годовщина
Вчера в 13.05 в Беслане над школой #1 звонил поминальный колокол и была минута молчания, если можно считать молчанием плач тысячи женщин. Ровно два года назад в это время начался штурм, и погибли дети. До сих пор неизвестно, почему начался штурм и погибли ли дети от рук террористов или от рук воинов-освободителей. Накануне бесланские матери говорили журналистам, что прокуратура намеренно уводит расследование от правды. А в аэропорту Владикавказа был арестован тираж доклада депутата Юрия Савельева, изданный отдельной книгой под названием "Беслан. Правда заложников".
Черное пятно
Было очень жарко. В субботу в два часа дня во вновь отстроенном бесланском доме культуры начинался концерт симфонической музыки и одновременно в фойе — пресс-конференция матерей, чьи дети погибли два года назад при штурме школы. За длинным столом вместе сидели женщины, входящие в комитет "Матери Беслана" и комитет "Голос Беслана". Между ними есть расхождения, но на этот раз они были вместе.
Глава комитета "Матери Беслана" Сусанна Дудиева, обращаясь к журналистам, сказала:
— Я понимаю, что вы люди подневольные, но мы рассчитываем на вашу поддержку, ваше неравнодушие, и мы верим, что вы поставили себе цель добиться правды.
Журналистов было мало. Раз в десять меньше, чем во время штурма, и раза в три меньше, чем на годовщине в прошлом году.
Дальше слово взял адвокат "Матерей Беслана" Таймураз Чеджемов. Он всегда говорит очень долго и с кавказской неторопливостью. Он сказал:
— Белых пятен в этом деле нет. Есть одно черное пятно. Нежелание прокуратуры сделать выводы, которые лежат на поверхности.
Из его размеренного повествования, если пересказать в двух словах, складывалась следующая картина. В августе 2002 года руководство Северной Осетии получило предупреждение о готовящемся теракте, разработало план предотвращения теракта, но ни одного пункта этого плана не выполнило практически. Не были даже перекрыты дороги надежными блокпостами. Господин Чеджемов восклицал:
— Как могло посметь руководство, понимая опасность, ничего не сделать?!
Когда террористы захватили школу, они, по словам господина Чеджемова, немедленно потребовали для переговоров господ Дзасохова, Зязикова, Аслаханова и Рошаля. Никто из этих людей на переговоры не пошел, даже после того, как террористы предложили освободить по 150 заложников за каждого из четверых.
— Дзасохов говорит, что переговоры велись,— восклицал господин Чеджемов.— Мы же утверждаем, что переговоров не велось.
Потом террористы передали видеокассету со своими требованиями, включая требование вывести войска из Чечни. Но, по словам господина Чеджемова, члены оперативного штаба лгали, будто кассета была пуста, точно так же, как лгали, будто заложников 354, а не 1200.
Переговоры не велись, но и штурм, по словам господина Чеджемова, не готовился. Только на третий день бойцов силового подразделения "Альфа" отправили на учение, отрабатывать взаимодействие с машинами БТР. В это время в школе сработало взрывное устройство, и начался, если верить господину Чеджемову, "стихийный штурм", к началу которого бойцы специальных подразделений опоздали и потому включились в штурм без подготовки, и потому десятеро из них погибли.
Еще, по словам господина Чеджемова, когда начался стихийный штурм, войска, не ожидавшие штурма, открыли "бездумную стрельбу из танка и огнеметов", отчего и погибли заложники в подавляющем своем большинстве.
Там, в фойе бесланского дома культуры, кроме журналистов, была председатель общественной организации "Норд-Ост" Татьяна Карпова. Она встала и, обращаясь к Сусанне Дудиевой, сказала:
— Сусанна, милая, вот ты год назад встречалась с Путиным и говорила, что веришь ему. Ты все еще ему веришь? Мы не дождемся никогда его честности.
— Ни одно обещание Путина не было выполнено,— отвечал Виктор Есиев, чей сын погиб в захваченной школе.
А Сусанна Дудиева отвечала:
— Я не жду честности человеческой ни от президента, ни от прокурора. Это их душа. Я хочу только, чтобы они исполнили закон.
В конце пресс-конференции говорила глава комитета "Голос Беслана" Элла Кесаева. Ее версия событий была еще жестче, чем версия адвоката Чеджемова. Она убеждена, что штурм готовился и минимизация жертв не входила в планы оперативного штаба. Она убеждена, что взрывы, выстрелы из танков и огнеметов были артподготовкой к штурму. Она сказала:
— Первые два взрыва перед штурмом были провокацией силовых структур.
Еще она сказала, что будет добиваться признания этой своей версии событий во всех инстанциях, включая президента страны, и приостановила борьбу только потому, что появился доклад депутата Юрия Савельева, члена парламентской комиссии по Беслану и специалиста по физике горения и взрывов, выводы которого совпадают с выводами Эллы Кесаевой и свидетельствами сотен очевидцев штурма.
"Кто ты? Кто твой отец?"
Доклад депутата Юрия Савельева тем временем был арестован в аэропорту города Владикавказа. Едва только закончилась пресс-конференция, я увидел, как члены комитета "Матери Беслана" Рита Седакова, Анета Гадиева и Виктор Есиев идут к машине и спешат куда-то ехать. Они объяснили мне, что Юрий Савельев напечатал типографским способом и прислал им в Беслан первую часть своего доклада, а курьер, который вез книги, был задержан в аэропорту, и они едут выручать курьера и книги.
