиять на нее, а еще лучше — использовать в своих интересах".
Президент высказался и поводу не завершившихся к этому моменту событий в Грозном, предварительно вспомнив, "кто и как практически в открытую поддерживал у нас сепаратизм и даже прямой террор, называл убийц, у которых руки были по локоть в крови, не иначе как повстанцами, принимал их на самом высоком уровне".
— Сейчас эти "повстанцы" опять проявили себя в Чечне. Уверен, местные ребята...— президент запнулся (в этом — "местные ребята" — сказывались, очевидно, утренние телефонные разговоры с Рамзаном Кадыровым, который по-другому своих ребят и не называет; а с другой стороны, президент таким образом передал привет "местным ребятам", дал понять, что мысленно он вместе с ними...— А. К.), а потом поправился: — Местные правоохранительные органы достойно справятся. Именно они сегодня работают по ликвидации очередной вылазки террористов. Поддержим их.
Поддержали. Аплодисментами.
Через пару минут Владимир Путин уже сравнивал тех, кто собирался в конце прошлого века и в начале этого "пустить страну по югославскому сценарию распада и расчленения", то есть "наших западных партнеров", с Гитлером, у которого в свое время это тоже не получилось.
И это был тоже тот Владимир Путин, которого ни с каким другим не спутаешь: самый последний, расставшийся с иллюзиями по поводу партнеров, готовый принимать их такими, какие они есть, то есть живущими двойными стандартами в нелюбви, а вернее, в ненависти к России.
И в этом состоянии, конечно, будет продолжаться работа по созданию глобальной системы ПРО США, но Россия, как всегда, ответит: "Сомнений в том, что мы ответим, нет никаких. Это будет сделано. И возможности, и нестандартные решения у России есть".
Иногда казалось, что Владимир Путин заговаривает аудиторию — и слушатели становятся все более благодарными:
— Мы сами никогда не пойдем по пути самоизоляции, ксенофобии, подозрительности, поиска врагов. Это все проявления слабости, а мы сильны и уверены в себе.
"Мы сильны и уверены в себе..." — казалось, нестройным, но уверенным хором повторит сейчас зал на этом сеансе массового гипноза.
Экономическую часть послания Владимир Путин вряд ли писал или хотя бы переписывал сам. Он, видимо, озвучивал главные тезисы перед написанием, и теперь вдруг возникало впечатление, что перед нами тот Владимир Путин, который зачитывал самое первое послание, поразившее всех своим либерализмом. Прошло 14 лет, прежде чем Владимир Путин напомнил себя образца двухтысячного года.
И если с иллюзиями во внешней политике он расстался, то иллюзии в экономике, казалось, вернулись к нему. И в этом смысле главная, может быть, фраза, которую он произнес: "Свобода для развития в экономике, социальной сфере, в гражданских инициативах — это лучший ответ как на внешние ограничения, так и на наши внутренние проблемы".
И хотелось бы, чтобы она запомнилась, и прежде всего самому Владимиру Путину.
Президент сказал и о том, что "надо максимально снять ограничения с бизнеса, избавить его от навязчивого надзора и контроля"; и о том, что "каждая проверка должна стать публичной, в следующем году для этого запускается специальный реестр — с информацией о том, какой орган и с какой целью инициировал проверку, какие результаты получены"; и про надзорные каникулы для бизнеса: "Если предприятие приобрело надежную репутацию, в течение трех лет не имело существенных нареканий, то следующие три года плановых проверок в рамках государственного и муниципального контроля вообще не проводить"; и что малый и средний бизнес получит госзаказы; и о том, что надо на ближайшие четыре года зафиксировать действующие налоговые условия "и к этому вопросу больше не возвращаться, не менять их"; и что для малых предприятий, которые регистрируются впервые, "будут предоставлены двухлетние налоговые каникулы"; и про "полную амнистию капиталов, возвращающихся в Россию. Именно полную!"
Это обстоятельство он разъяснил подробно:
— Это значит, что, если человек легализует свои средства и имущество в России, он получит твердые правовые гарантии, что его не будут таскать по различным органам, в том числе и правоохранительным, трясти его там и тут, не спросят об источниках и способах получения капиталов, что он не столкнется с уголовным или административным преследованием и к нему не будет вопросов со стороны налоговых служб и правоохранительных органов. Давайте это сделаем сейчас. Но один раз!
За один-то раз вряд ли получится. Все равно же бизнесмены (если они, конечно, бизнесмены, а не люди, которые решили сыграть с Владимиром Путиным в игру, кто больший романтик, они или он) будут думать, что вот сейчас вскроют всех, кто решил легализоваться, а потом как-нибудь обязательно припомнят и спросят. Ведь деньги любят тишину, а не легализацию.
После этого Владимир Путин вдруг вернулся к сеансу массового гипноза. В условиях, когда все уже уверены в том, что надвинувшийся экономический кризис не обойдет страну стороной, а накроет ее всю, президент рассказывал, что необходимо стремиться к удвоению объемов дорожного строительства и что для этого есть все условия.
Регионы, по его мнению, "должны поддержать экономический и промышленный рост в стратегически важных регионах страны".
И "уже принят закон об особой экономической зоне в Крыму: здесь будут созданы благоприятные условия для бизнеса, аграрной и туристической отраслей, промышленности и морского транспорта, включая налогообложение, таможенные и другие процедуры".
