Оголтелая преображенщина

В Москве проходит выставка знаменитого японского художника Ясумасы Моримуры, фирменный прием которого — примерять на себя личины кинодив и образы классического искусства. Зачем современные художники затевают такие маскарады, рассказывает корреспондент "Власти" Ирина Кулик.

       Современные художники, кажется, давно питают тайную зависть к актерам. И дело тут отнюдь не в том, что труженики искусства алчут такой же славы и народной любви, как у звезд подмостков и экрана. Скорее они завидуют, что комедиантам позволено проживать множество жизней и принимать самые разные обличья. А художник, даже если он становится персонажем публичным, все равно остается прикованным к собственной идентичности — как полагают, неиссякаемому источнику его вдохновения и гаранту подлинности его работ. Пресловутые усы Сальвадора Дали были чем-то вроде подписи, поставленной художником, только не на произведении, а на собственной физиономии. И этот росчерк был столь вопиюще узнаваемым, что просто напрашивался на подделку.
       Чем большей откровенности требовалось от художников, тем чаще они обзаводились ложными "я" и разыгрывали фиктивные автобиографии. А самые бесстрашные исповеди часто рассказывали об опыте превращения в другого. В конце концов эта карнавальность захватила не только современное искусство, но и рок-музыку, от которой до этого ждали последней искренности. Достаточно вспомнить хотя бы популярный клип Queen "I Want to Break Free", где Фредди Меркьюри, предстающий сначала в облике гламурной домохозяйки, а затем в костюме Нижинского-Фавна из дягилевских балетов, наглядно демонстрирует две самые популярные стратегии художников-"трансформеров": смену пола и преображение в персонажей классического искусства. А к тому моменту, когда Queen снимали свой клип, в искусстве уже сложился целый жанр антиавтопортрета — когда автор изображает себя под различными личинами.
       Согласно известной научно-популярной сплетне, едва ли не первым произведением такого рода является пресловутая "Мона Лиза", в которой некоторые усматривают травестированный автопортрет Леонардо да Винчи. Как бы то ни было, перемена пола стала едва ли не самым расхожим способом игры с собственной идентичностью. А Джоконда превратилась едва ли не в главный маскарадный костюм современного искусства. И не только искусства: в токийском супермаркете среди пластиковых масок Майкла Джексона, Джорджа Буша и Дракулы можно обнаружить маску Моны Лизы.
       Одним словом, расщепление личности в современной культуре приобрело характер эпидемии. Но в истории этой болезни есть несколько особо интересных случаев, которые мы и хотим вспомнить.
       

Рроз Селави

       Одним из первых фиктивных персонажей, прочно обосновавшихся в истории современного искусства, является некая Рроз Селави. Дама, чья фамилия происходит от расхожей французской присказки "такова жизнь", известна прежде всего как автор изящных и совершенно непереводимых каламбуров, демонстрирующих неистребимую и неизбежную двусмысленность любого, даже самого непритязательного, высказывания. У афоризмов Рроз Селави два автора, но только для одного из них эта дама была не просто псевдонимом, но и маской. Играть словами первым начал прославленный художник Марсель Дюшан, но потом своеобразным стилем мышления Рроз Селави овладел и поэт Робер Деснос, утверждавший, что сочиняет каламбуры Рроз, находясь в телепатической связи с Дюшаном. Однако сама Рроз Селави — жеманно кутающаяся в меха дама, запечатленная Ман Рэем, является загримированным Марселем Дюшаном, которого и следует признать первым "трансформером" в истории искусства, пока версия с Леонардо-Джокондой не получит более веских доказательств, нежели пресловутые усы, которые выросли на лице Моны Лизы по воле все того же Дюшана.
       

Клод Каун

       Если Марсель Дюшан преобразился в женщину ради одной-единственной фотографии, то его современница, французская фотохудожница-сюрреалистка Клод Каун и в повседневной жизни предпочитала отказаться от всех признаков своего пола. Андрогинным является уже сам псевдоним, который выбрала для себя Люси Швомб: имя Клод может быть как мужским, так и женским. Столь же двойственен и облик художницы, предпочитавшей носить мешковатые мужские пиджаки и бывшей, наверное, первой женщиной, по собственной воле обрившейся наголо. Другие дамы осмелились последовать ее примеру более чем полвека спустя. Большинство фотографий Клод Каун — автопортреты. Но главный факт своей биографии, который художница хочет рассказать,— это то, что она вправе выбирать, кем ей быть — мужчиной или женщиной, красавицей или чудовищем, что и демонстрируют ее удивительно непохожие друг на друга автопортреты.
       

Энди Уорхол

       Сам канонизированный автопортретами и множеством фотографий облик Энди Уорхола с его закрывающим пол-лица париком и очками уже является маской. Прославленный поп-артист почти всю жизнь жил переодетым — можно сказать, что у него вообще не было подлинного лица. Более того, Уорхол сам инициировал подделки собственной персоны: в разгаре славы художник частенько посылал на различные светские тусовки своих двойников — сымитировать внешность "папы поп-арта" было легче легкого. Тем более пронзительными выглядят фотографические "Автопортреты в образе травести": художник позирует в женских париках и утрированной косметике, сквозь которую отчетливо проступает изможденное и немолодое мужское лицо. Как если бы смена масок была единственным способом хотя бы намекнуть на то, что где-то за ними существует и никому не ведомый и не нужный подлинный облик.
       

