беспорядки во Франции
Со вчерашнего дня закон о первом трудовом контракте во Франции вступил в силу. Президент Жак Ширак подписал указ, не откладывая, вопреки непрекращающимся протестам. Это не сняло ни напряжение, ни раздражение в обществе. Ситуация грозит вылиться в новую волну демонстраций и, увы, сопутствующего насилия. С подробностями — собственный корреспондент Ъ во Франции НАТАЛИЯ Ъ-ГЕВОРКЯН.
"Ничего не закончилось!"
У меня есть простой индикатор актуальности темы. Я лично понимаю, что происходящее волнует всех, когда собственник бензоколонки, где я обычно заправляю машину, говорит: "Есть минута? Давай обсудим ситуацию". Вчера он сказал буквально следующее: "Закон хороший. Но Вильпен м...к".
Все ждали выступления президента Ширака в пятницу вечером по национальному телевидению. В ответ на одобрение президентом закона о CPE молодежь привычно собралась в одном месте — на этот раз на площади Бастилии. Они сказали: "Ничего не закончилось!" Президент подписал закон с оговоркой, что его применение отложено до внесения возможных поправок, в том числе относительно испытательного срока, который может быть сокращен с двух лет до года, и мотивировок увольнения, которые в нынешнем тексте закона не предусмотрены вовсе. Предполагается, что диалог власти и общества будет продолжен в рамках так называемого Grenelle sociale — своего рода вече, аналогичного тому, которое в мае 1968 года президент Жорж Помпиду собрал на улице Гренель, чтобы обсудить пути выхода из кризиса. По мере развития нынешнего кризиса во Франции все отчетливее становится видна принципиальная разница между событиями 1968 года и нынешними. Тогда французская молодежь, как отметил один из ее лидеров в интервью журналу Paris Match, "хотела прорыва, надеясь на будущее. Сегодня же ее действия носят оборонительный характер, и в основе этих действий — страх и неуверенность в будущем".
Это страх перед либеральными реформами, которым охвачена значительно большая часть населения, нежели студенчество и молодежь. По подсчетам моего коллеги, работающего на французском телевидении, более половины всего работающего населения Франции не поддерживает реформы — то есть все те, кто работает в государственном и социальных секторах, рабочие, противники приватизации государственных компаний. Отсюда и такая поддержка (63% по последним опросам) молодежных акций против CPE. В последнем номере журнала Economist приводится поразительная статистика. На вопрос: "Считаете ли вы, что свободное предпринимательство и рыночная экономика являются лучшей системой, на которой должно строиться будущее мира?" самый большой процент негативных ответов дала Франция — 50% опрошенных. Соглашается с этим порядка 30% французов. Даже в России процент негативных ответов на этот вопрос меньше — около 30%, и около 40% приветствуют рыночную экономику. Показательно также, что студенты элитных парижских высших учебных заведений типа Высшей политической школы и Высшей политехнической школы не участвуют в акциях протеста и не прерывают занятий. Будущие экономисты, финансисты и банкиры согласны, что Франции необходимы реформы.
Во всем виноват премьер
Большинство и наблюдателей и обывателей, с которыми я общалась в эти дни, предъявляют претензии не к самому закону о первом трудовом контракте, а к той приказной манере, в которой премьер его принимал. В сущности, ошибка господина Вильпена чем-то напоминает ошибку господина Чубайса, который в свое время объявил с понедельника капитализм, не слишком утруждая себя объяснениями с народом, исповедовавшим доселе не вполне капиталистические ценности. "Надо было быть сумасшедшим, чтобы сделать это так, как сделал Вильпен,— без дискуссии, без обсуждения, без предварительных встреч с профсоюзами. Он забыл, в какой стране живет. Она ему напомнила",— эти слова принадлежат моему знакомому, владельцу частного предприятия, который полностью поддерживает необходимость либеральных реформ. "Без них Франция просто загнется",— говорит он. Мне не довелось услышать ни одного мнения, одобряющего манеру премьера игнорировать общество, которому он предлагает реформироваться. Более того, многие не без основания усматривают в истории с новым законом политический подтекст: премьер хотел показать себя человеком действия и записать в свой предвыборный актив еще один удачный реформаторский шаг (первый касался малых предприятий), потому что выборы приближаются, а предъявить ему особенно нечего. В итоге в стране сложилось устойчивое противостояние, в котором ни одна сторона пока не готова идти на уступки, что может сыграть на руку "левым" на предстоящих президентских выборах. Особенно с учетом того, что сторонники "левых" поддержали в прошлый раз Жака Ширака, лишь бы не прошел крайне правый Ле Пен.
Равнение на Саркози
Мнения по поводу дальнейшего развития ситуации расходятся. Часть наблюдателей считает, что обстановку могут разрядить грядущие в апреле студенческие каникулы, когда молодежь просто разъедется и ей будет не до митингов. Другие не столь оптимистичны. Лидеры профсоюзов говорят, что после выступления Жака Ширака напряжение только увеличилось и они будут продолжать настаивать на отмене CPE. Обсуждается возможность проведения буквально завтра всеобщей забастовки, от которой профсоюзы отказались в прошлый вторник, ограничившись всеобщей акцией протеста, когда на улицы вышли от одного до трех миллионов человек (данные расходятся).
