Итоги визита Ельцина в Японию
Японец научит планирование любить
Визит президента России Бориса Ельцина в Японию телеобозреватели уже окрестили "историческим". С точки зрения готовивших его российских дипломатов, состоялся чуть ли не "невиданный за всю послевоенную историю прорыв" в отношениях двух стран. Однако анализ экономической части визита пока не дает оснований для столь оптимистичных выводов.
Несмотря на подписанный в Токио увесистый пакет соглашений об экономическом и политическом сотрудничестве и высказанные Борисом Ельциным пожелания "пощупать и употребить Россию", японские капиталы все же, скорее, предпочтут перетекать в коммунистический Китай, где план до сих пор остается Законом, чем в демократическую Россию с ее либеральной неразберихой в экономике.
На наш взгляд, итоги визита интереснее рассматривать с другой точки зрения. Судя по тому, какие сферы сотрудничества признаны приоритетными, японцы готовы сейчас предложить России не столько капитал для реформы, сколько ноу-хау ее проведения. И назначение Егора Гайдара — идеолога российских реформ — куратором сотрудничества двух стран может говорить о том, что Россия заинтересована в этом опыте.
Визит Ельцина в Японию откладывался дважды из-за нежелания российской стороны увязывать его с решением судьбы четырех островов южнокурильской гряды. Октябрьские события в Москве вновь чуть не привели к срыву саммита, но японцы все же убедили Бориса Ельцина не откладывать визит. Убедили не зря: Россия официально признала существование территориальной проблемы и выразила готовность решать ее на основе уже имеющихся договоренностей (а в их числе — совместная декларация 1956 года, по которой СССР обязался передать Японии Хабомаи и Шикотан).
Взамен Япония пообещала оказать содействие и помощь в разрешении насущных российских проблем, начиная от конверсии и сотрудничества в области космоса и кончая подготовкой кадров. И на первый взгляд, экономическая программа визита выполнена на сто процентов и вполне соответствует первоначальным ожиданиям. Подписана двусторонняя Декларация о перспективах торгово-экономических и научно-технических отношений. В своей речи на обеде с лидерами японского бизнеса Борис Ельцин призвал их к более активному участию в развитии инфраструктуры портов России, предложил подумать об инвестициях в авиа- и судостроение, электронную промышленность, создание новых транспортных средств и лазерных технологий. Однако, как показалось присутствовавшему на этой встрече корреспонденту Ъ, патриархов японского бизнеса речь Ельцина не воодушевила. Слишком уж хорошо они понимают, что "ликвидация нестыковки экономик двух стран после падения коммунистического режима в России", о которой заявил им Ельцин, пока скорее желаемое, чем действительное.
Русские думают: "банзай!", а японцы — "йок"
Впрочем, ожидания выглядели отнюдь не беспочвенными.
В 1993 году вновь начал расти оборот взаимной торговли, за первые семь месяцев года он увеличился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 23,5% и достиг $2,3 млрд. Для России Япония остается крупнейшим торговым партнером (после Германии и Италии), правда, при этом ее доля в объеме японской торговле невысока — до 0,5%. В текущем году началось осуществление крупнейших совместных проектов: подписан "контракт века" на строительство линии цифровой волоконно-оптической связи Россия--Япония--Южная Корея (см. Ъ #24), японские фирмы решились осваивать нефтяные и газовые месторождения сахалинского шельфа. Число российско-японских СП достигло 60, а в Хабаровском крае и на Сахалине более половины СП создано при участии японского капитала. Весной и летом 1991 года, не без расчета на японские и конкурирующие с ними американские капиталы, были созданы свободные экономические зоны "Находка", "Сахалин" и "Курилы".
Наконец, Япония, располагающая наибольшей суммой "свободных" финансовых ресурсов в мире, продолжает оставаться одним из крупнейших кредиторов России (после Германии и Франции). На момент распада СССР кредиты Японии ему составляли $6,1 млрд. Они были предоставлены в основном через японский Eximbank, с льготной (за счет бюджета Японии) процентной ставкой.
Казалось, что только нерешенность территориальной проблемы тормозит расцвет "российско-японской дружбы". Однако на практике японские инвестиции в российскую экономику сдерживало не только это. Японцы не скрывают, что их останавливает нестабильность политической ситуации в России, трудности по переводу получаемых прибылей за границу и конвертации рублевой части прибыли в валюту, слабая защищенность иностранных капиталовложений, неналаженность инфраструктуры. По словам президента Федерации экономических организаций Японии Гайси Хираива, российские условия чаще всего просто невыгодны японцам — россияне стремятся получать за поставки сырья "чистую" валюту, а Япония хотела бы оплачивать их продукцией машиностроения, модернизировать устаревшее оборудование на российских предприятиях, расплачиваться потребительскими товарами. В результате и японские бизнесмены ищут альтернативные источники сырья, и дальневосточники и сибиряки, пусть с потерями для себя, но за "живые" деньги сбывают тот же лес и другое сырье в Китае.
