скандал реституция
На пресс-конференции, посвященной возвращению в Россию картины Ивана Крамского (см. Ъ от 12 апреля), чиновники обмолвились, что в ГМИИ имени Пушкина обнаружено еще шесть витражей из церкви Мариенкирхе в Германии. Остальные, хранившиеся в Эрмитаже, были с помпой переданы Германии еще в 2002 году. Почему московский музей тогда не присоединился к петербургскому, разбиралась МАЙЯ Ъ-СТРАВИНСКАЯ.
Прозвучавшая вскользь на пресс-конференции фраза на самом деле серьезное признание. Одно из самых громких и затянувшихся реституционных дел 90-х, казалось, завершилось еще в 2002 году, когда Госдума постановила вернуть витражи, хранившиеся в Эрмитаже, в церковь Мариенкирхе во Франкфурте-на-Одере. Всего в Германию отправилось 111 фрагментов витражей. С территории Германии было вывезено 117. Куда делись еще шесть, оставалось неизвестным до июня прошлого года. З0 июня в Ъ вышло интервью тогда уже бывшего ученого секретаря ГМИИ имени Пушкина Андрея Воробьева. Будучи сотрудником музея, он обнаружил явное сходство неатрибутированных витражей, которые хранились в фондах ГМИИ, с теми, что хранились в Эрмитаже и были возвращены в церковь Девы Марии, о чем он и сообщил директору ГМИИ Ирине Антоновой.
Вскоре был собран реставрационный совет, и эти шесть фрагментов изучили эксперты. Но в результате тему прикрыли, и о витражах постарались больше не вспоминать. Андрей Воробьев в интервью, цитируя свой разговор с Ириной Антоновой, сказал, что директор ГМИИ не желала ворошить этот вопрос, чтобы эти витражи не отобрали. Тогда же, комментируя эту ситуацию Ъ, Ирина Антонова подтвердила, что в фондах музея действительно есть шесть витражных стекол, но то, что они входили в цикл витражей церкви во Франкфурте-на-Одере, по словам Ирины Антоновой, на тот момент никем доказано не было.
Теперь это официально подтверждено, и витражи из фондов ГМИИ также вскоре вернутся в Германию. Поспешное "обнаружение" витражей, по мнению заместителя руководителя Росохранкультуры Анатолия Вилкова, объясняется вовсе не тем, что музейщиков уличили в сокрытии произведений искусства, а особенностями процедуры выявления и возвращения культурных ценностей.
Дело в том, что в первой редакции Федерального закона о культурных ценностях, перемещенных в СССР в результате второй мировой войны, представители религиозных и противостоявших нацизму организаций имели право подать претензию Минкульту России с просьбой вернуть утраченные ценности. Закон давал на это 18 месяцев. Но чтобы подать заявки, надо было знать, где что находится, поэтому в качестве поправки к закону обязали провести инвентаризацию музеев и хранилищ. Списки обнаруженных произведений вывешивались на сайте Минкультуры. Как объясняет Анатолий Вилков, сайт прекратил свое существование, когда изменилась структура министерства. Поэтому в процессе обмена информацией и претензиями возникла некоторая пауза. "Это дополнительные витражи, их обнаружили в порядке инвентаризации в музее у Антоновой, когда до нее просто-напросто эта самая инвентаризация дошла. Мы не знали, что эти витражи хранятся в ГМИИ, если бы это было на момент передачи известно — отдали бы вместе с большей частью витражей",— утверждает господин Вилков. То есть говорить о том, что реституционный объект находится в том или ином музее, можно официально только после инвентаризации.
Анатолий Вилков настаивает, что скандальная история с бывшим сотрудником музея никак не повлияла на работу Росохранкультуры или ГМИИ — просто она совпала с задержкой. Правда, надо отметить, ни о какой "задержке" год назад никто не говорил. Да и сейчас в ГМИИ имени Пушкина к комментариям оказались не готовы. Впрочем, скрытность — одна из профессиональных черт наших музейщиков, которые были вынуждены десятилетиями прятать трофейные ценности.