фотожурналистика
В Центре современного искусства на Подоле поделились прошлогодними новостями — хронику главных бедствий и катастроф 2005 года представили на традиционной осенней выставке победителей конкурса World Press Photo.
Самую престижную в мире фотопремию этой весной вручили уже в 49-й раз. Еще два года назад организаторы с гордостью говорили о сорока тысячах снимков, присланных на конкурс, но уже к декабрю 2005-го рекорд двухлетней давности удалось перекрыть вдвое. 210 работ победителей жюри отбирало теперь из 83 тысяч заявок — для профессиональных конкурсов такого уровня цифра действительно почти немыслимая.
Можно при желании порадоваться, что хороших фоторепортеров и новостных печатных СМИ в мире с каждым годом становится все больше. Хотя чтобы понять, почему границы конкурса так непомерно расширились, достаточно просто внимательно посмотреть на работы победителей. Чем солиднее история World Press Photo, тем прозрачнее критерии отбора жюри. С точки зрения законодателей мировой моды в фотодокументалистике, от хорошего снимка сейчас требуется одно — он должен максимально откровенно рассказывать о жестокости и боли.
Неудивительно, что главной темой почти всех работ выставки оказалась война. Жертвы терактов в Ираке и цинковые гробы с телами американских солдат лидируют в номинации "Главные новости", депортации израильтян из сектора Газа посвящены самые впечатляющие кадры раздела местной хроники. Но даже эти ужасы, если верить организаторам, всего лишь краткая передышка между двумя глобальными войнами. Об одной напоминает серия портретов голландца Мартина Ремерса — состарившиеся участники Курской битвы и штурма Берлина смотрят в объектив с той же смесью страха и отвращения, с какой шестьдесят лет назад могли смотреть на своих врагов. Снимок Сергея Максимишина, опубликованный в российском издании Newsweek, пробирает еще сильнее, потому что пытается рассказать о вещах, для которых в репортерских сводках пока нет места,— камера фотографа фиксирует не материальные объекты, а само разлитое в воздухе предельное напряжение на границе Северной и Южной Кореи.
Натуралистическая эстетика военных кадров проникает даже в те разделы, где зрительскому глазу традиционно положено отдыхать. Самое жестокое отбирается в спорте, в природе, в искусстве: от удара на ринге у боксера изо рта вылетает капа, белый медведь на фоне ослепительно голубой воды терзает внутренности тюленя, жесткая борьба за выживание идет за дверью танцкласса и за кулисами конкурса красоты.
Еще больше похожи на военную хронику репортажи о жертвах природных катастроф. Именно в этой группе снимков жюри отобрало лучшую работу года — "африканскую мадонну" канадца Финбарра О`Рейли: рот молодой негритянки прикрывает высохшая от недоедания ручка ребенка. Близок к этому снимку и самый впечатляющий кадр выставки (автор съемки — американец Дэвид Гуттенфельдер): выкаченные от ужаса глазные белки молодого афганца, чей сын потерял руку под обломками рухнувшего здания.
Минимум идеологии и максимум жестокости — важные составляющие правильного снимка, хотя успех работы в глазах жюри обеспечен все-таки другим. От фотографа требуется создать максимально ущербного героя, страдания которого смогут выгодно оттенить относительное благополучие любого посетителя выставки. В перспективе этой задачи даже насилие отодвигается на второй план — для того, кто понимает сложные мотивы, заставляющие публику одновременно содрогаться и жадно подглядывать за чужой смертью, любая жестокость превращается в инструмент, ходовую, но не единственную мотивировку страданий. Винить жюри или тем более фотографов бессмысленно — одна из самых отвратительных человеческих жилок нащупана предельно точно. Так что через год в юбилейной экспозиции World Press Photo вряд ли что-нибудь изменится. Разумеется, кроме числа претендентов на главную награду.