Гормон власти

 
Часто говорят: власть — это наркотик. Президент Русской психоаналитической ассоциации профессор Арон Белкин объяснил обозревателю "Власти" Евгению Жирнову, что это не образное выражение, а подтвержденный медициной факт. Механизм действия наркотика профессор Белкин наблюдал на своих высокопоставленных пациентах — депутатах и кремлевских чиновниках.

Симптомы
       — Арон Исаакович, почему вы считаете, что подавляющее большинство членов российской политической элиты — наркоманы?
       — Когда в 1989 году начали транслировать заседания Верховного Совета СССР, когда в Москве начались массовые митинги, я обратил внимание на блеск глаз политиков новой волны, на их мимику, на то, как их лбы покрываются испариной. У себя в клинике я вижу подобное каждый день — так ведут себя все наркоманы. Потом публичные политики появились среди тех, кто обращается ко мне за помощью. Особенно много их было лет шесть назад. Те, кто остался после октября 1993 года за бортом власти, вели себя так, как наркоманы в состоянии абстиненции, или ломки. Я попытался проанализировать поведение известных политиков, которых мне приходилось видеть в прошлом, и пришел к выводу, что их поведение также определялось действием природных наркотиков.
       — Что значит природных?
       — Ученые давно предполагали, что организм человека способен вырабатывать нечто близкое по свойствам к наркотикам. Из гипофиза верблюда был выделен собственный, ниоткуда не принесенный морфий. Его назвали эндорфин. Затем опиоидную систему обнаружили и в организме человека.
"Хрущев — политический наркоман в чистом виде. Он, очевидно, попал в сильную зависимость от эндорфина. Ведь начинал он с малого — после смерти Сталина согласился делить власть с Маленковым и другими руководителями. Что было потом, известно"
       — И зачем это нужно природе?
       — Возьмем для примера белку. Она ведь не знает, что наступят холода, и собирает шишки на зиму инстинктивно. Так вот, есть гипотеза, что, для того чтобы инстинкт не угасал, за каждую принесенную в дупло шишку следует вознаграждение — "впрыск" порции эндогенного наркотика. То же самое происходит и у человека. Любая деятельность вызывает повышение уровня эндогенных наркотиков, или, как их еще принято называть, "гормонов радости", в крови. До конца их действие не изучено, но в специальной литературе описаны опыты, когда испытуемым вводили вещество налоксон. Оно блокировало рецепторы морфия, и человек начинал чувствовать себя так плохо, будто у него отняли все — вплоть до смысла жизни.
       — Но почему же тогда все люди не становятся наркоманами?
       — Разные виды деятельности обеспечиваются разными дозами эндорфина. Большинство людей обходятся малыми дозами. Самые большие уровни природных наркотиков бывают у людей, одержимых идеей, делом и т. п. Еще большее количество эндорфина получают люди творческих профессий — писатели, художники, музыканты. Любые знаки признания — аплодисменты публики, восторженные рецензии критиков — обеспечивают им очень высокий уровень природных наркотиков в крови. А альпинисты? Вы думаете, их влекут красоты гор? Нет. Их каждый раз влечет к вершинам желание получить огромную дозу эндорфина.
       — А политики?
       — В том-то и дело, что политика дает человеку возможность творчества, когда материалом для него служит целый мир, известность такого уровня, который и не снился большинству актеров, риск и такой азарт борьбы, который не доступен никаким десантникам и скалолазам,— и соответствующий уровень эндорфина в крови.
       — И где пролегает грань, отделяющая норму от патологии?
       — Обычные для большинства людей количества наркотиков, которые дает нам природа, не вызывают привыкания в той степени, как наркотики, поступающие извне. Но у любого человека возникает желание получать их вновь и вновь, повторять ситуации, в которых происходил "вброс" эндорфина в кровь. Некоторые художники, к примеру, наклеивают в альбомы газетные вырезки с положительными рецензиями и просматривают их вновь и вновь, чтобы получить в буквальном смысле слова кайф. Но настоящие проблемы начинаются при очень высоких уровнях "гормонов радости" в крови, характерных, например, для политиков, наделенных большой властью.
