Завтра не имеет значения
Жизнь и кончина вождя Октябрьской революции в письмах Лидии Дан
Так уж случилось, что в семье Цедербаум, перебравшейся в Россию из Константинополя в связи с русско-турецкой войной 1877–1878 годов, шестеро из восьми детей стали в конечном счете социал-демократами-меньшевиками.
Хрестоматийная фотография
Члены петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Слева направо (стоят): А. Л. Малченко, П. К. Запорожец, А. А. Ванеев, слева направо (сидят): В. В. Старков, Г. М. Кржижановский, В. И. Ульянов (Ленин), Ю. О. Мартов. Санкт-Петербург, 1897 год
Наиболее известен старший брат, Юлий, вошедший в историю под партийным псевдонимом Юлий Мартов (1873–1923). Он был одним из основателей Бунда, основоположником и признанным лидером меньшевизма. Ближайший друг Ленина, он с 1903 года на последующие двадцать лет становится его непримиримым противником. Лидия, отрывки из чьих писем мы предлагаем читателю, более известна под фамилией второго мужа, Федора Ильича Дана (1871–1947), еще одного признанного лидера меньшевиков. Федор Дан начал свою революционную деятельность еще в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса» в 1890-е годы. Однако особенно он прославился в 1917 году, когда стал одним из лидеров Петроградского совета рабочих депутатов и постоянным оратором на заседаниях совета. Имя Дана наряду с именем другого лидера совета, бундовца Меира Либера, столь же часто появлявшегося на политических «подмостках», стало даже нарицательным. «О чем сегодня "либерданили" в совете?» — спрашивали друг друга интересовавшиеся политикой петроградцы.
«По этой части человек скорее холодный и, во всяком случае, аккуратный…»
Елизавета Федоровна Стеффен, по мужу Арманд, не знаю, почему Инесса, моя однолетка, москвичка. Смолоду была с[оциалисткой]-р[еволюционеркой], была связана с военными организациями, была арестована, кажется, довольно долго сидела, несколько месяцев, но ни к какому серьезному делу не была привлечена и отделалась ссылкой в Архангельскую губ. (административной), бежала и в 1908 г. была за границей, примкнула к большевикам. В ней было много от «блестящей» женщины, типа Коллонтай, хотя, может быть, не так красива и не так обширно образована. Очень хорошо знала языки, неплохо говорила, ораторски, и по-русски, и по-французски; могла выступать. Во Франции принимала участие во франц[узском] движении, тогда коммунистической партии еще не было, была на «левом» фланге. В те времена большевики, ленинцы, организовали под Парижем партийную школу, в Лонжюмо, она там работала, оттуда и ее более близкое знакомство с Лениным. Я не думаю, чтобы ее отношения с Лениным носили какой-либо специфический характер, так как именно в это время у него был «роман» с женой Алексинского (она в то время еще не была его женой), а Ленин, по этой части человек скорее холодный и во всяком случае, аккуратный — не стал бы заводить сразу 2 романа!.. Думаю, что интимная сторона жизни Ленина не разнообразна, не бурна — долголетняя, спокойная связанность с Над[еждой] Конст[антиновной]. Которая была столько же женой, сколь и секретаршей. «Роман» с женой Алексинского, ничего бурного в себе не заключавший, в нем ничего от Достоевского, это Вам не Митя Карамазов! И, как говорили и, кажется, говорили верно, спокойная связь (опять с секретаршей!) — с Фотиевой! Аскетом Ленин не был, разные жизненные блага — очень скромные — ценил, но не до самозабвения. Иногда хорошо, сытно поесть — не бог весть, какие деликатесы, кружка хорошего пива, занятная партия в шахматы, радость победы — даже в таком маленьком деле — спокойная прогулка в красивом месте, радость одоления какой-нибудь горы — вот, пожалуй, и вся амплитуда личных вкусов и «страстей», которые были у покойника.
