Один из самых просвещенных музыкальных клубов Москвы — Ikra — устроил концерт Михаила Боярского. Публика рукоплескала ему не меньше, чем героям андерграунда. Свидетельствует БОРИС БАРАБАНОВ.
Конечно, в "Икре" в тот вечер были серьезные супружеские пары — плечистые мужички в расстегнутых на груди рубахах и дамы, которые явно полдня провели в парикмахерской. Таких здесь, кажется, вообще никогда не видели. Половину аудитории составили болельщики, только что оторвавшиеся в "Лужниках" в честь выигрыша Суперкубка "Зенитом". Михаил Сергеевич — живой талисман этого клуба, он сообщил, что нарушил обет и вышел на сцену без голубого зенитовского шарфа только чтобы не оскорблять чувства аборигенов. Впрочем, шарф ему все равно на сцену кинули — обещал носить год, так носи. Зенитовские же фаны скандировали из зала фирменное боярское "Тысяча чертей!", ставшее интернет-мемом — расхожим элементом интернет-общения, а также выкрикивали "Миша, канальи с тобой!" и выпрашивали песню "Динозаврики" при помощи речевки "Заврики! Ди! На!". Отдельную группу зрителей составляли те, кто пришел на концерт, как в цирк. Один из зрителей так и заявил корреспонденту Ъ: "Я пришел чисто поржать". Скорее всего, это были люди из категории постоянных посетителей "Икры", завсегдатаи концертов, скажем, Дэвида Тибета или Джей Джей Йохансона, для которых сам факт появления в пропитанных "альтернативой" и "индепендентом" стенах такого реликта, как господин Боярский, уже абсурден до колик и ощущается как изощренный авангардный перформанс.
По правде говоря, сдержать смех поначалу было сложно. Господин Боярский появился во всем великолепии своего имиджа — в удлиненном черном сюртуке и шляпе. Девушки завизжали. Артист начал с песни с припевом "Актеры, актеры сегодня — мушкетеры, а завтра — короли или шуты". Он пел и подыгрывал себе на гитаре так плохо, что это напомнило шефский концерт артиста кино в заводском ДК или санатории. Потом господин Боярский извинился, объяснил, что на съемках фильма "Тарас Бульба" сломал пальцы и поэтому играет с трудом, но "говорят, когда пальцы заживают после перелома, играть начинаешь еще лучше". А пока он будет петь под "минусовую" фонограмму: "Антон, заводи!" Антон включил песню Максима Дунаевского "Ах, этот вечер", и зал мгновенно оказался у ног артиста.
Он не проигнорировал, кажется, ни одного своего хита, только композиции периода сотрудничества с Юрием Чернавским остались за бортом, ну, может быть, еще "Голубой щенок", "Мама" и "Собака на сене". Зато "канальи" остались довольны — "Мушкетеры" были охвачены почти полностью. Стоит ли говорить, что были и "Ланфрен-ланфра", и "Кот Матвей", и "Листья жгут", и "Скорый поезд", и "Все пройдет" с "Городскими цветами", и "Спасибо, родная", и, конечно, "Зеленоглазое такси" (дважды). Фонограммы явно были изготовлены не в этом веке. В колонках звучали заливистые гитарные соло на фоне примитивных драм-машин, и оттого мероприятие выглядело еще более аутентичным. Живой бэнд на сцене только все испортил бы.
Песни перемежались актерскими байками ("Пригласили меня однажды петь на дне рождения Жириновского", "Приехал я как-то на север, а меня встречает карета" и т. д.), и было ясно, что герой никак специально к этому вечеру не готовился, он гонит все то же, что на любом другом своем вечере, и, как положено "поющему актеру", в каждой песне вживается в образ — если уж "у друзей есть шпаги", значит, надо эти шпаги изобразить заученными 40 лет назад жестами, и если "рвет ткань с ее плеча", значит, рвет как надо, не сомневайтесь. Проникнувшаяся духом старорежимных "творческих встреч" молодежь принялась посылать актеру записки. Здесь настало время актерских импровизаций. Когда господина Боярского попросили исполнить песню про речку Тигоду, он не сразу вспомнил этот номер из своего репертуара, зато тут же изобразил что-то "русское псевдонародное", а потом попытался все это еще и обратить в рэп — типа, для профи нет ничего невозможного. Это выглядело и смешно, и жалко, и пошло — и все равно он был великолепен.
Сложно было понять, сколько в восторженных воплях искренних эмоций, берущих начало в раннем детстве, а сколько — издевательского гогота по поводу исключительной архаичности всего происходящего на сцене. Но и в слова господина Боярского о том, что этот вечер — его триумф, и о том, что, подобно римскому патрицию на пике успеха, ему стоило бы вскрыть себе вены прямо сейчас, верилось не до конца — он все же актер с сорокалетним стажем. Все расставили по своим местам наименее известные песни из программы — баллада "Рассказ подвыпившего бомбардира" и шансон "Золотые купола". Публика истерила на них не меньше, чем на д'артаньяновских гимнах, а значит, в этот вечер люди подпевали не только своим детским воспоминаниям, но и конкретному человеку.