       
Диагноз
"Способы получения удовольствия у них разные. Горбачев был больше склонен к нарциссизму — посмотрите, как он воспринимает похвалу"
       — То есть власть действительно портит людей?
       — По моим наблюдениям, первая реакция психики на наркотик — снижение критики. От ощущения собственного могущества человек утрачивает возможность трезво оценивать себя. Одновременно появляется недоверчивость к близкому окружению: я такой великий, мне рукоплещут толпы, а они не славят меня поминутно, значит, они мои заклятые враги. Затем политик начинает превратно воспринимать действительность. Вытеснять на задворки сознания все, что не приносит удовольствия, свойственно всем людям, но в данном случае человек доходит до полного самоослепления. Еще через некоторое время возникает эффект привыкания. Доза, которой хватало вчера, перестает действовать. И ежедневно нужно делать нечто такое, чтобы она возрастала. Психика при этом, естественно, регрессирует. Исчезает ощущение единства с миром, исчезает способность к сопереживанию, угасают живые чувства. Эндорфинозависимым с трудом удается сотрудничать с другими людьми, все решения они хотят принимать самостоятельно. А тот, кто пытается покуситься на источник радости — их власть, вызывает у них вспышки просто-таки животной злобы.
       — Мне кажется, вы только что нарисовали портрет Сталина...
       — Пожалуй, да. Но он все-таки не самый яркий пример эндорфинной зависимости. Среди наркоманов встречаются пациенты, которые не могут или не хотят бороться со своим пагубным пристрастием, но способны, благодаря сильной воле, контролировать себя. Они принимают наркотики по 20-30 лет. Сталин похож на них. А вот политический наркоман в чистом виде — это Хрущев. Он, очевидно, попал в сильную зависимость от эндорфина. Ведь начинал он с малого — после смерти Сталина согласился делить власть с Маленковым и другими руководителями. Что было потом, известно.
       — Так вы считаете, что бесчисленные поездки Хрущева, митинги, на которые собирались многие тысячи людей,— все это проявление эндорфинной зависимости?
       — Несомненно.
       — А нелепые решения, которыми он прославился? Он ведь при всех своих недостатках был далеко не глупым человеком...
       — Я полагаю, что частично это деградация, а частично — поиск более высокого уровня удовольствия от власти: я даю дурацкое распоряжение, а они все сломя голову бегут его выполнять.
       — Но ведь у Маленкова жажда власти, наверное, была не меньше хрущевской, а ума и изворотливости — намного больше. И все же он проиграл в борьбе с "дорогим Никитой Сергеевичем"...
       — У него была совсем другая проблема. Маленков страдал диабетом, и время от времени у него из-за этого случались эмоциональные спады, периоды безволия, когда, как мне рассказывала лечившая его врач, им с трудом, медикаментозными методами удавалось утром поднять его с постели. А Хрущев, очевидно, не преминул воспользоваться этой слабостью соратника. Или соперника — кому как больше нравится.
       — Существуют ли какие-либо признаки, по которым можно сказать: вот политик, который наверняка "подсядет" на наркотик власти?
       — Такие же, как с обычными наркотиками: неустойчивая психика, слабая воля, тяжелые комплексы. Люди подобного склада попадают в зависимость от любого дурмана. А комплексы унижения, кстати, служат одним из главных стимулов, ведущих человека в большую политику. Ребенка били в школе, третировали по национальному признаку или из-за маленького роста — очень вероятно, что он захочет встать на более высокую ступень социальной лестницы.
       — Вы можете привести примеры?