И "надо вырваться из ловушки нулевых темпов роста, в течение трех-четырех лет выйти на темпы роста выше среднемировых".
А также "одновременно важно сохранить устойчивую макроэкономическую ситуацию, снизив в среднесрочной перспективе инфляцию до 4%, но, подчеркну, не за счет подавления деловой активности. Надо наконец научиться гармонично совмещать две цели: сдерживание инфляции и стимулирование роста".
И, конечно, обеспечить ежегодный рост производительности труда не меньше чем на 5%.
На фоне ощущений и предощущений, с которыми сейчас живет страна, эти тезисы могли бы показаться по крайней мере странными. С другой стороны, именно такие заклинания могут ведь и сработать, хотя бы на короткое время (а сейчас важен каждый день, если не час): в конце концов, если президент так уверенно говорит об удвоении объемов дорожного строительства, то, может, и правда никакого кризиса не предвидится.
Сцена с приведением в чувство курса рубля тоже носила магический характер. Владимир Путин попытался убедить нас, что все проблемы, с ним связанные, происходят от деятельности финансовых спекулянтов, и скоординированная деятельность Банка России и Минфина остановит их раз и навсегда, тем более что власти знают спекулянтов, можно сказать, в лицо, "и инструменты влияния на них есть, пришло время воспользоваться этими инструментами".
Не очень понятно, почему тогда до сих пор с ними так церемонились. Может, именно по причине близкого знакомства?
Сразу после того, как чтение послания закончилось, министр финансов Антон Силуанов, прижатый журналистами к стене на лестнице, ведущей из Георгиевского зала к выходу на улицу, говорил, что Минфин будет вместе с Банком России работать с покупателями валюты и что он и в самом деле видит свет в конце тоннеля...
Сеанс, таким образом, продолжился — и будет продолжаться еще какое-то время, пока рубль не даст знать, что его курс зависит не только от финансовых спекулянтов.
После этого яркого момента в чтении послания Владимир Путин, как показалось, заметно угас. Дочитывал он его не то чтобы наспех, но без начального вдохновения. Рассказал про необходимость контроля за использованием средств гособоронзаказа, коснулся подготовки рабочих кадров, конкурсов по рабочим и инженерным профессиям, отдельная история была связана с соревнованием школьников, студентов и ведущих сотрудников предприятий по решению сложных производственных задач... Порадовался в который раз демографическому взрыву, Олимпиаде и Паралимпиаде в Сочи...
Но было видно: главное он сказал. Все что хотел. И нужно было только договорить о том, без чего нельзя обойтись в послании: о проблемах здравоохранения, ЕГЭ, конечно... Вот он и договорил.
Но он дал нам возможность посмотреть на себя если не нового, то обновленного точно. В конце концов, перед нами впервые был Владимир Путин, ожесточенный по поводу Запада и при этом либеральный во всем, что касается экономики, по крайней мере малой и средней.
Такого сочетания нам раньше не приходилось видеть. В начале 2000-х Владимир Путин произносил либеральные экономические тезисы, но и стандарты западных политиков у него не вызывали раздражения. В последнее время вызывают, но при этом либеральная экономическая модель по всем признакам ему была по крайней мере не близка.
Вчера мы стали свидетелями того, как в нем стало уживаться то, что раньше не уживалось никак.
Президент вчера ничего не говорил о конкретных политических свободах: вчера, в послании, ему было точно не до них, но, похоже, он скажет про них на сегодняшней встрече с правозащитниками.
Он ничего не сказал и о проблемах крупного бизнеса: там все более или менее налажено, по крайней мере понятно, что правила игры пока не меняются.
Следующего послания будут с нетерпением ждать, похоже, именно эти игроки.
Слушатели выходили из Георгиевского зала с разной степенью воодушевленности (но тем не менее воодушевленности).
Я спросил Рамзана Кадырова, что ему понравилось в послании.
— Все! — не сомневаюсь, от всей души воскликнул он.
— А из того всего, что понравилось, что произвело самое сильное впечатление? — уточнил я.
— Из того, что понравилось, самое сильное впечатление произвело все! — уточнил Рамзан Кадыров.
— Всех уничтожили? — негромко спросил его подошедший губернатор Кировской области Никита Белых.
— Всех,— подтвердил Рамзан Кадыров.
Президент компании "Мультимедиа" Александр Школьник порадовался тому, что Владимир Путин часто упоминал в послании школьников:
— Я прямо вздрагивал каждый раз, когда он говорил: "Наш школьник..."
Владимир Жириновский гонял по лестнице украинского тележурналиста и обещал, что Украину ждет возмездие "за сожжение в Одессе".
Сергей Аксенов был доволен не меньше Рамзана Кадырова:
— Раньше я слушал унылые послания президента Украины. Я даже не понимал, с чего он начал и чем закончил. А теперь мне все ясно! К исполнению!
И глава ЦИКа Владимир Чуров высказался предельно откровенно:
— После сегодняшнего выступления Владимира Путина все, что я слышал от лидеров иных держав, кажется детским лепетом!
Я еще хотел написать, что сказал Геннадий Зюганов, но раздумал: потому что сказал примерно то же самое.