Лидия родилась 21 мая 1878 года в Одессе. В начале 1880-х годов, после еврейского погрома в Одессе, семья перебралась в Петербург. Здесь Лидия окончила гимназию, поступила на Высшие (Бестужевские) женские курсы и как-то совершенно естественно стала революционеркой. По меньшей мере с 1897 года 19-летняя Лидия принимает участие в социал-демократическом движении, а именно в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», группах «Рабочее знамя» и «Социалист». В это же время она вышла замуж за студента-медика Г. С. Канцеля. В 1898 году Лидия была впервые арестована и после недолгой отсидки выслана в Крым. Видимо, власти приняли во внимание ее беременность и обострение туберкулеза. Так что ссылку Лидия провела в Ялте, переводя для заработка труды основоположника «ревизионизма» Эдуарда Бернштейна. Арестованный за причастность к группе «Рабочее знамя» муж Лидии Осиповны не был сослан, его оставили в Петербурге для сдачи экзаменов (!). Получив диплом, он охладел к революционной деятельности, в связи с чем, по-видимому, Лидия Осиповна с ним и разошлась.
«Именно ввиду молчания Ленина был вынесен смертный приговор…»
Большое впечатление произвел на меня в книге Вальтера рассказ об отношении Ленина к Малиновскому. Мне всегда была неприятна мысль, что он (Ленин) оказался способен на такое отношение к Малиновскому; но мне хотелось думать, что, как это ни маловероятно, у Ленина все же были какие-то иллюзии. Но из книги явствует, что уже в 17 г., когда не было никаких сомнений, Крупская и Ленин вошли в общение с военнопленным Малиновским, давали ему поручения и т. д., хотя они знали, что он был полицейским агентом, хотя, б. м., и не совсем обычным. Я тут навела разные справки и выяснила следующее — после октября 17 г. Малиновский приехал в Москву и предстал на суд. На суде присутствовал Ленин, но не проронил ни слова. Обвинял Крыленко. Видимо, и он не знал, как держаться, с одной стороны, факты говорили за себя, да Малиновский ничего и не отрицал, но только утверждал, что он, будучи агентом, все же всей душой был на стороне революции и пытался принести ей пользу. Тем не менее, б. м., именно ввиду молчания Ленина был вынесен смертный приговор, который и был приведен в исполнение. … Эта сторона в Ленине остается для меня непостижимой…
В конце 1901 года Лидия Осиповна вернулась в Петербург, но, не задерживаясь, направилась в Мюнхен, где работала некоторое время в редакции «Искры». Впечатления, почерпнутые в кругу корифеев российской социал-демократии, легли в основы публикуемых писем.
Уже в январе 1902 года Лидия Осиповна отправляется в качестве агента «Искры» на партийную работу в Москву. Судя по ее рассказам, это уже было вполне похоже на то, что показывали в советских фильмах о революционерах-подпольщиках. Вернув владелице использованный ею для пересечения границы паспорт, Лидия Осиповна не сумела добыть другой документ и, соответственно, не смогла прописаться. Приходилось проводить ночи в пригородных поездах и на вокзалах, а однажды напроситься на ночлег к проститутке, рассказав ей жалобную историю о том, что муж выгнал из дому.
Лидия Дан (в центре), С. Л. Вайнштейн (слева), И. Г. Церетели (справа), Иркутск, 1914 год
Фото: wikipedia.org
Лидия Дан (в центре), С. Л. Вайнштейн (слева), И. Г. Церетели (справа), Иркутск, 1914 год
Фото: wikipedia.org
7 мая 1902 года Лидия Осиповна была арестована на улице. Второй арест грозил серьезными последствиями — Лидия Осиповна просидела год в Таганской тюрьме; в ответ на предложение сотрудничать с полицией, сделанное ей лично создателем системы «полицейского социализма» С. В. Зубатовым, запустила в него, подобно Лютеру при встрече с чертом, чернильницей и в итоге была выслана в Восточную Сибирь, в Олекминск. 2 февраля 1905 года Лидия Осиповна бежала из Олекминска, а уже в марте 1905 года добралась до Женевы, где примкнула к меньшевикам и стала секретарем редакции меньшевистской «Искры». В Женеве Лидия Осиповна сошлась с Ф. И. Даном, ставшим ее спутником на последующие сорок с лишним лет. В конце 1905 года Лидия Осиповна вместе с Даном вернулась в Россию, где вновь окунулась в партийную работу. В 1907 году она, тогда сотрудник секретариата социал-демократической фракции 2-й Государственной думы, была вновь арестована; ей предложили выбор: или высылка на три года из Петербурга, или отъезд за границу. Лидия Осиповна вместе с Даном отправилась в Париж.
