До Дзюнъитиро Коидзуми в Японии в течение чуть более десятилетия сменилась добрая дюжина премьеров, но вспомним ли мы сегодня кого-то из них? Если вспомним, то разве что Рютаро Хасимото — "друга Рю", да и то благодаря столь добродушно-непосредственной реакции на него Бориса Ельцина, который как-то славно порыбачил со своим японским коллегой на Енисее. Наверное, дело все же не в нашей короткой памяти: до Коидзуми в японской политике не было настоящих первых лиц, наделенных яркой индивидуальностью харизматичных личностей. А был некий коллективный разум в виде руководства бессменно правящей в стране Либерально-демократической партии — что-то вроде советского политбюро на японский манер. И вот выбранное не народом, а этим японским политбюро первое лицо добросовестно озвучивало то, что политбюро от него требовало.
На Дзюнъитиро Коидзуми этот этап в жизни современной Японии закончился. Это произошло после того, как Коидзуми с удивительной легкостью, несвойственной его осторожным предшественникам, бросился штурмовать устои, обнародуя один за другим планы революционных преобразований в экономике и политической системе Японии. Разгоревшиеся пять лет назад споры о том, кто он — великий реформатор или великий комбинатор, не окончены до сих пор. Потому что в Японии есть люди, которые его обожают, и есть люди, которые его на дух не переносят. Но равнодушных нет. И это — главный итог его правления. Коидзуми избавил соотечественников от политической фригидности, пробудил сытое, убаюканное общество от спячки. А в условиях Японии, граждане которой десятилетиями считали, что политика — удел кучки функционеров правящей партии, решающих судьбы страны в наглухо запертых прокуренных кабинетах или полумраке токийских баров, это многого стоит.
Но это еще не все. Уходящий японский премьер сильно поднял планку и для своих преемников — после него оставаться ретранслятором воли партии ни один японский премьер уже не сможет. Ведь японцы уже увидели, что политик и политика могут быть другими, то есть живыми. Теперь, вольно или невольно, они будут вынуждены сравнивать новых глав кабинетов с Коидзуми. И чтобы не проиграть в глазах избирателей, новым премьерам придется пытаться делать то же и в том же духе, что и Дзюнъитиро Коидзуми. Но только делать лучше, чем он (получится ли — другой вопрос).
Таким образом, премьерство сменившего Коидзуми Синдзо Абэ обещает быть для Японии весьма драматичным периодом, с резкими движениями из стороны в сторону и смелыми, порою на грани фола шагами японского лидера. Такой была импульсивная политика Коидзуми, и в этом при всех минусах была ее сила и привлекательность для общества. Синдзо Абэ и те, кто придет, потом наверняка используют это ноу-хау.
Что же касается отношений с Россией и пресловутой территориальной проблемы, которая то ли есть, то ли нет, то здесь нам опасаться нечего. Как, впрочем, не на что особо и рассчитывать. Япония, увы, никогда не была приоритетом для России, а Россия — для Японии. Все к этому давно привыкли, все спокойны, хотя, возможно, и недовольны. И здесь в самом деле роль личности, даже самой масштабной,— минимальна.