Концерт классика
Сегодня один из самых статусных пианистов современности Андраш Шифф играет в Большом зале Петербургской филармонии. Двумя днями раньше он дал свой первый сольный концерт в Москве, в Большом зале консерватории, где его с почтением выслушала ЕКАТЕРИНА Ъ-БИРЮКОВА.
Андрашу Шиффу есть что вспомнить о Москве. Он приезжал к нам совсем молодым человеком, когда еще жил в Венгрии, в 1974 году на конкурс Чайковского. Большого успеха он не имел, получил четвертое место, а победил тогда Андрей Гаврилов. Сейчас расстановка сил несколько другая, и господин Шифф занимает куда более заметное место в мировой пианистической иерархии, чем его бывший соперник.
В 1979-м господин Шифф эмигрировал из Венгрии, сейчас живет между Лондоном и Флоренцией, украшает своим присутствием лучшие фестивали и концертные залы, имеет солидную дискографию, из которой два диска получили Grammy. Среди его партнеров по сцене самые престижные оркестры, дирижеры и другие исполнители-звезды, если речь идет о камерном музицировании. Но в настоящее время господин Шифф предпочитает выступать либо с сольными фортепианными программами, либо как дирижер, либо совмещая игру на рояле с дирижированием — с 1999 года у него есть собственный камерный оркестр Capella Andrea Barca, который он создал для исполнения цикла всех моцартовских концертов.
Ограничиваясь в своем репертуаре в основном классикой XVIII-XIX веков, господин Шифф имеет склонность к максимально полному, последовательному и энциклопедическому ее прочтению. Исполнение в хронологическом порядке (за несколько вечеров) и запись всех 32 сонат Бетховена — один из последних его монументальных проектов. Предельная рациональность и даже некоторая сухость характерна и для его исполнительской манеры, которая очень уж против шерсти нашей фортепианной традиции, не случайно первый визит знаменитого пианиста (устроенный фондом "Музыкальный олимп") произошел так поздно. Но, приняв его условия игры, оказываешься в невероятно интересном, неожиданном и в конечном счете очень субъективном мире. Чего-чего, а ученой скуки в нем совершенно нет. Зато есть абсолютная осознанность каждой ноты, полная власть над музыкальным временем и невероятной красоты пиано, которое пианист ценит гораздо больше, чем форте.
Известно его особенно болезненное отношение к тишине в зале: как-то в Эдинбурге он ушел со сцены, не доиграв Моцарта, из-за звонящих мобильников. На московском концерте он запретил фотографов и телекамеры (не в обиду коллегам будет сказано, но без них действительно очень приятно слушать музыку), телефоны звонили совсем чуть-чуть, между частями никто не хлопал, и вообще атмосфера получилась вполне благоговейной.
Программа концерта не была монографична, но Шуман и Бетховен даже на бисах расположились в строгом шахматном порядке: то один, то другой. Единственное исключение составлял последний трогательный бис лондонского венгра — "Венгерская мелодия" Шуберта. Что же касается двух основных героев программы, в романтизме одного и классицизме другого в интерпретации господина Шиффа нашлось скорее больше сходств, чем различий. Главное для пианиста было не столько столкнуть двух авторов, сколько разобраться между ними и собой.
Первое отделение состояло из шумановских "Бабочек" и до-мажорной Фантазии, между которыми находилась Двадцать восьмая соната Бетховена. Все второе занимало бетховенская "Аврора" — Двадцать первая соната, которая, пожалуй, оказалась самой мощной частью программы. Эта музыка, которая сама по себе предельно рациональна, видно, настолько заводит господина Шиффа, что он любовно радуется каждому ее событию, доводя и слушателей до какого-то интеллектуального экстаза. Остается только догадываться, какой эффект могут производить его все 32 бетховенские сонаты подряд.