«Убеждена, что ни он, ни она не позволили бы так подхалимски врать, как врут все мемуаристы…»
Я очень благодарна Вам за указание книги Жерара Вальтера. Я ее выписала и прочла с большим интересом… Книга Вальтера, конечно, написана очень добросовестно, с большим желанием разобраться в материале, который он изучил, но он, как и каждый автор, который будет писать о Ленине ли, Сталине ли, будет во власти фальсифицированных материалов. Любопытно, что большинство воспоминаний, которые Вальтер добросовестно изучил, вышли уже после смерти Ленина и, вероятно, Крупской. Убеждена, что ни он, ни она не позволили бы так подхалимски врать, как врут все мемуаристы. Ведь бедный Вальтер со слов какого-то «мемуариста» утверждает, что «к тому времени Анна Ильинична стала красивой девушкой». Бог ему прости! Она всегда, как и другие члены семьи были очень некрасивы, почти патологически некрасивы. И с несомненными следами вырождения. Лысым с раннего возраста был не только сам Ленин, но и его сестры имели необычайно мало волос, были почти плешивыми! И, заметьте, вся семья, и брат, и сестры — бездетны… Я думаю, что они все как-то несли на себе последствия болезни, вероятно, отца, а не матери,— сифилиса… Я думаю, и болезнь, сведшая Ленина в могилу, была именно последствием этого, а вовсе не покушения… Знал ли сам Ленин (в молодости), чем он болен, я не знаю и затрудняюсь сказать. Вы заметили у Вальтера указание, что однажды (в ранней молодости) он просил о заграничном паспорте для лечения, в чем ему было отказано; я слышала об этой истории, в архивах департамента было найдено это прошение с пометкой «отказать, у нас есть подобные лечебные воды». Были указаны какие-то воды на Кавказе, где в те времена лечили сифилис или его последствия. С другой стороны, я знаю, что в бытность в первой ссылке Ленин однажды писал моему брату, что он очень-очень обеспокоен тем, что приехал новый товарищ, рабочий, которого, по человечеству, надо пригласить обедать у них, но он болен — сифилисом, и он, Ленин, опасается «заразы». Если сам Ленин знал, что у него наследственный сифилис, у него не было причин опасаться заражения; конечно, он мог опасаться за Надежду Константиновну… Словом, если верно, что его болезнь была результатом сифилиса, а это, кажется, верно, то я почти убеждена, что сам заразиться он не мог — не такой был человек! Знал ли он это или нет, сказать не могу, но полагаю, что знать должен был. Его младший брат, Дмитрий, был врачом (тоже был смолоду плешивым и никогда не имел детей; он к тому же любил выпить и выпивал сильно) и когда-нибудь должен был просветить старшего брата…
Это, конечно, не существенно, как не существенна и странная путаница, которая имеется у Вальтера в связи с «романом» Ленина, в связи с Инессой <Арманд>. Был ли там роман, я не знаю, но знаю, что масса подробностей, которые он упоминает в связи с Инессой, упоминает (и соната Бетховена и т. д.) и жена Алексинского, которая издала свои воспоминания и где довольно подробно рассказывает о своем «романе» (очень мало эротическом и скорее «скучном»), приводит письма Ленина и т. д. Это было издано в свое время во Франции и в несколько ином виде напечатано в «Иллюстрированной России» (тоже в Париже). Знаю также, что Алексинский предлагал все это дело «Последним Новостям», но Милюков не взял. Знаю также, что Алексинский старался продать большевикам эти письма… Пикантная сторона всей этой истории, характеризующая уж не большевиков, а г. Алексинского, что торговал-то он письмами, адресованными его жене!..
