Вы какую угрозу почувствовали?
Сергей Гончаров, президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора "Альфа":
— Реальную. Глава ФСБ Патрушев не стал бы без веских причин нагнетать обстановку. Но никакой истерии я не заметил. И я не стал бы сравнивать эту ситуацию с учебной тревогой в Рязани: там учения проходили в одном доме, здесь — в крупном мегаполисе. По европейской системе я бы дал ей красный цвет.
Эдуард Тополь, писатель, гражданин США:
— Учебную. Думаю, это плановое мероприятие по проверке готовности населения. Скорее всего, если угроза и была, то раньше — наверняка в праздники органы работали более напряженно, чем сейчас. Кстати, в таких ситуациях надо проверять ящики для хранения сумок в больших супермаркетах.
Магомед Толбоев, летчик-испытатель, Герой России:
— Никакую. Есть спецслужбы, которые существуют на наши налоги, они и должны обеспечивать безопасность граждан. Не надо свою работу сваливать на других.
Аркадий Мурашев, в 1991-1992 годах начальник ГУВД Москвы:
— Ничего я не почувствовал. Это "обезьянничество", правда, в хорошем смысле. Власти решили перенять опыт спецслужб Лондона и Мадрида. Это нормальная практика и не является темой для политических спекуляций.
Стенли Рут, партнер PricewaterhouseCoopers:
— Угрозу теракта. В Москве я не ощущаю себя в безопасности. Такое объявление по ТВ — крайний шаг: полиции должно быть доподлинно известно о готовящемся теракте, а как она могла о нем знать, если русским информацию сообщили западные коллеги. Более того, я считаю это предупреждение неэффективным, так как оно может дать результат только в первые три-четыре дня. Потом люди теряют бдительность. А если теракт произойдет через пять месяцев, то полиция может сказать, что предупреждала, и снимет с себя часть вины.
Зиновий Коган, раввин, председатель Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений России:
— Я заботу почувствовал. Когда силовики предупреждают нас, чувствуешь, что о тебе заботятся. В Москве пассажиры не обращали ни на кого внимания. А в Израиле при входе в вагон тебя оценивают — свой ты или чужой, загорелый или нет, насколько опасен.
Николай Ковалев, председатель комитета Госдумы по делам ветеранов, бывший директор ФСБ:
— Особой опасности я не почувствовал, но она есть. Цель таких заявлений еще и в том, чтобы предупредить террористов, что их планы известны. Это общепрофилактическое воздействие.
Тигран Кеосаян, режиссер:
— Вчера я прилетел в Москву и ничего особенного в аэропорту не заметил. Я нормально отношусь, если меня просят отключать сотовые или лишний раз проверят документы.
Валентин Гафт, актер:
— Мне нравится, что власть нас предупредила. Хотя это и неприятное сообщение, но заставляет быть более бдительными.
Олег Нечипоренко, главный эксперт Национального антикриминального и антитеррористического фонда:
— Большую, ведь это было обращение к нации. Это высший уровень оповещения народа. Однако после обращения никто не объяснил людям, как им действовать в критических ситуациях.