Объемы частных японских инвестиций в экономику России остаются несопоставимыми с суммами кредитов. Так, по состоянию на прошлый год они не превышали $300 млн, увеличившись по сравнению с 1991 годом лишь на $55 млн. Вложения осуществляются прежде всего в быстро оборачивающиеся отрасли — торговлю, сервис, рыбную ловлю и, частично, рыбопереработку и вывоз круглого леса, тогда как Россия нуждается прежде всего в долгосрочных инвестициях.
Борис Ельцин в ходе визита неоднократно сетовал на то, что японцы не проявляют интереса даже к уже подписанным ранее соглашениям, в частности, о поставках в Японию 20 млн тонн коксующегося угля до 2000 года (дело ограничивается 1 млн в год). Японские фирмы фактически проигнорировали выделенные их правительством $1,1 млрд на страхование инвестиций в Россию. Затягивается осуществление сахалинских нефтегазовых проектов, а также соглашения по лесу (КС-4), предусматривающего поставку в Японию в течение 1991-1996 годов по 1,2 млн кубометров леса ежегодно в обмен на поставки из Японии оборудования и машин на $700 млн. Ситуация усложняется еще и тем, что, по некоторым данным, сумма задолженности по текущим платежам российских импортеров японским поставщикам превысила $600 млн, составив почти треть объема годового импорта.
Из-за всех этих проблем, которые быстро не решить, Россия вряд ли может рассчитывать на заметное увеличение притока японского капитала, что, в общем, понимают в Москве. Поэтому под "содействием усилиям России по переходу к рыночной экономике", записанным в Декларации, подразумевают прежде всего передачу России японского опыта послевоенного экономического развития в области макроэкономической политики.
Чему Гайдара могут научить в Японии
За каким же опытом поехали в Японию "светлые головы" российского правительства и, в частности, сопровождавший Ельцина в поездке идеолог российской реформы Егор Гайдар?
Между политической и экономической ситуацией в Японии, сложившейся в 1945 году, и нынешней Россией можно провести немало аналогий. Оставим в стороне шутку, приписываемую Николаю Шмелеву: России, мол, в первую очередь нужен генерал Макартур и оккупационное правительство. Опыт японской реформы достаточно богат, и часть его российское правительство, вполне возможно, захочет использовать.
В интервью Ъ Юкихару Кодама, президент Форума политических инноваций, на разработки которого официально опирается правительство Японии, отметил, что японская реформа прошла четыре этапа и с 1990 года условно вступила на пятый. Цельной программы реформ, рассчитанной на десятилетия вперед, на что так упирают российские экономисты, у Японии не было, и, как считает профессор Кодама, быть не могло. На каждом из этапов перед экономикой стояли вполне определенные задачи, которые и решались по мере того, как они становились актуальными, а главное — по мере возможностей экономики и готовности общества.
Сразу же после войны в Японии был создан штаб по стабилизации экономики с полномочиями гораздо большими, чем у всех экономических министерств, и по сути была введена система довольно жесткого планирования. Антиинфляционные меры включали контроль над ценами почти на 40 тыс. наименований товаров, политику сдерживания доходов населения, налоговую реформу, включая переоценку имущества, снятие ограничений на амортизацию, переход на новую иену. Краеугольным камнем реформы было определение приоритетных отраслей экономики. Сталь, электроэнергетика, морской каботаж получали налоговые льготы. В пользу этих отраслей перераспределялись (экономика-то была плановая!) ресурсы и даже продовольствие. Затем список был расширен за счет текстильной промышленности, производства химудобрений, продовольствия, цемента, судостроения и машиностроения, газовой промышленности.
Принятие антимонопольного законодательства сопровождалось роспуском крупных финансово-промышленных объединений, однако приоритетные отрасли, получавшие государственную поддержку, не были затронуты. В то же время малые и средние предприятия получили поддержку правительства в виде кредитно-налоговых льгот.
Наконец, государство не просто пересмотрело стандарты на продукцию предприятий, но возвело "мировое качество" в ранг закона, огромные штрафы за отклонения от стандарта сделали выпуск низкокачественной продукции просто нерентабельным.
