Заявление депутата о выходе из фракции — обычно событие заурядное. Но не тогда, когда депутат — глава МИД, фракция — "Выбор России", а повод для развода — использование войск для решения внутренних проблем. А потому своим воскресным заявлением Андрей Козырев не только отмежевался от критиков чеченской политики российского президента, не только подчеркнул свою лояльность Борису Ельцину, но и поставил точку в своей политической эволюции. При сравнении Козырева образца декабря 1992 года и Козырева декабря 1994 года может показаться, что это разные министры. Впрочем, изменились и страна, и президент. Министр лишь эволюционировал вместе с генеральной линией.
Поводом для заявления Козырева послужила критика силового решения конфликта в Чечне со стороны товарищей по фракции — Егора Гайдара и Сергея Юшенкова. Как заявил глава МИД, демократия — это не безвластие и сепаратизм, а порядок на основе Конституции. Вчера он разъяснял свой поступок узкому кругу журналистов, отметив, в частности, что происходящее в Чечне — "это тоже защита прав человека". Дело тут, пожалуй, не в административной дисциплине (Козырев — член Совета безопасности, принявшего решение о вводе войск в Чечню). Выход из фракции — лишь символический жест.
Дабы по достоинству оценить маневр Козырева, нужно вспомнить декабрь 1992 года и стокгольмское совещание Совета СБСЕ. Тогда он позволил себе сеанс шоковой дипломатии: выйдя на трибуну, он обозначил "пределы сближения с Западной Европой", заверив сербов и Саддама Хусейна в поддержке со стороны "великой России". Назвав пространство экс-СССР постимперским, глава МИД заявил, что Россия будет отстаивать там свои интересы, "используя все доступные средства, в том числе военные". Западные дипломаты схватились за сердце. Через час Козырев сам себя дезавуировал: дескать, все сказанное — изложение лишь "мягких" взглядов оппозиции. В ответ на недоуменное "зачем?" он пояснил: у Запада "обостренное восприятие" наступает лишь когда дело доходит до крови и войны.
Сегодня в глазах Москвы Саддам даже более респектабелен, чем год или два назад, а ради защиты сербов она использует право вето в СБ ООН и идет на изоляцию на недавнем саммите СБСЕ в Будапеште. Тот же Козырев своим отказом подписывать программу сотрудничества с НАТО вполне четко обозначает "предел сближения" с Западом. Клинтон сегодня почти в шоке и открыто говорит (с трибуны Панамериканского саммита) о разочаровании Россией. В одну цепочку он выстраивает и отказ от совместной программы с НАТО, и резкое выступление Ельцина на саммите СБСЕ, и даже Чечню: последнее, конечно, "внутреннее дело России", но хорошо бы разобраться там "малой кровью". Вчера же Уоррен Кристофер высказался за "долгий и добрый разговор" с Козыревым по всему комплексу отношений России и США, употребив при этом термин "напряженность". Генсек НАТО Вилли Клас вопрошает более откровенно: уж не поворот ли это в стратегии Москвы вообще?
В зарубежных оценках вообще нет разнобоя: наведение порядка в Чечне — дело России. Но затем следует непременное дополнение насчет крайней желательности мирного пути урегулирования (в этом едины даже страны СНГ). Силовые же акции не поддержал никто. Ведь всякое явление русских танков вызывает глубокие исторические ассоциации. И неважно где — в Будапеште, Праге, Кабуле, Баку, Тбилиси, Вильнюсе или Грозном. Ельцин и Козырев долго пытались развеять подобные ассоциации. Но, резко и вдруг разочаровавшись в Западе, они же теперь имеют шанс эти усилия перечеркнуть. Ради чего? Национал-патриоты все равно их нынешнего курса не оценят, а прежнего не простят. Зато зарубежные партнеры задумаются: как можно ладить с режимом, у которого ни на что не хватает терпения и последовательности и у которого последний довод королей слишком уж часто становится первым.
ОТДЕЛ МЕЖДУНАРОДНОЙ ЖИЗНИ