Восьмая высота столицы

Повторить архитектурный успех сталинских высоток современным застройщикам пока не удалось. Урбанисты и москвичи пока не поставили в ряд с семью величественными зданиями ни одно из современных сооружений, построенных в схожем стиле. Чего не хватало уже реализованным объектам для присвоения статуса восьмой высотки и как новый проект в районе «Октябрьского поля» сможет встать в один ряд с классическими небоскребами благодаря архитектурной преемственности, разбирался "Ъ-Недвижимость".

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Завершить начатое

«Незаконченное дело фактически остается незаконченным в двух местах: в действительности и у вас в голове. Незавершенные дела у вас в голове поглощают энергию вашего внимания, поскольку не дают покоя вашей совести»,— писал исследователь по теме продуктивности Дэвид Аллен. Так получилось и с московскими высотками. Все началось с того, что первая спроектированная высотка — одиозный Дворец Советов — так и не была возведена. Но и существующий на бумаге эталон модернизированной классики стал архитектурным гипнозом, который подчинял себе немало умов, по-прежнему пытающихся реализовать этот проект хотя бы в кинематографе. В прошлом году в экранизации фильма «Мастер и Маргарита» над утопической столицей возвышался тот самый так и не реализованный проект.

Восьмая высотка не была реализована, так же, как и первая. Она должна была появиться недалеко от Кремля в Зарядье под началом архитектора Дмитрия Чечулина. Это был последний из заложенных в день 800-летнего юбилея столицы «сталинских небоскребов». Возведение высотного здания началось в 1947 году, и к 1953 году его стилобат был практически завершен. Но проект так и не был достроен и был реконструирован в здание гостиницы «Россия».

Построить восьмую высотку в современной Москве — все равно что сорвать джекпот. В начале 2000-х годов застройщиками предпринималась уже не одна попытка стилизовать свои проекты под сталинскую архитектуру, и они даже оказывались успешными как в жилой, так и коммерческой недвижимости. Например, такие здания появились в районе Ленинградского шоссе и Садового кольца. Но встать в один ряд с оригиналами так и не получилось, считают как урбанисты и критики, так и сами горожане. Они так и не вошли в круг «сестер», как любят именовать семь высотных зданий в путеводителях.

У девелоперов неспроста сохраняется интерес к строительству зданий в стиле сталинских высоток и по сей день. Они стали самым ярким примером коллективного образа, созданного в ответ на запрос времени и общества. Один из ключевых исследователей советской архитектуры, Селим Хан-Магомедов, отмечал, что в начале 1930-х на первый план вышли проблемы власти и престижа: «Целью государственной политики стало не обеспечение всем необходимым, а построение сильного государства, где все прекрасно — метро, Дворец Советов, проспекты, канал Москва—Волга… Внимание переключилось с социальных проблем на проблемы укрепления власти и ее престижность. Та же тенденция заметна в России и сегодня».

Эти слова были написаны в 2002 году, но остались актуальны и сегодня. Но если в советскую эпоху за создание новой системы ценностей с помощью архитектуры отвечала власть, то сегодня эти образы создают девелоперы. Восьмая «Высотка на Жукова» — высотой 233 м, с узнаваемым силуэтом со шпилем — уже строится концерном КРОСТ внутри природного комплекса «Октябрьское поле» на престижном северо-западе столицы в окружении трех парков.

«Несколько лет назад мы начали размышлять о том, что является настоящей российской архитектурой — самобытным стилем, характерным только для нашей страны,— рассуждает генеральный директор концерна КРОСТ Алексей Добашин.— Несмотря на приходящую к нам время от времени страсть к заимствованиям, у нас есть характерные архитектурные черты и приемы, которые четко воспринимаются целевой аудиторией как исконно московская архитектура. Сочетание красного кирпича и белых деталей на фасаде, вытянутость архитектурного силуэта, подражающая башням Московского Кремля, и державный стиль московского ренессанса, который безоговорочно воспринимается зрителем как соразмерная человеку классическая российская архитектура».

Архитектурная преемственность

КРОСТ уверенно ставит для себя самую высокую планку — не упрощать прошлое, а наследовать, продолжать проекты XXI века. Смелое приглашение к новому кругу дискуссий градостроителей и горожан о том, какую архитектуру действительно хотят видеть в Москве, не есть ли высотка продолжение поиска национальной архитектурной идентичности?