Затем — «повторение пройденного»: 1911–1914 годы — Петербург; вскоре после начала Первой мировой войны — арест вместе с мужем и «профилактическая» высылка: Федора Ильича — в Восточную Сибирь, Лидию Осиповну — на три года из Петербурга. Впрочем, она присоединилась к мужу. Вскоре Ф. И. Дана, врача по специальности, призвали в армию: он служил сначала в Иркутске, затем в Ходженте. Неугомонная Лидия Осиповна оказалась на Кавказе, где принялась за революционную работу, но быстро была «водворена» в уже знакомую Восточную Сибирь.
После большевистского переворота Лидия Осиповна, в отличие от своих братьев и мужа, не подвергалась политическим преследованиям. Дело в том, что еще в марте 1917 года она заявила об отказе от общественной деятельности и выходе из партии. Причины этого неясны; ходили слухи о денежной растрате; так или иначе, восстановлена в партии Лидия Осиповна была уже за границей, в марте 1924 года.
Члены редакции «Искры» (слева направо, сверху вниз): В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Ю. О. Мартов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, А. Н. Потресов, Н. К. Крупская
Фото: РИА Новости
Члены редакции «Искры» (слева направо, сверху вниз): В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Ю. О. Мартов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, А. Н. Потресов, Н. К. Крупская
Фото: РИА Новости
Лидия Осиповна работала одно время в советских учреждениях и неоднократно сталкивалась с Лениным, с которым сохранила нормальные личные отношения. По ее рассказам, Ленин называл ее, «как в былые времена, Лидаша». Впрочем, это не мешало держать мужа «Лидаши» в тюрьме. А ведь доктор Дан когда-то пользовал Н. К. Крупскую от морской болезни, когда оба семейства — Ульяновых и Дан — направлялись на одном и том же пароходе в Германию, начальный пункт очередной эмиграции! В феврале 1921 года Дан был заключен в Петропавловскую крепость за участие в выступлении рабочих, недовольных политикой «военного коммунизма»; в июле его перевели в Москву, в Бутырскую тюрьму; наконец, после голодовки протеста вместе с некоторыми другими социал-демократами выслали в январе 1922 года за границу. С ним уехала и Лидия Осиповна, чтобы уже никогда не вернуться в Россию.
Даны жили сначала в Германии, с 1933 года — в Париже; Лидия Осиповна вернулась в политику: она стала представителем русской социал-демократии в Женском Интернационале, принимала участие в работе Политического Красного Креста, оказывавшего помощь политзаключенным. В 1940 году, когда гитлеровцы добрались до Франции, чета Дан перебралась за океан, в США. Ф. И. Дан умер в январе 1947 года. Лидия Осиповна осталась вдовой почти в 70-летнем возрасте, с весьма ограниченными средствами к существованию, в чужой (и чуждой) стране. В США Лидия Осиповна зарабатывала машинописью, редактированием и переводами. Она подрабатывала в секретариате ООН, где постоянно нуждались в переводчиках. Переводческая работа выпадала на время различных конференций, в том числе в Европе. Она умерла в Нью-Йорке 22 марта 1963 года, на 85-м году жизни.
