Ливийская джамахирия пала под напором внутренних противоречий и внешних врагов и, скорее всего, прекратила свое существование как единое государство. Единственный связующий элемент разрозненных берберских племен — Муамар Каддафи, который и был Ливией.
Неприлично признаваться в теплых чувствах к диктатору. Вроде бы убийца и кровавый тиран, против которого восстало все мировое сообщество. Но трудно избавиться от симпатии к Каддафи и даже, наверное, от некоторого восхищения. В его лице мы потеряли последнего актера большой политической сцены и остались с попсовыми марионетками шоу-бизнеса, управляемыми талантливыми продюсерами.
Со стилистической точки зрения правление Каддафи было почти безупречным. Он с легкостью демонстрировал лидерские качества, дефицит которых в мировой политике ощущается сейчас так остро. Проявлялось это в воинственной риторике и восточном гостеприимстве; в шатрах, разбитых в Нью-Йорке и Москве; в призывах к смерти и всеобщему прощению; в монументальности, горделивом величии при появлениях на публике; в какой-то внутренней музыке, под которую он не шел — скорее танцевал; в ощущении нереальности, какого-то наркотического тумана. Сорок лет абсолютной власти превратили его в берберского Калигулу.
"Наркотики" здесь не фигура речи. Американский журналист и писатель Дэвид Игнатиус несколько лет назад ездил в Ливию и встречался с Каддафи. По его словам, во время интервью полковник был "обдолбан" (high on drugs).
Но главное, в чем проявились волевые качества Каддафи,— это способность к сопротивлению неизбежности. Французский президент Никола Саркози — а именно его считают главным организатором ливийской кампании — рассчитывал, что при авиационной поддержке западных союзников ливийские повстанцы быстро свергнут Каддафи и захватят власть. Быстро не получилось. Повстанцы вообще-то не собирались брать штурмом Триполи и кого-то свергать.
Все претензии повстанцев к Каддафи сводились к тому, что должна же быть справедливость при распределении нефтяной ренты между племенами: племени Каддафи все время доставалось больше. Если бы жителю Бенгази перепала пара дополнительных долларов, то он с радостью бы восхвалял щедрость лидера революции. И только давление на вождей берберских племен на высшем уровне в мировых столицах, а также посулы отдать муамаровские миллиарды сподвигли их на активность.
Формальные цели достигнуты, если, конечно, вождь не восстанет из пепла. Но свержение Каддафи не приведет Ливию к построению справедливого общества, а ввергнет в многолетние гражданские, а вернее сказать, племенные войны. Каддафи был единственным цементирующим фактором в этой истории. Фатальная ошибка операции против Каддафи заключается в непонимании цивилизованным миром принципов устройства ливийского общества. Это, кстати, можно распространить и на другие страны региона, получающие военно-демократические прививки.
Муамару Каддафи подчинялись на протяжении 40 лет, но не потому, что он был формальным главой государства и имел в распоряжении карательный аппарат, а вследствие того, что ливийские племена признавали его своим вождем и авторитетом. Его легитимность проистекала не из политики, а из ментальных особенностей берберских племен. Правда, в таких системах вождей иногда убивают. Но ведь и Калигула умер не сам по себе. И если смотреть на ситуацию под таким углом, то совершенно понятно недоумение Каддафи: откуда и куда он должен уходить, с какой должности и на чье имя он должен писать заявление об отставке?
Впрочем, реквизиция состояния на счетах в американских и европейских банках и суд над бывшим египетским президентом Хосни Мубараком в Военной академии имени Хосни Мубарака не оставили Каддафи дороги к отступлению. Если отречение не может гарантировать личной безопасности и сохранности капиталов, то единственный выход — биться до конца. Возможно, скоро мы услышим, что Каддафи принял смертельную дозу героина в тот момент, когда натовские военные начали штурмовать его бункер. Герой должен жить в мифах.