       — Не будем углубляться в далекое прошлое. Горбачев во время Великой Отечественной войны был на оккупированной врагом территории, что почти автоматически означало ущемление в правах. И он еще в юности разработал целую программу продвижения к вершине власти. У Ельцина был суровый до жестокости отец и добрая, но не умевшая защитить его мать, что стало основой глубинных комплексов. Но самый рельефный пример, конечно, Жириновский. Прочтите его книги. В них много сделано по западному образцу — для избирателя. Но его описания детства отличаются пронзительной искренностью. Чуждый для всех: не русский и не еврей. Лютая бедность, чужие обноски, нестерпимый голод. Вот вам и стимул для борьбы за власть над всем миром.
       — И все они эндорфинозависимы?
       — Можно предположить, что да. Хотя способы получения удовольствия у них разные. Горбачев был больше склонен к нарциссизму — посмотрите, как он воспринимает похвалу. Другое дело Ельцин. Он получал видимое удовольствие, конфликтуя и разрушая. Видимо, им постоянно двигало неосознанное желание подергать смерть за усы. Перечитайте его мемуары, и вы поймете, что это так. В результате мы имели во главе страны гениального разрушителя, для которого власть, как для Сталина и Хрущева, была целью.
       — Это важный критерий?
       — Да. До вершины, до высших уровней "гормонов счастья" в крови доходят только те, для кого власть — самоцель. Те, кто превращает ее, например, в средство добывания денег, неизменно проигрывают политикам, любящим власть ради власти. За примерами далеко ходить не нужно — тот же Жириновский. Как только он начал использовать власть для извлечения прибыли, он лишил себя шансов на политическое будущее.
       
Лекарство
"Ельцин получал видимое удовольствие, конфликтуя и разрушая. Видимо, им постоянно двигало неосознанное желание подергать смерть за усы"
       — И все-таки, каков главный критерий, по которому определяется эндорфинная зависимость политика?
       — Одержимость. Если человек одержим властью, он наркоман в чистом виде. Второй диагностический показатель — то, как он ведет себя после потери власти, насколько сильна ломка. У меня был один знакомый высокопоставленный чиновник из тех, кого называют закулисными тяжеловесами...
       — Знакомый или пациент?
       — Я, как психоаналитик, не имею права говорить с вами о конкретном пациенте. Только через 10 лет после его смерти и только с разрешения его родственников я могу приводить его случай в качестве примера в своих научных трудах...
       После того как Ельцин в очередной раз разрушил свой аппарат и этот человек остался не у дел, на него было страшно смотреть. Его единственной мыслью и единственным желанием было как можно скорее вновь вернуться во власть. Первые две недели после отставки он был совершенно больным человеком. Говорили, что у него декомпенсация сердца. А у него отняли его "морфий", и обострение его состояния было типичной ломкой.
       — Существует ли средство для преодоления этой зависимости?
"До высших уровней "гормонов счастья" в крови доходят только те, для кого власть — самоцель. Те, кто превращает ее, например, в средство добывания денег, неизменно проигрывают политикам, любящим власть ради власти. За примерами далеко ходить не нужно — тот же Жириновский"
       — Политики, для которых власть — средство, а не цель, как правило, всегда думают о возможности проигрыша и готовят для себя запасные позиции. Для фанатов власти после ее потери важно найти дело или увлечение, которое давало бы сравнимый с прежним уровень природных наркотиков в крови.
       — У общества есть способ защититься от наркозависимых лидеров?
       — Конечно. Он называется монархия. Человека с малых лет готовят как профессионального политика, воспитывают в нем политическое самосознание. А за тот срок, который большинство наших политиков находятся во власти, получить необходимую подготовку невозможно.
       — А как вы считаете, президент Путин уже попал в зависимость от "наркотика власти" или это ему еще предстоит?
       — По моим наблюдениям, он человек, фанатически увлеченный достижением поставленной перед собой цели. Если этой целью будет власть и только власть, зависимость от эндорфина неизбежна.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...