криминал
В прокат выходит драма "Бумер. Фильм второй", которой режиссер Петр Буслов продолжает свой знаменитый кассовый хит трехлетней давности. Для этого пришлось отменить теоретическую закадровую гибель одного из героев, ввести в сюжет юную блондинку и поменять модель BMW с "семерки" на X5. Другие принципиальные изменения, в том числе идеологические, в фильме обнаружить сложно.
Создатели второго "Бумера" считают, что применительно к нему "продолжение" — неточное слово, и настаивают, что "фильм второй" означает не копию, не второй экземпляр того же самого, а скорее, "фильм другой". Дело даже не в композиции образов, радикально изменившейся благодаря финальной перестрелке в первом "Бумере": вторая часть рассказывает уже не о 1990-х, а о "нулевых", и одно из основных наблюдений авторов заключается в том, что жизнь изменилась. Однако это только видимость, связанная с внешней атрибутикой, с формами, в которых протекает эта самая жизнь, по своей хищной, безжалостной сути оставаясь прежней.
Лишь на первый взгляд околокриминальная активность как бы устаканилась и цивилизовалась: теперь реанимированному герою Владимира Вдовиченкова, Косте Коту, не надо угонять "бумер" и перебивать номер двигателя, а можно просто унаследовать его по доверенности от прежнего хозяина. Вроде бы отпала рискованная необходимость бегать со стволом в поисках налика и предлагать "крышу" несговорчивым дальнобойщикам, а можно спокойно открыть легальный бизнес, например автосалон на Рублевке, как у героя Андрея Мерзликина — Ошпаренного, бросившего в финале первого фильма своих трех товарищей под ментовскими пулями.
На свои трудовые копейки мучающийся угрызениями Ошпаренный выкупает из тюрьмы старого кореша Костю, оказавшегося менее пулепробиваемым, чем их покойные товарищи Килла (Максим Коновалов) и Рама (Сергей Горобченко). Они, впрочем, тоже возникают в траурном флэшбеке, где все четверо неразлучных весело кувыркаются на песочке среди березок, а потом те, кому не суждено выжить, печально смотрят сквозь тонированное стекло внутрь "бумера", синеватые, как покойники. Хотя Костя вдруг оказался в живых и на свободе, но досрочное освобождение его ничуть не радует, и общая меланхоличная, скептическая интонация "Бумера" во втором томе воспроизводится в точности: в итоге и считавшийся чистым "бумер" окажется в розыске, и налик по-прежнему добывается ценой крови, и незаслуженная, несправедливая смерть поджидает за каждым углом, и если тебя списывают на волю как умершего в тюремной больнице, значит, чье-то тело должно лежать в морге вместо твоего.
В данном случае это тело Костиного сокамерника, от которого герою достается не только паспорт с переклеенной фотографией, но и письмо сестре (Светлана Устинова), в ожидании любимого брата делающей все, чтобы пойти по его криминальным стопам. Останавливает ее лишь встреча с Костей, который запирает девушку в подполе деревенской избушки и воспитывает посредством обливаний холодной водой. Теперь герой слишком хорошо понял, что криминальный путь ведет на кладбище, хотя найти путь, ведущий куда-то еще, все равно не в его силах. Тем не менее он изображает из себя донельзя умудренного опытом человека, отчего в его речи появляется нравоучительный пафос. Бывшему другу Ошпаренному Кот говорит: "Сделай так, чтобы твоим дочери и сыну больше повезло, чем нам" (тут, конечно, напрашивается вопрос: "Ну научи, как это сделать, если такой умный", но сценаристы его благоразумно не поднимают). А когда провинциальный шпаненок, запавший на "бумер", выпытывает, почем можно купить такую тачилу, Костя сначала спрашивает почти по-отечески: "Как тебя зовут, мальчик?", а, получив трогательный ответ: "Вовка", выдает ключевую фразу: "Не нужна тебе такая машина, брат, поверь на слово".
Если в первом фильме только деревенская знахарка Собачиха, носительница бьющей без промаха народной мудрости, определяла черную "семерку" как "катафалк", то теперь водитель "бумера" сам знает, что далеко на нем не уедешь, и активно делится своей прозорливостью с более легкомысленными товарищами. Из-за этого "Бумер. Фильм второй" выглядит по отношению к первому как мораль басни, скучный довесок, который уже неинтересно дочитывать после брутальных историй о волках и ягнятах, лисах и журавлях, кошках и мышках, ментах и бандитах. И звучащая на финальных титрах второго "Бумера" новая песня Сергея Шнурова о том, что "не спастись уже никому, и никого не спасти", просто пересказывает другими словами старый лозунг "Никого не жалко", а завороженность авторов образом бесконечной дороги плавно перетекает в любование идеей тупика, из которого уже некуда стремиться, будь это хоть русская деревня, хоть индийский курорт.