Чтобы прочесть этот роман, необходимо взять разгон: глубоко вдохнуть и — ну, не то чтобы закрыв глаза, но все же слегка сощурившись — прочесть первые двести пятьдесят страниц из почти девятисот. Потом — точно втянетесь и получите удовольствие. И будете его получать вплоть до почти самого конца. И уж там вас настигнет если не разочарование, то недоумение.
Но сначала о хорошем. О том, с чего дежурно начинают хвалу Джону Ирвингу. Он — один из немногих писателей, всегда державшихся исконных романных ценностей: у него всегда имеется сюжет, развивающийся во времени, и герои, чьи характеры меняются с развитием сюжета, то есть опять же с течением времени. Именно приверженностью этим толстовско-диккенсовским заветам Ирвинг объясняет, почему все его романы такие длинные. "В настоящих романах один из главных героев — время. Меня волнует природа времени, сущность его дления, то, что оно с нами делает. Я не знаю, как написать короткий роман, если время действия — пятьдесят лет. Короткий роман можно написать про медовый месяц или уикенд. Но таких романов я не пишу. Мои романы почти всегда начинаются с детства, детство всегда — источник того, что происходит потом. Вот, например, герой "Покуда я тебя не обрету" Джек Бернс. Он с детства только наблюдатель, он не участвует в событиях, даже если эти события происходят с ним самим. Пока он ребенок — это его качество кажется симпатичным, а когда он становится взрослым, это же качество оказывается куда менее симпатичным. Для того чтобы эта перемена стала очевидной, надо, чтобы прошло время — чтобы прошли годы и были перевернуты страницы".
В "Покуда я тебя не обрету" время действия покрывает почти сорок лет. Эти сорок лет и сотни страниц вмещают все излюбленные темы Ирвига — взросление, занятия вольной борьбой, первые странные шаги к славе, секс с женщинами преклонного возраста и переодевание в женское платье. Тут, как и во многих романах Ирвинга, есть мать, которая считает, что сыну ее и только ее достаточно, и есть отец, которого нет. С отцом именно в этом романе автор сумел разобраться окончательно — а именно обрести его.
Джон Ирвинг отнюдь не скрывает, что коллизия, положенная в основу этого романа автобиографична. Из признания этого факта сам писатель и его издатели сделали нечто вроде рекламной кампании. Во многих странах, включая Россию, перед публикацией "Покуда я тебя не обрету" было опубликовано эссе Ирвинга "Про детей, которых лишили чего-то важного", где подробно рассказывается, в каких именно обстоятельствах писатель впервые узнал о том, кто был его настоящий отец, и о том, что, отказавшись от матери, этот человек не хотел отказываться от ребенка и даже благородно соглашался принимать в нем участие. Но эгоистичная мать не приняла это благородное предложение и лишила ребенка отца. "Мы — неразделимы, мы поставляемся в комплекте! — говорит в романе мать главного героя татуировщица-Алиса, когда выросший сын приступает к ней с вопросами. — Он мог выбрать или нас обоих, или ничего. Он выбрал ничего". Оправданию отца или, вернее, обвинению матери в том, что она заставила "выбрать ничего", писатель и посвящает девятьсот страниц.
А ведь у Ирвинга что здорово? Он создает наполненный фриками разных образцов — от трансвеститов и транссексуалов до тату-маньяков — мир, в подлинности и жизненности которого даже не приходит в голову усомниться. Но в "Покуда я тебя не обрету" этот мир, усиленный голливудскими порно-продюсерами и безнадежными извращенцами, служит одной-единственной задаче. Доказательству того, что мать была не права и вообще жестока, изолировав ребенка от отца только потому, что этот отец, любя сына, не любил ее самое. Странные и жестокие истории — например, про португалку Миссис Машаду, которая изнасиловала десятилетнего Джека, а до того, как выясняется после, надругалась над собственным сыном, оказываются нужными не сами по себе, а лишь как параллель того, что татуировщица-Алиса сделала с собственным сыном.
В общем, нельзя лишать человека отца, а та мать, которая так поступает — плохая и мать и, скорее всего, вообще плохой человек, а этот ее поступок обязательно скажется на судьбе ребенка. Ради того, чтобы сказать эту истину, достойную непраймтаймового телевизионного ток-шоу, Ирвинг ведет своего героя сквозь годы и континенты, наделяет страннейшими сексуальными привычками, заставляет спать с престарелой грубой судомойкой и сниматься в порнофильмах. Все это, безусловно, увлекательно, но наличествует некоторый дисбаланс между средствами и целью. В том смысле, что она их не оправдывает.
М.: Иностранка, 2008