Вчера на Кунцевском кладбище похоронили Нонну Мордюкову. Уже сильно болея, актриса просила хоронить ее тихо — без речей и траурных возлияний. Проститься с ней приехали сотни людей, но лишь те, кто не мог себе позволить не приехать. Люди из мира кино прощались с родней, сотни зрителей — с актрисой, чья экранная жизнь скрасила их собственную. Отпевали актрису в храме Спаса Нерукотворного Образа на Сетуни. Пожилая женщина в платке шептала на ухо соседке вычитанное из газет: отец Никон, проводивший службу, доводился актрисе духовником. А ее соседка удивлялась, что, мол, Мордюковой было скрывать: "Она ж своей была, искренней и играла, будто всякий раз на исповеди". Рядовые зрители словно смотрели в храме похоронную ленту. Вот неподалеку от государственных венков встал министр культуры Александр Авдеев. Поправила черный платок депутат Любовь Слиска. Не пряча слез, размашисто крестился у гроба Никита Михалков, подаривший актрисе одну из лучших киноролей (на венке от режиссера значилось "великой и любимой"). По-ученически склонились поцеловать актрису Наталья Варлей и Ирина Розанова, неловко теснились с букетами Николай Губенко и Сергей Гармаш. "Умерла настоящая киномама",— пытался грустно каламбурить актер Александр Панкратов-Черный, глядя на вставших в очередь к гробу режиссера Дениса Евстигнеева и актеров Евгения Миронова и Владимира Машкова. В кинематографической толпе в это время с улыбкой вспоминали, как актриса, обладавшая особой требовательностью к экранной правде, до конца съемок "Мамы" пытала режиссера Дениса Евстигнеева: "Ну ты объясни мне, зачем дети самолет-то угнали!" Актриса Римма Маркова вспоминала о взрывной и честной манере Мордюковой дружить. И еще говорили о том, что актрисе выпало не так много ролей, равных ее таланту.