«Он же полагал, что завтра вообще не существует…»
Самым существенным, по-моему, не соответствующим действительности в книге Вальтера является его взгляд, что «Искра» была предприятием Ленина и только Ленина. Это стопроцентно не верно! Можно говорить, с некоторой долей убедительности, что ни Плеханов, ни Аксельрод не могли чувствовать себя вполне хозяевами в «Искре» и были в какой-то степени людьми «со стороны», но Мартов, но Потресов, даже Засулич, были в такой же мере хозяевами, как и Ленин. Поэтому частые выражения Вальтера «Ленин и его журнал», «Ленин в своем журнале» мне кажутся совершенно необоснованными. В моей памяти, наоборот, сохранилась необыкновенная спаянность этого коллектива. Право, мне кажется, что слово «я» очень редко там раздавалось, преобладало «мы». У меня часто становится очень мучительный для меня вопрос — что произошло, ведь, у Ленина не только не было ни одной черточки от «диктатора», но и величайшее отвращение к этому. Ведь я не одна так видела его, также его видели и понимали много более, чем я, опытные люди; откуда же все это явилось позже? К манере Плеханова ставить ультиматумы Ленин питал самое непритворное отвращение. В те годы он был по-настоящему сентиментален. Теперь я наткнулась в каком-то «Ленинском сборнике» на отрывок его письма после какого-то столкновения с Плехановым — самого первого, которое навсегда решило его отношение к Пл[еханову]; позже он мог с ним коалировать, но по-настоящему он уже к нему очень плохо относился. Отрывок такой — «…ну, а раз человек, с которым мы хотим вести общее близкое дело, становясь в интимнейшие с ним отношения, раз такой человек пускает в ход по отношению к товарищам шахматный ход, тут уж нечего сомневаться в том, что этот человек не хороший, именно нехороший, что в нем сильны мотивы личного, мелкого самолюбия и тщеславия, что он — человек несимпатичный!»… Согласитесь сами, что это Ленин не 17–18 года! В эти годы уж не шахматные ходы были позволительны по отношению к товарищам, хотя, быть может, и в эти годы Ленин все же был бы неспособен на расстрел ближайших товарищей. И все же надо признать, что в каком-то смысле Ленин — законный отец Сталина. Я иногда в этом сомневалась, но именно книга Вальтера, его рассказы, совершенно правильные, о Брест-Литовском мире, высказывания Ленина, разве не это повторил Сталин при пакте с Гитлером. Конечно, обстановка не вполне идентична, там катастрофа тут же наступила, тут в 39 г. могла наступить, тогда Ленин мог провести все дело в напряженной борьбе против своих товарищей, Сталин никого не должен был спрашивать, и т. д. и т. д., но метод рассуждения тот же самый. И тут я подхожу к тому, что роднит Ленина со Сталиным (хотя у последнего много добавочных личных черт, целиком отсутствующих у Ленина) и что так отличало его от Мартова и товарищей его молодости. Всем нам было присуще убеждение, что благо революции — наивысший моральный закон, что во имя его можно и должно на все пойти, но Мартов, Потресов и др. понимали, что благо революции не есть успех сегодняшнего дня, а имеет и завтрашний день, что то, что полезно сегодня, может обернуться злом завтра и потому этого надо избегать, он же полагал, что завтра вообще не существует, не имеет значения, что его можно сотворить так, как мы, как он захочет. Тут не только больший волюнтаризм, но и некоторая неспособность к диалектике (в чем был так силен Мартов), некоторая стабильность и, если хотите, ограниченность мышления Ленина, что в известные моменты было его сильной стороной, делало его таким действенным, но что, по-моему, совершенно исключало возможность считать его гением…
Конечно, Вальтер читал много воспоминаний, где утверждалось, что «Искра» была его (Ленина) и только его предприятием, но он должен был, сопоставляя факты, упоминаемые теми же мемуаристами, увидеть, что в действительности было иначе. Ведь не мог же Ленин, когда хотел, провести Троцкого в редакторы (а он очень хотел этого!), так как с этим был не согласен Плеханов (и, по-моему, по вздорным причинам!), есть и другие факты такого же рода. Конечно, влияние Ленина на все окружение было очень велико, для нас всех это был первый между равными, но ни в какой мере не диктатор. А возьмите отношения со Струве? Разве все делалось, как хотел Ленин? Плеханов очень влиял на решение этого вопроса, а когда Ленин обозлился на Струве и вздумал очень резко его критиковать, уже возмутился Плеханов, и Ленину приходилось «почистить» свою статью о Струве.
