Замыкая крюк

Фильмы корейца Ким Ки Дука завоевали фестивали и арт-хаусные рынки мира. Выходящая у нас новая картина "Вздох", считает Андрей Плахов, не разочарует поклонников режиссера именно потому, что так похожа на его последние фильмы.

Началось все в 2000 году: самым экстравагантным фильмом Венецианского фестиваля стал "Остров", на котором чувствительных зрителей выносили из зала, а эстеты замирали от нечеловеческой красоты.

Посреди окутанного туманом озера расположились рыбачьи плоты с уютными, красиво раскрашенными домиками. Гармония, впрочем, обманчива. В домиках нет удобств, и справлять естественные нужды героям приходится прямо в воду — через отверстие, специально проделанное в плоту. Иногда в таких ситуациях случается, что в самые деликатные мужские места из-под воды впивается шило. Это проделки живущей на одном из плотов молодой женщины, которая днем развозит рабочим еду, а ночью торгует своим телом. Она — женщина-рыба (почти до самого конца кажется, что немая), ненавидит мужчин и сводит их одного за другим со света.

Единственный, кому благоволит жестокая русалка,— бывший полицейский, одержимый манией самоубийства. Некогда он отправил на тот свет свою неверную подругу и теперь мучается тотальным отвращением к жизни. Он заглатывает рыболовный крючок, харкая кровью и буквально наматывая кишки на спиннинг. От смерти его спасает русалка. Потом она, в свою очередь, засовывает целую горсть крючков в свое интимное место. В общем, скучать на просмотре не приходится, учитывая, что герои измываются не только над собой, но — с не меньшей увлеченностью — и над окружающими.

"Остров" создал моду на южнокорейское кино с его брутальным садомазохизмом и пробил ему дорогу на фестивали. Заговорили о корейском киноренессансе, который идет на смену китайскому. Выяснилось, что после двух десятков лет кризиса, вызванного экспансией телевидения, корейская киноиндустрия ожила, и страна обладает как минимум десятком режиссеров экстра-класса.

Внутри корейского кино высветился художественный феномен — Ким Ки Дук. Феномен родился в заброшенной горной деревне, был трудным подростком, который мог в драке сломать руку сверстнику, но в то же время удивить взрослых каким-нибудь самодельным электронным устройством. Потом родители переехали в город, Ким подростком пошел работать на фабрику, двадцатилетним парнем завербовался на флот. Чуть не стал проповедником в церкви для незрячих, начал рисовать, без копейки денег отправился в Париж в полной уверенности, что ценность представляет только ручной труд, а культура — это роскошь для богатых.

В один прекрасный день Ким "проснулся" и открыл мир кино. Он никогда не учился режиссуре, не болел киноманией (обычная норма его просмотров — один-два фильма в год, сам он как режиссер производит больше) и вообще вел образ жизни, резко отличный от того, что свойствен большинству кинематографистов. До сих пор считает даже самых радикальных своих коллег представителями мейнстрима, а их радикализм — интеллектуальной придурью. Его же числят в корейском кино маргиналом, поскольку он не считается с правилами построения фильма и полностью подчиняется интуиции. Он сам называет себя партизаном, однажды послал в газету факс с заявлением "Я ненавижу журналистов" и подвергается нападкам со стороны феминистской критики, которая приклеила ему клеймо психопата и садиста. Постоянно травит Ким Ки Дука европейский эксперт по дальневосточному кино Тони Рэйнс, обвиняя в плагиате, самоповторах и всех прочих смертных грехах. Ким не ангел, но суть дела, скорее всего, в том, что в отличие от других азиатских режиссеров он перед "папой Рэйнсом" не заискивает.

Свою первую картину под названием "Крокодил" Ким снял в 1996 году, когда ему уже исполнилось 36 лет. Ее действие происходит на берегу реки Ханган, которая стала такой же настырной частью кинематографического пейзажа в Корее, как во Франции — Эйфелева башня. Но Ким использует эту туристическую декорацию в совершенно иных целях — как площадку для самоубийц. Плохой парень по имени Крокодил поджидает здесь потенциальных утопленников и торгует их мертвыми телами. Однажды он спасает девушку, брошенную возлюбленным, и затем принуждает ее остаться с ним, насилует и оскорбляет. Девушка все-таки бросается в реку, а за ней и Крокодил, хороня себя в подводном гроте, который он давно присмотрел, оборудовал и обжил.

Главная тема, которой неизменно предан Ким Ки Дук,— тема "прекрасного насилия". "Мои персонажи живут как будто в клетке. Но жизнь — это и есть клетка, из которой можно вырваться только со смертью",— утверждает режиссер. Подобно апологету "театра жестокости" Антонену Арто Ким Ки Дук заново открывает через кинематограф природу насилия как глобального способа человеческой коммуникации, который неистребим и в нашу "гуманную" эру.

Действие фильма "Адрес неизвестен" происходит в городке рядом с американской военной базой, и практически все местные жители — жертвы полувековой давности гражданской войны или американского военного присутствия в этой стране. Неполные семьи, дети-полукровки, чернокожие с раскосыми глазами. Одна из героинь, живя в заплеванном вагоне, постоянно пишет письма афроамериканцу, отцу своего ребенка, но письма возвращаются со штампом армейской почты "Адрес неизвестен". В другой семье, едва сводящей концы с концами на пенсию погибшего отца-ветерана, брат выбивает сестре глаз. Одноглазая девушка крутит роман с американским солдатом, который помогает ей вернуть зрение и красоту с помощью хирургов. Но, когда у влюбленных происходит конфликт, кореянка вновь выкалывает себе "чужой" глаз.