В пятницу премьер собрал экстренное заседание правительства, посвященное ситуации в стране. Конечно, Доминику де Вильпену важно продемонстрировать единство кабинета министров и озвучить какой-то план действий. Пока, насколько я понимаю, весь план состоит в том, что правительство может пойти на пересмотр каких-то положений закона, но не более того. Даже в правящей партии UMP признают, что правительство в очень сложной ситуации. Есть как минимум один человек, которому очень не хотелось бы "пасть" вместе с правительством. Это глава МВД и политик с президентскими амбициями Николя Саркози. Его можно понять — он не хочет расплачиваться своим будущим за чужие ошибки. Может быть, пытаясь предотвратить возможное "отмежевание" господина Саркози, премьер встретился с ним с глазу на глаз в момент, когда заседал Конституционный совет, чтобы озвучить ему возможные варианты выхода из кризиса, которые до этого господин Вильпен обсуждал с президентом. После этого господин Саркози покинул Матиньон, быстро сел в машину и, говорят, отправился прямиком в аэропорт, чтобы вылететь в Италию на какую-то второстепенную по важности встречу. Очевидно, он не хотел присутствовать в стране в момент объявления решения КС и последовавшего за ним одобрения закона президентом Шираком — чтобы не отвечать на вопросы журналистов.
Известно, что Николя Саркози предлагал президенту воспользоваться девятидневным тайм-аутом после решения КС, не подписывать закон и продолжить диалог с обществом. Жак Ширак, похоже, остановился на варианте, на котором настаивал премьер,— немедленная подпись под законом и безотлагательное вступление его в силу. Так и получилось. Скорее всего, дальнейшее поведение Николя Саркози будет зависеть от накала страстей в стране. Говорят, что его ближайшие советники по партии настаивают на выходе перспективного кандидата в президенты из этого правительства. В то же время лидеры профсоюзов сделали заявление, что для них главным лицом в переговорном процессе становится Николя Саркози. Так они отреагировали на ту часть выступления президента Ширака, в которой он предложил правящей коалиции UMP внести поправки в закон, а лидером UMP является господин Саркози. Не уверена, что последний счастлив от того, что стрелку перевели на него. Впрочем, он довольно сильная фигура и, возможно, попытается использовать эту ситуацию с пользой для себя. Кстати, пока рейтинг Николя Саркози падает вместе с рейтингом господина Вильпена, хотя и не такими темпами. Тем не менее его появление в эпицентре конфликта в минувший вторник не осталось незамеченным. Он выиграл и в глазах собственных подчиненных — полицейских (число пострадавших среди них за время протеста выросло почти до 500) и, в общем, оказался на площади "со своим народом". Такие поступки не очень свойственны его главному конкуренту — писателю и "паркетному" чиновнику господину Вильпену.
Должна честно признаться, что для меня большой вопрос, являются ли основные политические лидеры страны такими уж либералами, готовыми последовательно проводить рыночные реформы, какими они выглядят в споре за CPE. Например, господин Ширак, у которого не дрогнула рука подписать закон о либерализации рынка труда, в прошлом году назвал либерализм еще большей опасностью, чем коммунизм. Или господин Вильпен, бескомпромиссно отстаивающий либеральный закон о CPE, буквально совсем недавно вмешался в историю с частной французской компаний Suez, которую собиралась купить итальянская фирма, и организовал ее слияние с Gas de France, на невыгодных для государства условиях. Протекционизм даже в рамках единой Европы и прямые экономические потери — согласитесь, не сильное свидетельство готовности премьера воспринять вызовы глобальной экономики.
И может быть, этой раздвоенностью самих французских политиков между необходимостью реформ и некоторым не вполне рыночным образом мыслей и действий объясняется самый большой парадокс — неспособность политического класса представить внятную стратегию развития, четко объяснить французам, куда эта страна должна двигаться и какова цена отсутствия движения. "Верхи" или не могут или боятся сказать неприятную правду: время халявы с гарантированными пожизненно рабочими местами ушло, свободное предпринимательство и свободный рынок неминуемы, или страна загнется, как говорит мой знакомый.
Народ имеет право требовать объяснений, что он и делает, и умеет это делать во Франции так, что мало не покажется никому. Вторую неделю Париж местами напоминает город в ситуации чрезвычайного положения. И так выглядит не только французская столица. Даже те, кто считает, что закон о CPE хорош, поддерживают право своих сограждан сначала получать от правительства объяснения, а потом — подпись под законом. И боюсь, что фарш, как у нас говорят, уже не удастся провернуть назад,— эту ошибку премьер-министру не простят, даже если страсти вокруг CPE пойдут на спад.