В Москве еще не зарубцевались раны, нанесенные отказом Международного валютного фонда предоставить $340 млн кредита EEF, а главный ревизор российской экономической политики от МВФ Юсуке Харигучи опять приземлился в Шереметьево. Теперь вопрос стоит так: или российским чиновникам удастся вернуть благосклонность крупнейшего кредитора — или под угрозой оказывается бюджет не только нынешнего, но и будущего года. И ответ МВФ предугадывается без труда.
Исход еще не начавшихся переговоров с миссией МВФ прогнозируется вполне отчетливо. У Москвы просто нет другого выхода, как лечь костьми, но добиться открытия кредитного крана. И дело не только в $340 млн, хотя и они для нищего российского бюджета совсем не лишние. Позиция МВФ — это барометр, по показаниям которого будут строить свои отношения с Москвой другие кредиторы. Если вдруг переубедить МВФ не удастся, то крест можно ставить не только на бюджете-96, но и на эффективности новейшего средства от бюджетного дефицита — проекте размещения на мировых финансовых рынках еврооблигаций (краткосрочных долговых обязательств российского Минфина), на которых будет в значительной степени строиться уже бюджет-97. Серьезность сложившейся ситуации ясна и для Юсуке Харигучи. А из этого следует, что он скорее всего поверит в ВЧК и смирится с тем, что фактическая ликвидация казначейских налоговых освобождений — уже убедительный симптом грядущего выздоровления российского бюджета.
Впрочем, собираемость российских налогов — лишь номинально главная тема начинающихся переговоров. По существу, игра уже ведется совсем на другом уровне. Причем Москва, похоже, решила пойти ва-банк. Далеко не случайно анонсирование программ размещения пробных траншей еврооблигаций произошло непосредственно перед началом переговоров с миссией МВФ. Это значит, что Москва смело решила обратить свои недостатки в достоинства. МВФ поставлен перед фактом начинающегося размещения еврооблигаций. А это значит, что или он признает октябрьский "неуд", поставленный российскому бюджету, исправленным, или собственноручно хоронит свое детище — российскую финансовую политику, — которое все в том же октябре на вашингтонской ежегодной сессии управляющих МВФ и Мирового банка было публично названо Мишелем Камдессю (директором — распорядителем МВФ) любимым. Получается, что на одной чаше весов — несобранные налоги, на другой — большая финансовая политика, в которой реноме МВФ играет не последнюю роль. Какая чаша перевесит, ясно всем, включая несговорчивого Юсуке Харигучи.
Есть у начинающихся переговоров и второй план. Юсуке Харигучи, демонстрируя характер, может, дав добро на возобновление кредитования, отыграться, потребовав у российской стороны учета своих второстепенных требований. На эту роль лучше других подходит расширение возможностей использования рублевых средств иностранными инвесторами на рынке ГКО. Здесь интересы МВФ, отстаивающего значимость присоединения России к восьмой статье своего устава, полностью совпадают с интересами российских ЦБ и Минфина, стремящихся и дальше снижать доходность государственных долговых обязательств. Причем позиция российских ведомств имеет как возвышенное, так и приземленное обоснования. Первое заключается в том, что при жестком контроле темпов инфляции и валютного курса снижение доходности ГКО — это указатель, направляющий инвестиции в реальный сектор экономики. Второе — в том, что возможности заимствований на внутреннем рынке близки к исчерпанию, так что еврооблигации вызваны к жизни не столько поэтическим озарением, сколько прозой жизни.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН