Преимущества грамотности

Мальчику два месяца. У него артрогрипоз — врожденная болезнь костей и суставов, при которой руки и ноги оказываются вывернутыми в неестественном положении. Ни в Кизляре, где живет семья Арсена, ни даже в Махачкале исправить артрогрипоз не могут. Могут в больнице имени Н. В. Соловьева (Ярославль). Это сложные многоэтапные операции, цена которых не вписывается ни в какие государственные квоты. ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН рассказывает про Арсена писательнице ТАТЬЯНЕ ТОЛСТОЙ.

— Про то, что у мальчика вывернутые ноги, маме его сказали на УЗИ на тридцать третьей неделе беременности. Зачем сказали? Что бы изменилось, если бы врач промолчал? Прервать беременность уже нельзя, исправить ничего нельзя — зачем трепать женщине нервы последние полтора месяца беременности?

— А представьте себе, что мать после УЗИ спрашивает: ну что, как там у меня, все ли в порядке? А врачи отводят глаза и врут: «Да у вас все нормально». Как они потом будут выкручиваться? А женщина потом может подать в суд на больницу (ну теоретически, от досады, от желания найти виноватого, хотя тут никто не виноват). Нет, лучше, наверное, говорить правду. И потом за полтора месяца можно успеть что-то сделать — морально подготовиться, осознать, может быть, что придется искать каких-то врачей, собирать деньги на операцию. Конечно, мне легко рассуждать; я бы, может, сидела в упадке духа и рыдала все полтора месяца. Но ведь можно посмотреть на это не с точки зрения матери, а с точки зрения врача.

— Как только женщина очнулась после кесарева сечения, сразу же спросила, что у ребенка с ногами. И вот тут врачи стали врать и юлить, пытались не показать ребенка. То есть опять трепали нервы ровно тогда, когда следовало рассказать все прямо и объяснить, что делать. Или я что-то неправильно понимаю?

— Тут я совершенно с вами согласна, надо было говорить все сразу. Вообще по вашему рассказу получается, что «что ни делает дурак, все он делает не так»: когда нечем было помочь, зря напугали, когда нужна была конкретная помощь или хотя бы просто информация — увиливали... Но ведь это были разные врачи? УЗИ — это один врач, ведущий женщину гинеколог — в консультации, а другой, в роддоме, безусловно, третий, и наконец педиатр — четвертый? И каждый по-своему понимает меру ответственности, которую он на себя берет. Ну а в общем и целом, как я понимаю, дальнейшей судьбой ребенка просто никто не озабочен. Хотя это вроде бы обязанность педиатра.

— Никто в Дагестане не рассказал им про ярославскую клинику. Даже в Москву не пытались направить. Обещали прооперировать ребенка, немного подправить одну ногу, а остальное — и так сойдет. Я понимаю, что в Кизляре может не оказаться достаточно компетентного врача, чтобы делать такие сложные операции. Но почему врач, который недостаточно компетентен, не обращается за консультацией к более компетентному коллеге?

— Я понятия не имею, как обстоит дело в Дагестане с медициной, но судя по Москве и Питеру — паршиво обстоит, как и всюду. А может быть, тамошний врач даже не знает, где искать специалистов по этой болезни, да и неинтересно ему. И конечно, получают они за работу копейки, а пациентов — эшелоны. Судя по тому, что я прочитала об этой болезни, «подправить одну ногу» не получится. Процесс лечения сложный и долгий, тянется годами. Это же не вывих, а системное заболевание с множественными деформациями мышц и суставов. Мышцы атрофируются и заменяются жировой тканью. В тяжелых случаях несчастный ребенок еле двигает руками и ногами.

— Отец мальчика — малый предприниматель. У него интернет-салон. Собственно, благодаря интернету они и нашли ярославскую клинику. А как быть детям, чьи родители не умеют пользоваться интернетом? Как им найти и кто должен за них искать? Или пусть вымрут за то, что не умеют гуглить?

— Увы, проблема именно так и стоит: ученье свет, а неученье тьма. У грамотного есть преимущества, а кто не знает азбуку, тот бредет во тьме, и путь его лежит в пропасть. И если не умеешь гуглить — да и вообще читать,— то шансов вымереть много больше. Здесь ситуация, по сути, не изменилась со времен доктора Чехова и земских больниц: приезжает на телеге больная баба и просит капелек «от живота», и врач подробно объясняет ей: две капли утром и три вечером, а она, чтобы быстрее поправиться, выпивает весь пузырек сразу. И помирает. А мы с вами что, сильно грамотнее, что ли? Вот вы знаете, где у вас желчный пузырь? А диафрагма? А анализ крови прочесть сумеете? А что такое эозинофилы? А ретиношизис? А знаете ли вы, что сетчатка в глазу ничем не прикреплена? Вот когда у нас что-то заболит, тогда мы немного узнаем о своем устройстве. А так нет. Но вообще говоря, люди и без всякого интернета находят себе врача (или шарлатана, без разницы). Критериев-то нет! Шарлатан иногда даже лучше лечит.

А по моему опыту чем больше врач берет с тебя денег, тем хуже он лечит: есть множество способов развести больного на бабки. У тебя острый живот, а врач желает исследовать глазное дно. Вот такой он тщательный. И интернет тут тебя не спасет, ведь никто же не будет отрицать, что в организме по большому счету все взаимосвязано. А кроме того, интернет — не источник добра и правды, а просто свалка знаний и одновременно рассадник мракобесия. Вот вы в гомеопатию верите? А в гемокод? А в аурикулодиагностику? А в рефлексотерапию? А в прогноз пола ребенка до зачатия? А в лечение табакокурения золотыми и серебряными иглами? А про медицинскую астрологию что скажете? А это все есть в интернете, и часть из этих методик каким-то образом помогает. Еще помогает снятие порчи и изгнание бесов, но это для несколько другой группы заболеваний.

— Это нормально, что мы собираем на такие операции деньги? Кто должен платить — государство, то есть налогоплательщики? Или благотворители, то есть люди, как бы добровольно облагающие себя дополнительным налогом?

— А мне вообще непонятно ценообразование в этой области, и не только у нас, но и в других странах. Авдотья Смирнова только что рассказала мне, что одна и та же операция на позвоночнике в Америке стоит в десять раз больше, чем в Германии. В десять раз! Не в два-три. С чем это связано? По крайней мере один критерий — налоги. Я полгода преподавала в Германии. Треть из моей зарплаты вычли на медицинскую страховку, которая мне не была нужна, у меня была и российская, и, что еще ценнее, американская, купленная на свои кровные. Но нет, немецкое государство принудительно отняло у меня треть моих небольших денежек. С одной стороны, жалко было. А с другой — я подумала: ведь если я серьезно заболею, я, наверно, поеду лечиться именно в Германию. И буду думать, что и я внесла свой вклад не зря. Кроме того, я почему-то верю, что деньги, потраченные мною на медицину в Германии, пойдут именно на медицину, а не на отдых какого-нибудь чиновника в Дубае. А что касается России, то тут я верю только в адресную помощь. По возможности из рук в руки, без посредников. Даю тому, кому захочу. И тут нет никакой справедливости. Чистый произвол. Ну и прямо отвечая на ваш вопрос: государство должно, а благотворители — хотят. Разные мотивации, разные платформы. Подменить государство благотворители не могут. Все взять на себя государство не собирается. И выхода пока не видно. Когда запускается очередная «Булава», в воздух улетает стоимость детской больницы с полным врачебным составом. Я вот плохо себя представляю благотворителей, которые хотели бы пожертвовать на такую глупость.