«Вся Россия в архитектурном отношении есть именно либо Петербург, либо Москва» — такое простое деление, предложенное когда-то Игорем Грабарем, понятно абсолютно любому человеку и не требует специального образования. Причем даже если человек ни разу не был в двух столицах. Кто не узнает на фотографиях Эрмитаж или здание МГУ? Это величественная архитектура с ее приверженностью к классическим стилям и колоритом традиционных элементов русского зодчества.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Архитектурное различие двух столиц в том, что в Санкт-Петербурге силен заряд исторического ядра, как в старых европейских городах, а Москва проявляет свою самобытность в масштабной сталинской застройке с ее монументальными ансамблями и широкими проспектами. И если первые американские небоскребы были штаб-квартирами бизнеса, то сталинские элитные дома — маркерами большой власти и социального успеха.

Хан-Магомедов назвал сталинскую архитектуру одним из двух «суперстилей». Вырабатывался он через переосмысление неоклассики и модернизацию классики, эталоном которой стал Дворец Советов. В 1930-х в столице было создано два десятка проектных мастерских, во главе которых были такие корифеи, как Алексей Щусев, Илья Голосов и, пожалуй, одна из самых заметных в отрасли фигур — Иван Жолтовский.

Приглашение к разработке восьмой высотки архитектора, который вырос из мастерской Жолтовского, стало большой удачей для девелопера. Почетный архитектор России Марк Фельдман является одним из последователей этой неоренессансной московской школы. Система взглядов Жолтовского не зафиксирована в текстах. Как отмечает историк и теоретик архитектуры Андрей Иконников, она оставалась «устной, неписаной традицией». Беседы велись об универсальных принципах архитектуры, а в качестве иллюстраций приводились примеры из античности и итальянского Возрождения. Особое внимание уделялось разработке фасада с богатой детализированной пластикой.

Теория композиции Жолтовского для его учеников была кредо, системным знанием, как отмечают исследователи Тамара Гейдор и Игорь Казусь: «На его основе можно было разрабатывать современную гармоничную архитектуру». Ордерная система дала в проектировании чувство свободы, и из этой универсальности возможен поиск нового.

К созданию современных городских образов через исследование сталинской архитектуры концерн КРОСТ впервые обратился в премиальном проекте «Театральный квартал», автором архитектурного решения которого стал Александр Дмитриев. Для района Щукино, где квартиры в ведомственных домах получала научная интеллигенция, стиль сталинского ампира как нельзя лучше отвечал эмоции места — с атмосферой небольшого научного городка.

Пропорции для жизни

«Одной из задач, которые государство ставило перед архитекторами в 1930–1950-е годы, было выразить державность и величие страны языком архитектуры,— рассказывает генеральный директор компании.— И сегодня мы, их потомки, можем без преувеличения констатировать, что у них это получилось. Величественные интерьеры московского метро, сталинские высотки и большое количество других зданий сегодня являются символами нашей цивилизации. При этом, изучив огромное количество исторического материала, сделав обмеры квартир, помещений и зданий сталинского ампира, мы увидели, что в них соблюдены идеальные пропорции, которые соразмерны человеку и привлекательны для взгляда городского жителя».

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Лучшие приемы «суперстиля» девелопер использовал и в новом проекте на западе столицы. Марк Фельдман один из немногих архитекторов, который остается верен классике. Его мастерство отточено в работе с такими историческими объектами: он является автором проектов реконструкции Петровского пассажа и музея-усадьбы «Царицыно». «Высотка на Жукова» также задумана как образец монументального неоклассицизма: постройка ясная, мощная, обращенная к прошлому и к будущему.

«Архитектура здания сочетает лучшие черты из разных эпох: от античности и барокко до ар-деко,— рассказывает Марк Фельдман.— Фасады богато украшены ступенчатыми аркадами, французскими балконами, открытыми павильонами-бельведерами, гризайлью, обелисками, вазами и скульптурами».