Вот что стало основой для "японского экономического чуда". Государственная поддержка обеспечивала приоритетным отраслям поддержание издержек на относительно низком уровне, что повышало конкурентоспособность японской продукции на мировом рынке. Эти товары — синтетические ткани, телевизоры, стиральные машины и другие электротовары — покорили мир, резко вырос экспорт, стабилизировался платежный баланс страны. Высокие темпы экономического роста привели к стабильному повышению доходов населения, что вызвало рост спроса на товары народного потребления, возникла, как сказал профессор Кодама, позитивная цепная реакция.
Пятилетку — в четыре года?
Японский опыт показывает, что толковое планирование — не самый последний из приоритетов экономики переходного типа, безотносительно от того, откуда и куда она переходит: от послевоенной разрухи к высокоэффективному хозяйству или от планового фетишизма к рынку. При этом японцы наверняка подчеркнут, что нормальную идею не следует доводить до абсурда: нельзя планировать абсолютно все и на двадцать лет вперед.
Планировать (и добиваться выполнения запланированного) нужно то, что в дальнейшем должно составить основу национальной экономики. В России это прежде всего сырьевой комплекс и технологии. Планировать сырьевой комплекс надо хотя бы для того, чтобы не разбазаривать ресурсы, еще и проедая при этом выручку. С технологиями дело обстоит сложнее и хуже. Но не безнадежно. Ведь в отдельные периоды плановой экономики высокотехнологичная продукция появлялась и у нас, причем даже в массовых масштабах. В начале шестидесятых годов в народном хозяйстве появились отличные по тем временам самолеты Ту-104, телевизоры "Темп-6М", чуть позже — вычислительные машины БЭСМ-6. Это был самый настоящий прорыв. Откуда? Естественно, из ВПК.
А ВПК, хотя и изрядно ощипанный реформами, сохранился у нас до сих пор. Сохранились и составляющие его основу высокие технологии. Но планировать развитие ВПК очень трудно, если не невозможно. Зато можно планировать закупки вооружений и контролировать их технологический уровень, можно даже восстановить институт военной приемки, ведь работал же он раньше. Это для начала поддержит анклав высоких технологий. Но вот об их эффективной конверсии в гражданскую продукцию надо думать, тут готовых рецептов нет. Кстати, нет их не только у нас, нет во всем мире.
АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ, НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, МАРИНА Ъ-ШПАГИНА, СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО
Визит президента России Бориса Ельцина в Японию телеобозреватели уже окрестили "историческим". С точки зрения готовивших его российских дипломатов, состоялся чуть ли не "невиданный за всю послевоенную историю прорыв" в отношениях двух стран. Однако анализ экономической части визита пока не дает оснований для столь оптимистичных выводов.
Несмотря на подписанный в Токио увесистый пакет соглашений об экономическом и политическом сотрудничестве и высказанные Борисом Ельциным пожелания "пощупать и употребить Россию", японские капиталы все же, скорее, предпочтут перетекать в коммунистический Китай, где план до сих пор остается Законом, чем в демократическую Россию с ее либеральной неразберихой в экономике.
На наш взгляд, итоги визита интереснее рассматривать с другой точки зрения. Судя по тому, какие сферы сотрудничества признаны приоритетными, японцы готовы сейчас предложить России не столько капитал для реформы, сколько ноу-хау ее проведения. И назначение Егора Гайдара — идеолога российских реформ — куратором сотрудничества двух стран может говорить о том, что Россия заинтересована в этом опыте.
Визит Ельцина в Японию откладывался дважды из-за нежелания российской стороны увязывать его с решением судьбы четырех островов южнокурильской гряды. Октябрьские события в Москве вновь чуть не привели к срыву саммита, но японцы все же убедили Бориса Ельцина не откладывать визит. Убедили не зря: Россия официально признала существование территориальной проблемы и выразила готовность решать ее на основе уже имеющихся договоренностей (а в их числе — совместная декларация 1956 года, по которой СССР обязался передать Японии Хабомаи и Шикотан).
Взамен Япония пообещала оказать содействие и помощь в разрешении насущных российских проблем, начиная от конверсии и сотрудничества в области космоса и кончая подготовкой кадров. И на первый взгляд, экономическая программа визита выполнена на сто процентов и вполне соответствует первоначальным ожиданиям. Подписана двусторонняя Декларация о перспективах торгово-экономических и научно-технических отношений. В своей речи на обеде с лидерами японского бизнеса Борис Ельцин призвал их к более активному участию в развитии инфраструктуры портов России, предложил подумать об инвестициях в авиа- и судостроение, электронную промышленность, создание новых транспортных средств и лазерных технологий. Однако, как показалось присутствовавшему на этой встрече корреспонденту Ъ, патриархов японского бизнеса речь Ельцина не воодушевила. Слишком уж хорошо они понимают, что "ликвидация нестыковки экономик двух стран после падения коммунистического режима в России", о которой заявил им Ельцин, пока скорее желаемое, чем действительное.