Орлан

       Как и Клод Каун, французская художница Орлан представляет публике все подробности собственного жития, главным смыслом которого является преображение себя. Причем Орлан не ограничивается гримом и бутафорией, а буквально перекраивает себя, ложась под нож пластического хирурга. Ее лицо то превращается в набор "цитат" из классической живописи (подбородок как у Венеры Боттичелли, лоб как у героини Гойи), то обретает поистине невиданный атрибут — торчащие изо лба шишки, украшающие Орлан с 1991 года. Впрочем, "Преображение Святой Орлан" (так назывался ее хирургический перформанс, снятый на видео) вовсе не было мученичеством: Орлан не считает боль эстетически значимым переживанием и всегда превозносит анестезию, дающую человеку полную власть над своим телом. Наряду со скальпелем художница использует для своих перевоплощений компьютер: с помощью него Орлан создает гибриды собственного лица с африканскими масками и прочими образами экзотических культур.
       

Синди Шерман

       Американская фотохудожница Синди Шерман также единственная модель для своих снимков. Однако ни одна из ее работ не является автопортретом. Ее творчество представляет собой настоящий банк данных разнообразных типов западной культуры. В 1970-е годы Синди Шерман черпала вдохновение в кино, с 1980-х — в классической живописи. Однако прямых цитат в ее произведениях нет. Она показывает стоп-кадры никогда не снятых фильмов и воспроизводит перед камерой никогда не писавшиеся картины, хотя мы немедленно готовы "вспомнить" первоисточник — настолько точно Синди Шерман воспроизводит знакомые эстетические модели. Все свои преображения художница осуществляет благодаря гриму. Причем если в киносериях ей хватало довольно легкой косметики, то в сериях, посвященных живописи, в ход идут тяжелый пластический грим и протезы. В какой-то момент даже кажется, что за этим нагромождением париков, накладных носов, фальшивых бюстов и так далее уже нет живого человека. Да и сама личность выглядит таким же никогда не существовавшим фантомом, собранием стереотипных моделей поведения, культурных кодов и псевдовоспоминаний, как и фальшивые фильмы и картины, которые снимает Синди Шерман.
       

Ясумаса Моримура

       Японского художника Ясумасу Моримуру, получившего известность в середине 1980-х годов, можно назвать прямым последователем Синди Шерман. Как и американская художница, он фотографирует себя в образах кинодив и героев классической живописи. Правда, у его цитат всегда есть безошибочно угадывающийся первоисточник. Ясумаса Моримура побывал Брижит Бардо, Фей Данауэй и, конечно же, Мэрилин Монро, Саскией и держащим ее на коленях Рембрандтом, веласкесовской Инфантой и ее придворными карликами, Олимпией Мане и ее чернокожей служанкой, всеми вангоговскими подсолнухами и самим Ван Гогом с отрезанным ухом. И разумеется, Джокондой — одетой, обнаженной, отчетливо беременной и даже Джокондой в разрезе с видимым в ее чреве зародышем.
       В отличие от Синди Шерман японский художник не претендует на то, что в его собственном "бессознательном" хранятся все модели мировой культуры. Напротив, он предпочитает цитировать уже много раз цитированное и заимствует заведомо ложные обличья: Моримура не преминул сняться в образе Марселя Дюшана--Рроз Селави и Синди Шерман в облике одной из ее фиктивных киногероинь. Единственное, что он не процитировал,— это образы японской культуры, например героинь Утамаро. Ясумаса Моримура не транссексуал, но единственный в своем роде "транснационал": он не без ехидства показывает Западу, каким набором штампованных "сувениров" он предстает в глазах Японии. Подобно японскому туристу, он не жалеет пленки на то, чтобы снимать достижения "варваров", только щелкает не "Джоконду" в Лувре, а самого себя в образе Джоконды.
       

Владислав Мамышев-Монро

       Свой "человек с тысячью лиц" существует не только в Японии, но и в России, и зовут его Владислав Мамышев-Монро. Карьеру "трансформера" он начал, как нетрудно догадаться, с образа Мэрилин Монро, являющегося цитатой как из истории кино, так и из истории современного искусства: искушенные почитатели господина Мамышева при виде него вспоминали скорее Уорхола, нежели "В джазе только девушки". Но потом репертуар художника расширился практически беспредельно. Владислав Мамышев побывал Гитлером и Любовью Орловой, Жанной д`Арк и матерью Терезой, Аллой Пугачевой и Осамой бен Ладеном, Дракулой и Мао. Причем гримируется и костюмируется он не только для фотосессий, но и для походов на вернисажи и прочие светские мероприятия. Владислав Монро не только превращает себя в ходячую цитату из истории или искусства. Он представляет саму историю некой вечной party, а ее участников — вечными тусовщиками, забавными, безобидными и взаимозаменимыми.
       

Дуглас Гордон

       Своеобразную точку в истории о вечном желании художника выйти из себя и присвоить чужую идентичность поставил вообще-то не склонный к трансвестизму шотландец Дуглас Гордон, сфотографировавшийся для "Автопортрета в виде Курта Кобейна, Энди Уорхола, Майры Хиндли (очень известная британская детоубийца.— 'Власть') и Мэрилин Монро". Для воплощения этого собирательного образа ему было достаточно просто нахлобучить на голову блондинистый парик. Собирательный образ оказался своего рода "братской могилой" персонажей, чью тиражируемость так охотно путали с бессмертием. Гордон представил "Автопортрет" в собственном кураторском проекте "Аллегория тщеславия". О тщеславии, а в конечном итоге о тщетности усилий стать кем-то другим или всеми сразу говорят и все "трансформеры".