Фоном служит изысканный осенний пейзаж, который как бы изнасилован вторжением в лоно этой красоты иноземной военной базы. Поскольку насилие тотально, оно распространяется и на макро-, и на микроуровнях. Двое изгоев занимаются отловом окрестных собак, не только бродячих. Много раз повторяется сцена, когда собаку подвешивают и забивают палкой, а потом отправляют на мясо. Собак используют в качестве пищи и сексуальных объектов, и точно так же поступают с человеческим телом: в финале мать, оплакивая, поедает труп своего погибшего сына. Эти сцены, отдающие запредельностью, образно-метафоричны и содержат определенную долю черного юмора. В них можно усмотреть праисторические, фольклорные корни насилия, но все же главный его мотор связан с современной историей Востока, зомбированного западной цивилизацией.

В финале фильма мы видим, как осенний пейзаж сменяется зимним. По заснеженному полю ползут американские солдаты, а ветер гонит по земле конверт с письмом прямо в руки к одному из них, чернокожему. Это тот самый, чей адрес неизвестен. Другой символический кадр: трое героев бредут по полю друг за другом, и каждый держится за свой поврежденный глаз. Брейгелевские "Слепые" в современном азиатском варианте.

Потом Ким Ки Дук поразил мир невероятной красоты притчей "Весна, лето, осень, зима... и снова весна", которая заставила вспомнить Тарковского. На заповедном озере, окруженном горами и лесом, специально для фильма была построена плавучая пагода. Действие охватывает четыре времени года и соответствующие ему периоды жизни человека. Старый монах воспитывает мальчика в духе буддизма, но не может воспрепятствовать пробуждению в нем жестоких желаний и сексуальности. Герои фильма не выпускают себе подобным кишки наружу, как в "Острове", но мальчик, еще не начав говорить, уже издевается над змеями и лягушками. Потом он подрастет, в его жизни появится женщина, и ради ее жестоких чар он совершит убийство — правда, за кадром. Он вернется в монастырь, оставив за спиной грехи, и займет место совершившего самосожжение старого монаха. А зимой, когда пагода врастет в лед, он привяжет к своему телу камень и потащит на гору статую Будды — символ смирения перед законами жизни, которые нам не дано постичь, но дано с ними примириться. В монастырь приносят маленького мальчика — возможно, это сын главного героя. Цикл человеческой жизни продолжается.

Известный брутальными и шокирующими лентами Ким Ки Дук сделал на сей раз совсем другую — нежную и сдержанную. Но при этом насытил ее, как всегда, потрясающими выдумками — вроде сцены, где старый монах пишет буддистскую мудрость, используя вместо кисти живую кошку и макая в черную краску ее белый пушистый хвост.

Еще одним пиком карьеры корейского режиссера стал "Пустой дом" — кино про бездомных влюбленных, которые вскрывают пустующие чужие квартиры, чтобы немного пожить в комфорте. Сначала, впрочем, герой-взломщик один, и только по ходу дела он попадает в не совсем пустой дом, где встречает затравленную мужем молодую женщину. Появляется и сам муж, но к тому времени сердце женщины уже принадлежит взломщику. Происходит это без единого слова, да и дальше, практически до самого конца, герои остаются немы как рыбы и изъясняются исключительно жестами. По сравнению с ранними фильмами меняется стиль Ким Ки Дука. Раньше он предпочитал крупный план, теперь все чаще смотрит на героев и события с дистанции.

Выходящий у нас "Вздох" во многом похож на "Пустой дом". Молодая женщина (сама — скульпторша, муж — композитор, жизнь — сплошная тоска) влюбляется по телевизору в одного из обитателей камеры смертников, который пытался покончить с собой, и наносит ему романтические визиты в тюрьму. Визиты к тому же тематические: они называются "Весна", "Лето", "Осень", "Зима"; женщина обклеивает камеру соответствующими фотообоями и исполняет перед изумленным преступником сезонные музыкальные шлягеры. Впервые сделав что-то вроде мюзикла, Ким Ки Дук добавляет к своей обычной мере условности еще одну порцию. Он ухитряется завершить картину абсолютно неожиданным и при этом закономерным финалом.

Ким Ки Дук работает фантастическими темпами, заслужив титул "корейского Фассбиндера". Был год, когда он насытил своими фильмами главные фестивали мира, включая ММКФ. Ясное дело, что не все они равноценны, а некоторые ("Натянутая тетива" или "Самаритянка") скорее неудачны. Но это не повод, чтобы ниспровергать режиссера целиком.

Ким Ки Дук утверждает, что в жизни он был очень похож на Крокодила, а также на героя фильма "Адрес неизвестен" — того самого, что занимается уничтожением собак. Зато продюсер Ли Сон Че говорит, что Ким Ки Дук способен очаровать любого своей детской и нежной душой, а экстремальность его воображения проистекает из полнейшей невинности. В это можно было поверить, видя Кима лежащим в джинсах и майке защитного цвета, с лицом, закрытым кепкой, на венецианском пляже Лидо среди почти голых фигур в прозрачных бикини. Так режиссер пролежал в своих никому не ведомых мыслях несколько часов. На майке большими буквами выведено: "Unsurpassed for comfort and durability" — "Непревзойденно по удобству и прочности". Возможно, впрочем, что надпись относится не к майке, а к тому, кто ее носит.