Письма, фрагменты которых мы публикуем, были адресованы Борису Исааковичу Элькину (1887–1972), известному адвокату, проделавшему почти стандартный для российского эмигранта-еврея путь: из России в Германию, затем в Париж, а оттуда (через Ирландию) — в Англию, где он и провел более 30 лет жизни. Часть своего архива он передал Бодлеанской библиотеке в Оксфорде. Письма Лидии Дан занимают в собрании Элькина целую коробку (переписка продолжалась с 1941-го до начала 1960-х годов; всего сохранилось более 200 листов писем; все они — машинописные подлинники). Среди разнообразных сюжетов, которые содержатся в ее письмах, мы отобрали те, которые относятся к личности В. И. Ленина.
Стихи, написанные народом
Памяти товарища Ленина
Рабочие, крестьяне, сплотимся все вместе,
Вечную память ему пропоем!..
Спишь ты, Учитель,
И уши не слышат…
Вновь на трибуне не будет тебя…
Все же ученье твое не погаснет,
Было и будет навеки, всегда!..
(Рабочий П. Алексеев)
…Убитый горем пролетарий
Ответит буржуазной твари:
«Напрасно, милые друзья,
Ведь пролетарская семья
Сильней, еще сильней сплотилась…»
(М. Гришунин, рабочий Таврических оранжерей) №5
Наши ряды сомкнем теснее
Над трупом павшего вождя,
Скорбь затая,— вперед смелее
За лозунг будущего дня…
(Рабочий Николай Тыванюк)
Не верю. Нет!.. Его не стало
Пал вождь. Пал гений. Пал борец.
Стучало сердце, грудь сжимало.
Ильич,— ужель тебе конец?..
(Я. Семенов. Охтенский пороховой завод) 10
…Крепче сплотите стальные груди —
Умер бессмертный вождь!
(Е. Базаров. Завод «Красный треугольник») 11
№13 Спи, наш Ленин
…Великое сердце сгорело в бореньи
И жарко зажглось в коллективной груди,
И Ленинский путь к лучезарной вселенной
Железным цветеньем горит впереди
(Рабочий Николай Кубанский) 15
Корабль летит
По морям времени
Твердо,
Бья по темени
Капиталистическую морду…
В этом году случилась авария —
Умер Ленин.
Дрогнуло сердце пролетария…
(Юнкор Кол. Р.Л.К.С.М. и ШУС’а 213 ш.) 16
…17
Эй, батальоны мозолистых рук,
Не время хныкать и горевать,
Теснее сплотитесь в круг:
Дело Ленина будем кончать!
(Рабочий И. Тыванюк) 17
Рабкор, пером и молотом стуча,
Храни заветы Ильича!
(Рабкор В. Наваев) с. 70
…Ах, какое будет время!
Вспомнят Ильича не раз,
Как бросал идеи семя
В гущу пролетарских масс
(Алексеев Л. П. ст. Окуловка, Окт. ж. д.) с. 71 //я бы это рядом с текстами про личную жизнь вождя дал///
Отпускник в деревне
Гей, тащу с собой я сумочку,
Всякой всячины набрал,
Угощу деревню-кумушку
Книгой Маркса «Капитал».
Захватил с собой и «Ленина»,
Чтобы мыслями встряхнуть,
Не забыл портрет Калинина
В дар деревне завернуть»
(Рабочий Сергей Волков, Маст. Сев.-Зап. ж. д.) с. 72
Соблазн
За месяц честного труда
Зарплата в боковом кармане.
Иду домой. Но вот беда —
Пивная вывескою манит.
Открыта низенькая дверь,
Бутылок звон. Веселый говор.
Сидел бы за столом теперь:
В пивной обеды варит повар.
Читаю: кабинеты есть,
Бильярды, много развлеченья.
И выпить можно, и поесть.
Вот так и тянет в «заведенье».
Но вспомнил я: не стоит пить,
А пообедать лучше дома:
Мне нужно Ленина купить,
Последние четыре тома!..
(А. Полонский. 1-я Техн. Школа) с. 75
Вышел Игнатий в сени —
Пусто… Кряхтит от мороза сарай.
Скучно Игнату — Ленин
Ушел со двора…
(Рабочий Н. Семенов) с. 84