Русские думают: "банзай!", а японцы — "йок"
Впрочем, ожидания выглядели отнюдь не беспочвенными.
В 1993 году вновь начал расти оборот взаимной торговли, за первые семь месяцев года он увеличился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 23,5% и достиг $2,3 млрд. Для России Япония остается крупнейшим торговым партнером (после Германии и Италии), правда, при этом ее доля в объеме японской торговле невысока — до 0,5%. В текущем году началось осуществление крупнейших совместных проектов: подписан "контракт века" на строительство линии цифровой волоконно-оптической связи Россия--Япония--Южная Корея (см. Ъ #24), японские фирмы решились осваивать нефтяные и газовые месторождения сахалинского шельфа. Число российско-японских СП достигло 60, а в Хабаровском крае и на Сахалине более половины СП создано при участии японского капитала. Весной и летом 1991 года, не без расчета на японские и конкурирующие с ними американские капиталы, были созданы свободные экономические зоны "Находка", "Сахалин" и "Курилы".
Наконец, Япония, располагающая наибольшей суммой "свободных" финансовых ресурсов в мире, продолжает оставаться одним из крупнейших кредиторов России (после Германии и Франции). На момент распада СССР кредиты Японии ему составляли $6,1 млрд. Они были предоставлены в основном через японский Eximbank, с льготной (за счет бюджета Японии) процентной ставкой.
Казалось, что только нерешенность территориальной проблемы тормозит расцвет "российско-японской дружбы". Однако на практике японские инвестиции в российскую экономику сдерживало не только это. Японцы не скрывают, что их останавливает нестабильность политической ситуации в России, трудности по переводу получаемых прибылей за границу и конвертации рублевой части прибыли в валюту, слабая защищенность иностранных капиталовложений, неналаженность инфраструктуры. По словам президента Федерации экономических организаций Японии Гайси Хираива, российские условия чаще всего просто невыгодны японцам — россияне стремятся получать за поставки сырья "чистую" валюту, а Япония хотела бы оплачивать их продукцией машиностроения, модернизировать устаревшее оборудование на российских предприятиях, расплачиваться потребительскими товарами. В результате и японские бизнесмены ищут альтернативные источники сырья, и дальневосточники и сибиряки, пусть с потерями для себя, но за "живые" деньги сбывают тот же лес и другое сырье в Китае.
Объемы частных японских инвестиций в экономику России остаются несопоставимыми с суммами кредитов. Так, по состоянию на прошлый год они не превышали $300 млн, увеличившись по сравнению с 1991 годом лишь на $55 млн. Вложения осуществляются прежде всего в быстро оборачивающиеся отрасли — торговлю, сервис, рыбную ловлю и, частично, рыбопереработку и вывоз круглого леса, тогда как Россия нуждается прежде всего в долгосрочных инвестициях.
Борис Ельцин в ходе визита неоднократно сетовал на то, что японцы не проявляют интереса даже к уже подписанным ранее соглашениям, в частности, о поставках в Японию 20 млн тонн коксующегося угля до 2000 года (дело ограничивается 1 млн в год). Японские фирмы фактически проигнорировали выделенные их правительством $1,1 млрд на страхование инвестиций в Россию. Затягивается осуществление сахалинских нефтегазовых проектов, а также соглашения по лесу (КС-4), предусматривающего поставку в Японию в течение 1991-1996 годов по 1,2 млн кубометров леса ежегодно в обмен на поставки из Японии оборудования и машин на $700 млн. Ситуация усложняется еще и тем, что, по некоторым данным, сумма задолженности по текущим платежам российских импортеров японским поставщикам превысила $600 млн, составив почти треть объема годового импорта.
Из-за всех этих проблем, которые быстро не решить, Россия вряд ли может рассчитывать на заметное увеличение притока японского капитала, что, в общем, понимают в Москве. Поэтому под "содействием усилиям России по переходу к рыночной экономике", записанным в Декларации, подразумевают прежде всего передачу России японского опыта послевоенного экономического развития в области макроэкономической политики.
Чему Гайдара могут научить в Японии
За каким же опытом поехали в Японию "светлые головы" российского правительства и, в частности, сопровождавший Ельцина в поездке идеолог российской реформы Егор Гайдар?
