Идеология "искоренения"
Идеология "искоренения"
Искоренить ксенофобию так же нереально, как алкоголизм, курение и нечистоплотную политику.
Вообще искоренение (именно искоренение до нуля) пороков и преступлений, объявление такого искоренения государственной задачей было и есть один из характернейших симптомов тоталитарной паранойи.
Искоренить уголовную преступность потребовал в послевоенные годы Сталин. В стране, полной привыкших за войну к убийствам мужчин, социалистические органы внутренних дел лютовали, как могли, и во многом преуспели, истребив даже легендарных бандитов "Черной кошки". Обывателя избавили от угрозы быть ограбленным или убитым в подворотне, сделав за него выбор в пользу перспективы лишиться при аресте сразу всего имущества и помереть мучительной смертью на лесоповале. Гитлер набил карманниками концлагеря, и пассажиры берлинских трамваев могли более не опасаться за свои кошельки — впрочем, в трамваях ездили уже только полноценные арийцы, прочие же разделили лагерные бараки с уголовниками.
Словом, искоренить обычную преступность, абсолютно с нею покончить может только более жестокая и мощная преступность государственная.
У нас же, между прочим, демократия, если кто забыл, пусть суверенная, управляемая, но демократия, не должная преступными методами добиваться даже самых благих целей. И, следовательно, не способная искоренить что бы то ни было — ни ксенофобию, ни коррупцию, ни склонность населения переходить улицу на красный свет. Если же к такому системному качеству демократического общественного устройства добавить национальные особенности, то получится, что всякая попытка искоренения чего бы то ни было чревата появлением и ростом чего-нибудь не менее, а то и более опасного. Если нашим правоохранительным органам дать установку на полное искоренение ксенофобии (а она, в общем-то, уже дана), то следует ожидать чего угодно, кроме желательных результатов. Например, вполне вероятно, что в среде скинхедов появятся свои мученики, пострадавшие от милицейского произвола.
Беда в том, что с известных времен у нас сохранился обычай яростной и демонстративной борьбы с нарушениями законов, которой подменяется обычное соблюдение этих законов. Вместо того чтобы просто, последовательно и неуклонно ловить и судить тех, кто уличен в нарушениях таких-то уголовных статей, разворачиваются кампании "по искоренению". При этом, естественно, будут нарушаться другие статьи, но с этим будут бороться потом, когда придет время для другой кампании...
Что, указание главы государства и речь генерального прокурора нужны для того, чтобы милиция искала подонков, убивших чернокожего парня? В принципе, совершенно не нужны — совершено преступление, действующим законодательством определенное как очень серьезное, и разбираться надо в обычном порядке, как с любым серьезным преступлением. Но так мы не умеем, да и не хотим: во-первых, вообще нет ни навыка, ни желания какой бы то ни было регулярной работы, во-вторых, не будет политического навара, без которого никто не считает нужным суетиться, в-третьих, на повседневной работе, не выполняя последние руководящие указания, чиновник не засветится выгодно перед начальством, ему незачем стараться.
Людям свойственно не любить чужаков, отличающихся цветом кожи или формой носа, ходящих в другие храмы или говорящих на непонятном языке. Но в цивилизованном обществе, имеющем механизм самосохранения, эта нелюбовь уже давно введена в рамки приличия именно постоянным соблюдением законов, исключающих ее явные проявления, ежедневной планомерной работой полиции и судов. Вот недавно стало известно, что в Германии — это с ее-то историей денацификации! — за прошлый год количество преступлений на националистической почве увеличилось на 26%. И никто не поставил перед правоохранителями задачу "искоренения ксенофобии". Просто полицейские разгоняют, как положено, демонстрации бритоголовых, сыщики ловят и судьи судят преступников, как и в прошлом году ловили и судили. А задержали двоих, вроде бы избивших темнокожего гражданина,— и отпустили за нехваткой улик... У нас-то, в рамках кампании по борьбе, не отпустили бы ни за что. Зато настоящих виновных ловить не пришлось бы.