европейский парламентаризм
Вчера Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) впервые в своей истории провела сессию в Москве, посвященную председательству России в комитете министров Совета Европы. Ожидания того, что обсуждение в "Президент-отеле" станет попыткой ПАСЕ провести в Москве "урок демократии", не оправдались. Российская сторона предприняла максимум усилий для того, чтобы самой провести для европейцев урок демократии, обвиняя их в двойных стандартах и жестко отвечая на неудобные для Москвы вопросы. Главными из них стали Белоруссия, Приднестровье и права человека.
Сессию открыли председатель Госдумы РФ Борис Грызлов и президент ассамблеи Рене ван дер Линден (интервью с ним см. на этой же странице). В Москве она проводилась впервые в связи с председательством России в комитете министров Совета Европы. Видимо, поэтому не обошлось без технических накладок. И освещавшие встречу журналисты, и участвовавшие в ней парламентарии обнаружили, что почти не слышат выступающих. Более того, ораторы едва слышали друг друга. Техническая накладка оказалась символической.
Тон задал спикер Госдумы Борис Грызлов, напомнивший, что 19 мая этого года Россия стала председателем комитета министров Совета Европы, и провозгласивший девиз российского председательства: "К единой Европе без разделительных линий". Затем он начал разъяснять европейским гостям, что именно они виноваты в том, что эти разделительные линии появились. По его мнению, движению СЕ в правильном направлении мешает сразу несколько факторов: политизированность решений Европейского суда по правам человека, встревожившая, по словам господина Грызлова, российских парламентариев, нежелание ряда стран--членов Совета Европы, в частности Латвии и Эстонии, выполнять "рекомендации, данные ООН, ОБСЕ и Советом Европы в области политики национальных меньшинств", а также необъективность ЕС по отношению к Белоруссии. "Мы категорически возражаем против незаслуженных обвинений в том, что Белоруссия несет угрозу стабильности в регионе",— сказал Борис Грызлов, подчеркнув, что "ультимативный характер" не способствует взаимоотношениям ассамблеи с Белоруссией. Добавив затем, что "нельзя закрывать глаза на проблемы, с которыми сталкивается белорусское гражданское общество", господин Грызлов в качестве главной проблемы обозначил то, что в середине 90-х годов прошлого века Белоруссия была лишена статуса "специального приглашенного" в ПАСЕ.
Выслушав претензии господина Грызлова, участники перешли к прениям. Эстафету у спикера Госдумы принял глава МИД РФ Сергей Лавров. Его вовсе не смутили неудобные вопросы, заготовленные европейскими депутатами и журналистами. Продолжая белорусскую тему, Сергей Лавров выразил несогласие с прозвучавшими утверждениями о том, что "Белоруссия сама себя изолировала" и что она "представляет чуть ли не главную угрозу для безопасности Европы". По словам министра, Совет Европы оказался жертвой Евросоюза — ПАСЕ не может, к примеру, пригласить на свои заседания спикера парламента Белоруссии из-за того, что тот внесен в черный список ЕС. "Евросоюз диктует ему (Совету Европы.— Ъ), как нужно вести себя с Белоруссией",— посетовал господин Лавров.
Осознав, что переубедить российскую сторону не удастся, депутат ПАСЕ от Румынии Георгий Фрунда попытался перевести разговор на другую малоприятную для Москвы тему. Он спросил Сергея Лаврова, почему Россия никак не ратифицирует так называемый шестой протокол об отмене смертной казни. Румынский депутат заметил, что впервые в истории СЕ его председателем становится государство, не ратифицировавшее шестой протокол. Однако господин Лавров снова держал удар. Он объяснил парламентарию, что ратификация шестого протокола — не вопрос политической воли, а вопрос времени: "Мы не отказываемся от своих обязательств перед Советом Европы, но на данном этапе мы не можем не учитывать нашего общественного мнения в этом вопросе". Дипломат сослался на настроения российских депутатов и общества, у которого еще свежи воспоминания о трагедии в Беслане, а также предложил евродепутатам поговорить на эту тему с матерями детей, погибших в бесланской школе. Отвечая на упреки по поводу отката в российской демократии, глава МИД РФ сказал, что темпы демократизации должны соответствовать потребностям общества, учитывать традиции и ценности: "Не получается переносить механически чью-то модель демократии на другую почву. Демократические модели, навязываемые извне, не работают. Они могут даже вызвать отторжение".
Депутат Фрунда не нашелся что ответить и зашел с другой стороны. Он поинтересовался, когда Россия выведет свои войска из Приднестровья и других конфликтных зон на территории бывшего СССР. На это господин Лавров сказал, что сейчас в Приднестровье, так же как в Абхазии и Южной Осетии, находятся только российские миротворческие силы. Признав, что в 2003 году РФ приостановила вывод военнослужащих, охранявших военные склады в Приднестровье, господин Лавров отметил, что это произошло из-за того, что "кое-кто к западу от Вены не позволил Молдавии" подписать план урегулирования, предложенный российской стороной. Глава российского МИДа сообщил, что Россия не поддерживает экономические санкции против Приднестровья, высказав удивление тем, что ряд европейских политиков выступают именно за такие методы: "В отношении Косово никому не приходит в голову вводить такие меры, а в отношении Приднестровья это кажется возможным". Он фактически обвинил Кишинев в препятствовании урегулированию ситуации вокруг Приднестровья: "Пока этот вопрос будет рассматриваться исключительно в рамках унитарного государства Молдова, не думаю, что его можно будет урегулировать".
Еще более уклончивым оказался ответ министра на вопрос о разгоне гей-парада в Москве. Господин Лавров предпочел удариться в рассуждения о недопустимости ксенофобии. Неудовлетворенные западные журналисты пожаловались на это депутату Андреасу Гроссу, курирующему в ПАСЕ проблемы секс-меньшинств. Он, потупив взор, пообещал поднять этот вопрос как-нибудь в другой раз и в другой обстановке — например, на июньской сессии в Страсбурге.