Первые 18 лет своей жизни девочка Алина Вишнякова из Нижнего Новгорода боялась только одного. Что ей сделают открытую операцию на груди и оставят такой шрам, что никакая пластика потом не спасет. У Алины был порок сердца, а исправить его нижегородские врачи брались только таким способом. Алина не соглашалась и боролась с пороком сама. Ей помогли кардиологи из Томска, сделавшие операцию, после которой не осталось никакого следа. И наши читатели, которые оплатили эту операцию.
Порок сердца у Алины был врожденным. Любая физическая перегрузка — и сердце отдавало болью, сдавливало грудную клетку, сбивалось дыхание. Боролась Алина с пороком своеобразно. Она его игнорировала. Еще в раннем детстве начала заниматься танцами, собиралась стать балериной. Бегала каждое утро. Пороку назло.
Алине дали инвалидность и право бесплатного проезда на транспорте. Она им ни разу в жизни не воспользовалась.
— Из принципа,— говорит Алина.
У нее мягкий голос, но сказано это так, что сомнений у меня не осталось: принципы у Алины железные.
На физкультуре в школе учитель начал распределять детей. Ты — на волейбол, ты — на бег. Ну и так далее. "А тебя, Вишнякова, в освобожденную группу",— развел он руками. Не знаю, какие она нашла аргументы для учителя, но в итоге и бегала, и в волейбол играла. И танцы не бросила.
Вот на этом месте ее рассказа я сломался.
— Послушай,— говорю,— но ведь это же правда опасно было. И закончиться могло всем, кроме хорошего.
— А я об этом не думала,— отвечает мне Алина и обезоруживающе улыбается.
Я только и смог сам улыбнуться в ответ.
Цепь счастливых случайностей началась в прошлом году. Алина с мамой поехали к бабушке в Томск. Сосед-кардиолог, узнав о пороке, рекомендовал Алине сходить в томский кардиоцентр. Там профессор Сергей Иванов сказал, что порок небольшой и его можно устранить эндоваскулярно, то есть не вскрывая грудную клетку. Что почувствовала в этот момент Алина, словами не передается. Но когда узнала, что операция стоит почти 200 тыс. руб., разрыдалась прямо у профессора в кабинете.
Таких денег у семьи беженцев из Узбекистана, до сих пор снимающих квартиру в Нижнем Новгороде, не было и быть не могло. Тогда профессор и рассказал ей о Российском фонде помощи.
В феврале письмо Алины было опубликовано, а в начале апреля ее уже везли на операционный стол в томском кардиоцентре, и она все стеснялась спросить анестезиолога, что ей будет сниться под наркозом. "Сад. Много-много фруктовых деревьев",— в конце концов решила она и не стала спрашивать. И говорит, так и получилось.
И вот в 18 лет этот человек впервые избавился от боли и начал дышать полной грудью. Сначала было замешательство: Алина не знала, как с этим жить. Сидела дома. Один раз с подругами сходила в кино и испугалась при виде толпы, входящей в зрительный зал. "Мама, я одичала!" — плакала и смеялась она, придя домой.
Но уж потом! Мы сидим на диване, едим приготовленный Алиной торт "Черный принц", и она быстро-быстро рассказывает, что заново пошла на первый курс Нижегородского лингвистического университета (из-за операции и полугодовой реабилитации пришлось уйти в академический отпуск). Что вместе с английским языком начала изучать арабский. А курса с третьего добавится еще и французский. Что любимый писатель — Достоевский, а любимая рок-группа — Red Hot Chili Peppers. Хотя на самом деле лучшую в мире музыку исполняет, конечно, группа "Токсикола". Потому что в ней играет старший брат Алины Руслан. Что скоро она исполнит мечту детства и пойдет в бассейн. И танцевать продолжит.
Я какое-то время пытался поддерживать разговор. А потом уже сидел и просто влюблялся.