Частью ДНК сталинских высоток, помимо триумфальности, являются и ассоциации с национальным наследием. Работают на это вариации элементов, связанные с русским зодчеством. Это пирамидальность и уступчатость композиции, на которую повлияли ярусные постройки средневековой Руси, и шатровые завершения — шпили, и неоготические башенки-пинакли, и барочные ракушки, и, конечно же, пятиглавие МГУ — идеи «всецело московской», как пишет Игорь Грабарь, «сокровенный смысл» которой заключен в «единстве, органической спаянности и слитности всех пяти глав, вздымающихся к небу как бы единым телом».

Для взгляда обывателей большинство этих деталей неразличимы, но знакомы по той храмовой сакральной архитектуре, которая составляет колорит старой Москвы с ее русским барокко и узорочьем. Они являются частью «автобиографии» в освоении пространства, если говорить языком теории, которую разрабатывает эксперт по городскому планированию Кевин Линч: люди создают собственные ментальные карты, которые описывают город с помощью знакомых и важных для наблюдателя мест.

Восьмая «Высотка на Жукова» имеет все шансы стать объектом, определяющим для горожанина целый район Хорошево-Мневники. Здание, взмывающее на 51 этаж ввысь, так же, как и сталинские «сестры», решенное пирамидальным, четырехступенчатым объемом, на рендерах оно выглядит как традиционный ансамбль высотных домов 40–50-х годов XX века.

Чтобы добиться совершенства в самобытном московском стиле, девелопер КРОСТ следует собственному правилу звездного трио — идеологии, разработанной генеральный директор компании. «Только при совместной работе архитектора, художника и скульптора можно добиться для здания уникальности и уровня произведения искусства»,— поясняет он.

Советские проектировщики высоток работали по такому же принципу творческого тандема лучших в профессии. Например, проектировщики создавали огромное количество эскизов вручную. Известно, что команда Руднева, работавшая над ансамблем МГУ, рисовала все детали фасадов в натуральную величину на гигантских листах, которые затем вывешивались на фасад многоэтажного дома, чтобы архитекторы видели их максимально реалистично. Удивительные витражи по мотивам русских сказок созданы для высотки на Баррикадной руководителем реставрационных мастерских ГМИИ имени Пушкина, потомственным иконописцем Павлом Кориным. Для «Высотки на Жукова» дизайн парадных холлов с семиметровыми потолками концерн пригласил создать также реставратора, архитектора Владимира Бурыгина, который работал над оформлением входных групп двух корпусов «Театрального квартала»: «Дома Жолтовского» и «Дома Щусева».

Декоративные решения «Высотки на Жукова» сочетают в себе черты монументализма, ар-деко и неоклассики. Всего концерн произведет 80 тыс. архитектурных элементов из современных материалов в единственном экземпляре на собственных производственных мощностях компании. Эффектный рисунок фасадов с массивными колоннами, орнаментами и узорами, пилястрами и арками — новый художественный манифест московского ренессанса.

Когда-то архитекторы, работавшие над проектом Дворца Советов, получили установку, что здание должно простоять вечно. И если столетие назад мастера могли только мечтать о таких технологиях, сегодня инженерные решения могут вызывать не меньший восторг, чем красивый фасад.

Как отмечает генеральный директор, «мы стоим выше и смотрим дальше, чем наши предшественники. Архитектура неотделима от жизни и от ощущений. Ведь вся сила и красота в том, чтобы человек хотел возвращаться в родные стены, гордился этим местом, его историей, чувствовал себя в безопасности и передавал это трепетное восхищение настоящим московским домом своим детям».

Изучая свою целевую аудиторию, девелопер отметил, что, хотя покупатель высокобюджетного жилья значительно помолодел — 60% всех сделок заключают люди в возрасте около 40 лет, в своих установках он испытывает определенную ностальгию по прошлому. Детство людей этого поколения, родившихся между 1976 и 1982 годами, прошло до распада СССР. Многие из них переживают кризис, связанный с потерей ориентиров, и находят опору в личном опыте из прошлого.

Девелопер сделал максимум, чтобы жители почувствовали себя новыми героями своей эпохи: проводя их по парадной аллее из пирамидальных тополей ко входу с глубоким порталом и массивными дверями, поднимая из богатых парадных на один из трех жилых уровней: «Академический», «Композиторский» или «Писательский». На последнем находятся квартиры-особняки, занимающие полностью этаж. Всего же экспозиция проекта включает 462 квартиры, что совсем немного по меркам современных столичных жилых комплексов.

Дарья Севостьянова