премьера кино
На экран кинотеатра "35 мм" выходит очередной образец европейского арт-хауса — лучший испанский фильм года "Тайная жизнь слов" (La vida secreta de las palabras), качество которого гарантировано четырьмя наградами национальной киноакадемии "Гойя", включая призы за лучшую режиссуру и сценарий. Загадочное название лишь косвенно отражает содержание картины, рассказывающей о вербальном романе медсестры с трагическим прошлым и обожженного нефтяника. Эта многообещающая завязка к концу разочаровала ЛИДИЮ МАСЛОВУ.
Всегда отрадно видеть, когда режиссер находит себе актера, идеально подходящего в качестве лирического героя, и перетаскивает его из фильма в фильм, подстраивая под него все остальное. Для режиссера "Тайной жизни..." Изабель Койшет таким талисманом стала икона независимого кинематографа Сара Полли, снимавшаяся и в предыдущем фильме этого автора — "Моя жизнь без меня" (My Life Without Me). Там печальное название как раз исчерпывающе передавало суть истории о девушке, скрывавшей от родных и близких свою смертельную болезнь. В новом фильме героиня Сары Полли, наоборот, не пациент, а медработник, но манера ее поведения на экране от этого не меняется: эта нордическая канадская блондинка с хорошей фигурой во всех фильмах имеет примерно одинаковое аутичное выражение лица, что, наверное, и привлекает к ней режиссеров, когда им нужно показать внутренний надлом, скрытый за самоуглубленным непроницаемым видом.
Первые полчаса из двух в "Тайной жизни..." отводятся на то, чтобы зритель прочувствовал всю странность героини, которая за четыре года работы на какой-то фабрике ни разу не брала ни отпуск, ни бюллетень, чем повергла в отчаяние начальника, насильно выгоняющего ее отдыхать. В ситуации вынужденного безделья девушка некоторое время вышивает на пяльцах и перекладывает туда-сюда куски мыла, которое она возит с собой повсюду в количестве нескольких десятков, каждый день выкидывая старый кусок и распечатывая новый. Этот активный отдых длится недолго: услышав в ресторане, как мужчина за соседним столиком сетует в трубку на невозможность срочно найти медсестру-сиделку, героиня вскоре оказывается на нефтяной вышке посреди океана и начинает ухаживать за нетранспортабельным пациентом (Тим Роббинс), пострадавшим на пожаре.
Уникальность ситуации в том, что нефтяник временно ничего не видит, а сиделка ничего не слышит, когда отключает свой слуховой аппарат. Общение глухой со слепым поначалу сводится к этакой словесной игре в жмурки: он пытается спровоцировать ее фривольными намеками, выведать ее имя, цвет волос, национальность, обусловившую непонятный акцент, а она держится индифферентно и водит его за нос, признаваясь только в любви к курице, а еще к рису и яблокам. Первое время все это не лишено любопытства и психологизма, так же как и портреты других обитателей простаивающей после аварии вышки, где режиссеру действительно удалось создать специфическую атмосферу клаустрофобии и разобщенности, в которой каждый мечтает только о том, чтобы его не трогали, и культивирует свои индивидуальные причуды.
Но мало-помалу замороженная медсестра начинает подтаивать, выдавливая скупые улыбки, и между ней и пациентом начинается самое невыносимое, что может происходить между людьми: обмен травматическим опытом, взаимная демонстрация ран и шрамов, которые в "Тайной жизни..." присутствуют как в прямом, так и в переносном смысле. Возможно ли это в принципе показать так, чтобы глаза не разъедало от сентиментальности, как при чистке лука, киноведческой науке неизвестно. Общеизвестно зато, что слово — серебро, а молчание — золото, хотя этот предрассудок не вписывается в концепцию режиссера Изабель Койшет, переживающей за судьбу слов, "заблудившихся на пути из мозга к губам", и сделавшей фильм о том, как полезно иногда выговориться, выпустив эти блудные слова наружу.