фестиваль музыка
В Москве и Петербурге проходят концерты очередного фестиваля Earlymusic. Организаторы фестиваля, признанные поставщики в наши края западных звезд аутентизма, в этот раз сократили концертную программу в столицах, но зато продолжили экспансию в регионы. Комментирует СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
В это не очень верится, но через год фестивалю Earlymusic исполнится уже десять лет. Детище Марка де Мони (директор фестиваля) и Андрея Решетина (его худрук), поначалу казавшееся недолговечной фантасмагорией, постепенно и тактично стало одним из самых примечательных и ярких фестивальных проектов России. Другое дело, что с европейской точки зрения его, по сути, гордое одиночество посреди отечественной музыкальной жизни по-прежнему остается скорее неожиданностью. Если взять, скажем, Францию, то там фестивалей старинной музыки международного уровня довольно много; и не столько потому, что тамошние обитатели как-то особенно преданны старинной музыке в ущерб остальному репертуару, сколько потому, что культура "исторического исполнительства" уверенно стала эдакой респектабельной и весомой "оппозицией его величества". Ее воспринимают не столько как экзотику, сколько как важный факт музыкальной культуры в целом. Это отношение с оговорками можно признать принятым и у нас, но не среди продюсеров — действующий фестиваль старинной музыки по-прежнему один-одинешенек.
И тут уж привередничать не приходится. Впрочем, положа руку на сердце, значительных претензий Earlymusic и не предъявишь. Есть люди, которые с ностальгией вспоминают именно первые годы фестиваля, когда он был еще стопроцентно питерским мероприятием и привозил все больше настоящих мастодонтов европейского аутентизма — вроде виолиста и дирижера Жорди Савалля или певца и опять же дирижера Жерара Лена. Теперь стало больше исполнителей помоложе, несколько менее знаменитых, в чем-то позадиристее, в чем-то спорнее; но организаторы на свой лад правы, говоря, что их долг информировать здешнюю публику и о них также. Тем более что территориальное расширение фестивальной программы не стоит на месте. Начав с параллельных концертов в Москве, Earlymusic затем выдвинулся в Поволжье, а теперь и на Урал — концерты фестиваля пройдут в Перми и Екатеринбурге; вдобавок к этому концерты дополняются лекциями и мастер-классами. Если градус предприимчивости сохранится, то можно быть почти уверенным, что вскоре фестиваль дойдет и до Сибири. Скажем, в Новосибирске он может рассчитывать на сотрудничество с Теодором Курентзисом, которому близок просветительский пафос.
Если вернуться к началу нынешнего фестиваля, то оно представляется весьма сбалансированным. На открытии, которое проходило в Царскосельском дворце, а затем в камерном зале Московского дома музыки, играл бельгийский ансамбль Il Fondamento под управлением гобоиста Поля Домбрехта. Бельгийцы привезли программу как раз из разряда задиристых: звучали всем известные четыре оркестровые сюиты Баха, растащенные на рингтоны и на саундтреки к рекламным роликам (кто же не знает "Шутки" из второй сюиты или "Арии" из третьей), но отнюдь не в привычном виде. В кропотливо восстановленной первоначальной редакции, которую представляли музыканты, нет ни трепетного соло флейты во второй сюите, ни труб в третьей.
Если эта камерная революция еще могла вызвать у части аудитории тоскливое недоумение (зачем, мол, так радикально обошлись с давно знакомой музыкой), то концерт Пола О`Детта в дворцовом театре усадьбы Останкино примирял, кажется, и консерваторов, и любителей ученого новаторства. Господин О`Детт, знаменитый американский лютнист, относящийся к самым заслуженным и уважаемым персонам аутентистского движения, в Москву уже приезжал. Однако в прошлый приезд он аккомпанировал Эллен Харгис, исполнявшей итальянские песни и мадригалы итальянского XVII века, а на сей раз прибыл с сольной программой — и с ренессансной лютней (а не барочной теорбой). За два часа музыкант перебрал, пожалуй, самые интересные фигуры в лютневой музыке XVI столетия, от миланца начала века Джанамброзио Дальца до елизаветинца Джона Джонсона, от знаменитостей вроде Франческо да Милано и — внимание! — короля Генриха VIII до менее известных Адриана Леруа и Филиппа ван Вильдера. Виртуозные фантазии Луиса де Нарваэса и да Милано звучали почти так же уютно, легко, четко и собранно, как и резво-зажигательные танцевальные мелодии — французские у Адриана Леруа, итальянские у Джанамброзио Дальца. Чистая, выразительная и гибкая, как офортный штрих (несмотря на низкую температуру в стылом театре Останкина), игра Пола О`Детта заставляла пожалеть лишь об одном — о сравнительной малочисленности аудитории: даже безотносительно аутентичной проблематики инструментальная игра такого уровня музыкальности на наших сценах не такая уж частая вещь.