Я поехал с ними. Я звонил депутату Юрию Савельеву, и тот сказал, что считает важным довести результат своих исследований до широкой публики и поэтому поместил доклад в интернете, а так как в Беслане мало кто может пользоваться интернетом, то еще и напечатал доклад типографским способом и послал в Беслан.
— А кто этот курьер, которого арестовали в аэропорту? — спросил я.
— Я его не знаю,— отвечал господин Савельев.— Это ребята, которые делают сайт "Правда Беслана". Они повезли книги.
Я позвонил Марине Литвинович, которая делает сайт "Правда Беслана". Она сказала, что книги напечатаны и курьер отправлен на деньги возглавляемого ею Фонда помощи жертвам террора.
— Какую помощь оказывает фонд? — спросил я.— Медицинскую?
— Нет, в основном юридическую.
На входе в аэропорт милиционер не посмел остановить нас и даже не велел проходить сквозь рамку металлоискателя. В дежурной части сидел задержанный курьер, перед ним стояла большая сумка с книгами, и милицейский лейтенант писал протокол изъятия. Курьер потом рассказывал, что все милиционеры в дежурной части листали книгу с интересом, спрашивали, сколько она стоит, и просили продать один экземпляр.
— В дежурную часть не надо заходить,— сказал нам милицейский старшина и осторожно вытолкал матерей в зал ожидания аэропорта.
— Почему у нас фээсбэшники все отбирают? — возмущалась Анета Гадиева.— Мы, что, не граждане страны?
Железная дверь дежурной части захлопнулась. Мы ждали под дверью. Через полчаса курьера отпустили. Выведший его сержант (никто из сотрудников милиции и людей в штатском не представлялся) пояснил, что 120 экземпляров синей брошюры "Беслан. Правда заложников" изъяты, потому что на них нет имени автора и выходных данных типографии. Имя автора на книге было, выходных данных, действительно, не было: московский типограф, обещавший не только напечатать выходные данные, но и дать курьеру накладную, кажется, просто испугался.
— Люди, выходите,— подошел к нам милиционер.— Аэропорт закрывается.
— Скажи там,— Анета кивнула в сторону маячивших вдалеке людей в штатском.— Скажи, что мы не выходим. Пусть применяют силу.
Виктор Есиев подошел к одному из людей в штатском и укоризненно покачал головой:
— Вторая годовщина наших детей, и вы такие вещи делаете. В этих книгах правда. Давай сядем со мной в машину, я тебе моего сына покажу, он тут недалеко, на кладбище.
Тем временем Анета Гадиева по мобильному телефону звонила главе республики Северная Осетия Таймуразу Мамсурову. Насколько я понял по разговору, господин Мамсуров утверждал, будто знать ничего не знает об аресте книг, и что произошло недоразумение, и что книги сейчас отдадут.
— Сейчас отдадут,— сказала Анета.
Но вместо того чтобы отдать книги, милиционеры задержали коммерсантовского фотографа Илью Питалева. Его заперли в дежурной части и заставили стереть все фотографии, снятые в аэропорту.
Я остался снаружи. Я видел, как, едва только за моим фотографом захлопнулась железная дверь дежурной части, Рита Седакова схватила железный стул и, высоко поднимая стул над головой, стала изо всех сил стучать железным стулом в железную дверь. Она выкрикивала что-то по-осетински. В ее криках я мог разобрать только слова "ФСБ", "МВД" и "Мои дети!".
Илья Питалев рассказывает, что, когда на дверь дежурной части обрушились удары Ритиного стула, ведавший стиранием фотографий человек в штатском сказал милицейскому офицеру:
— П...ец! Что теперь делать? Вызывай наряд!
Дотерев фотографии, этот человек в штатском быстро отпустил фотографа и подошел ко мне.
— Покиньте здание аэропорта!
— Не покину,— я старался сохранять спокойствие.
— У нас тут усиление и режимный объект. Здесь нельзя ничего снимать.
— Я ничего не снимаю. Представьтесь, пожалуйста.
— Я не буду представляться. Покиньте! У нас усиление.
— Представьтесь, пожалуйста. Кто вы? На каком основании вы требуете, чтобы я покинул аэропорт?
— Кто ты? — закричала этому человеку Рита Седакова.— Кто твой отец?
Безымянная безотцовщина в штатском взял меня за локоть, отвел в сторону и жалобным голосом пытался что-то объяснить про государственные интересы. Но я не мог слушать, потому что подошла Анета Гадиева и сказала мне:
— Я вас прошу, уезжайте отсюда. Мы сами разберемся. Нам не нужна никакая помощь, никакие журналисты. Извините, если я грубо говорю.
Я молча повиновался. Дело было около пяти часов пополудни. К вечеру книги отдали. Когда я покидал аэропорт, человек в штатском спрашивал меня:
— Почему ты ее слушаешься, а меня нет?
Вот почему!
К часу дня в воскресенье разрушенный взрывами спортивный зал бесланской школы #1 был заполнен плачущими женщинами. Старуха, одетая в траур, выкрикивала проклятия бывшему директору школы. Она потеряла сознание, и мужчины, взвалив ее на плечи, побежали сквозь толпу в медпункт. Я стоял снаружи, у пролома в стене. В проломе стояли вместе Сусанна Дудиева, Рита Седакова, Анета Гадиева и Татьяна Карпова из "Норд-Оста".
В 13.05, в то самое время, когда начался штурм, зазвонил колокол. Анета Гадиева тихо сказала:
— Вот они. Вот они идут.
И я оглянулся. Люди в толпе перед школой выпускали белые воздушные шарики. Триста тридцать три — по числу погибших. Тысяча женщин вокруг меня рыдали в голос. Шарики цеплялись тесемками за ветви деревьев.