Между политической и экономической ситуацией в Японии, сложившейся в 1945 году, и нынешней Россией можно провести немало аналогий. Оставим в стороне шутку, приписываемую Николаю Шмелеву: России, мол, в первую очередь нужен генерал Макартур и оккупационное правительство. Опыт японской реформы достаточно богат, и часть его российское правительство, вполне возможно, захочет использовать.
В интервью Ъ Юкихару Кодама, президент Форума политических инноваций, на разработки которого официально опирается правительство Японии, отметил, что японская реформа прошла четыре этапа и с 1990 года условно вступила на пятый. Цельной программы реформ, рассчитанной на десятилетия вперед, на что так упирают российские экономисты, у Японии не было, и, как считает профессор Кодама, быть не могло. На каждом из этапов перед экономикой стояли вполне определенные задачи, которые и решались по мере того, как они становились актуальными, а главное — по мере возможностей экономики и готовности общества.
Сразу же после войны в Японии был создан штаб по стабилизации экономики с полномочиями гораздо большими, чем у всех экономических министерств, и по сути была введена система довольно жесткого планирования. Антиинфляционные меры включали контроль над ценами почти на 40 тыс. наименований товаров, политику сдерживания доходов населения, налоговую реформу, включая переоценку имущества, снятие ограничений на амортизацию, переход на новую иену. Краеугольным камнем реформы было определение приоритетных отраслей экономики. Сталь, электроэнергетика, морской каботаж получали налоговые льготы. В пользу этих отраслей перераспределялись (экономика-то была плановая!) ресурсы и даже продовольствие. Затем список был расширен за счет текстильной промышленности, производства химудобрений, продовольствия, цемента, судостроения и машиностроения, газовой промышленности.
Принятие антимонопольного законодательства сопровождалось роспуском крупных финансово-промышленных объединений, однако приоритетные отрасли, получавшие государственную поддержку, не были затронуты. В то же время малые и средние предприятия получили поддержку правительства в виде кредитно-налоговых льгот.
Наконец, государство не просто пересмотрело стандарты на продукцию предприятий, но возвело "мировое качество" в ранг закона, огромные штрафы за отклонения от стандарта сделали выпуск низкокачественной продукции просто нерентабельным.
Вот что стало основой для "японского экономического чуда". Государственная поддержка обеспечивала приоритетным отраслям поддержание издержек на относительно низком уровне, что повышало конкурентоспособность японской продукции на мировом рынке. Эти товары — синтетические ткани, телевизоры, стиральные машины и другие электротовары — покорили мир, резко вырос экспорт, стабилизировался платежный баланс страны. Высокие темпы экономического роста привели к стабильному повышению доходов населения, что вызвало рост спроса на товары народного потребления, возникла, как сказал профессор Кодама, позитивная цепная реакция.
Пятилетку — в четыре года?
Японский опыт показывает, что толковое планирование — не самый последний из приоритетов экономики переходного типа, безотносительно от того, откуда и куда она переходит: от послевоенной разрухи к высокоэффективному хозяйству или от планового фетишизма к рынку. При этом японцы наверняка подчеркнут, что нормальную идею не следует доводить до абсурда: нельзя планировать абсолютно все и на двадцать лет вперед.
Планировать (и добиваться выполнения запланированного) нужно то, что в дальнейшем должно составить основу национальной экономики. В России это прежде всего сырьевой комплекс и технологии. Планировать сырьевой комплекс надо хотя бы для того, чтобы не разбазаривать ресурсы, еще и проедая при этом выручку. С технологиями дело обстоит сложнее и хуже. Но не безнадежно. Ведь в отдельные периоды плановой экономики высокотехнологичная продукция появлялась и у нас, причем даже в массовых масштабах. В начале шестидесятых годов в народном хозяйстве появились отличные по тем временам самолеты Ту-104, телевизоры "Темп-6М", чуть позже — вычислительные машины БЭСМ-6. Это был самый настоящий прорыв. Откуда? Естественно, из ВПК.
А ВПК, хотя и изрядно ощипанный реформами, сохранился у нас до сих пор. Сохранились и составляющие его основу высокие технологии. Но планировать развитие ВПК очень трудно, если не невозможно. Зато можно планировать закупки вооружений и контролировать их технологический уровень, можно даже восстановить институт военной приемки, ведь работал же он раньше. Это для начала поддержит анклав высоких технологий. Но вот об их эффективной конверсии в гражданскую продукцию надо думать, тут готовых рецептов нет. Кстати, нет их не только у нас, нет во всем мире.
АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ, НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, МАРИНА Ъ-ШПАГИНА, СЕРГЕЙ Ъ-ЦЕХМИСТРЕНКО