Во Франции разгорается скандал вокруг акции "культурного обмена", организованной Лувром. Парижский музей заключил с музеем Хай (High Museum of Art) в Атланте контракт на три года, согласно которому из Парижа в Америку отправятся 185 экспонатов, среди которых шедевры Рафаэля, Рембрандта и Пуссена. Цена вопроса — €13 млн, которые получит Лувр. Музей был обвинен в том, что он "глобализирует национальное достояние для материального обогащения". Но суть скандала не в этом, а в переустройстве музейного мира, смириться с которым трудно, но придется.
Проект действительно беспрецедентный: три года начиная с октября 2006 года в Атланте будет функционировать постоянное представительство Лувра в виде сменяющих друг друга выставок. Акцент делается на "международном сотрудничестве", "просветительстве" и даже "улучшении франко-американских отношений". Идеально подобраны и главные герои проекта: Лувр в представлении не нуждается, а музей Хай среди многочисленных богатых нестоличных музеев США один из наиболее активных. Коллекция там по европейским меркам не ахти (импрессионисты, американское искусство, Афро-Америка и вкрапления "старых мастеров"), но выставочных площадей более чем достаточно. Да не абы каких, а именитых донельзя.
Музей был основан в 1905-м, получил от миссис Хай ее фамильную резиденцию в 1926-м, в 1968-м усилился Мемориальным художественным центром, а в 1979-м кока-кольный магнат Роберт Вудрофф выделил $7,5 млн на новое здание. В 1983-м открыли громадный корпус, построенный усыпанным за этот проект архитектурными премиями Ричардом Мейером. Тут бы и остановиться, но не таковы аппетиты граждан Атланты. К 20-летию мейеровского шедевра его обновили и расширили, а еще через два года, в 2005-м, открыли аж три (!) новых корпуса — на этот раз по проекту самого Ренцо Пиано, одного из авторов центра Помпиду. Кого не убедят имена, добьют цифры: Пиано более чем удвоил площади музея — сейчас это 312 тыс. кв. м.
Все эти тысячи, ясное дело, надо чем-то занимать. Идея с Лувром в этом смысле великолепна. На три года музейные площади и публика будут заняты. Объявляя об этом проекте, директор музея Хай Майкл Шапиро ждал аплодисментов, но получил большую головную боль. Беда пришла из Франции, где о проекте пока скромно умалчивали. Шум поднял редактор интернет-журнала "Трибуна искусства" Дидье Рикнер, который обнаружил на сайте американского музея список предназначенных к путешествию в Атланту экспонатов. Рикнера возмутило прежде всего присутствие в этом списке 300 лет не покидавшего Францию "Портрета графа Бальдассаре Кастильоне" Рафаэля. Вторым ударом стало наличие там великих "Аркадских пастухов" Пуссена. Лувр был обвинен в том, что он "глобализирует национальное достояние для материального обогащения", также ему напомнили, что "эти работы принадлежат не кураторам Лувра, а всему французскому народу". Оправдываться был брошен начальник отдела живописи Лувра Венсан Помаред, который назвал соглашение "разумным международным сотрудничеством", которое повысит интерес к французским музеям в США и в конечном итоге сделает Париж более привлекательным для туристов. Он уточнил, что Рафаэль покинет Лувр не больше чем на три месяца, а Пуссен — на пять месяцев. "Мы не сумасшедшие",— прокомментировал он.
В чем проблема? В том, что великие картины "гастролируют" в чужих странах? Но это сплошь и рядом. Вспомним, как буквально опустошены были осенью прошлого года главные российские музеи — знаменитые шедевры из Третьяковки и Русского музея в массовом порядке были вывезены в Америку (выставка "Россия!" в Гуггенхайме), Францию ("Русский стиль" в музее Орсэ), Бельгию (фестиваль "Европалия") — и все это одновременно! "Россию" в Нью-Йорке открывал Владимир Путин, выставку в музее Орсэ — Людмила Путина. И никто даже не пикнул о глобализации национального достояния.
Луврский "Бальдассаре Кастильоне", конечно, был невыездным, но в принципе три месяца на чужбине ему повредить не должны. Может быть, дело в деньгах? В том, что за предоставление своих вещей в чужой музей Лувр берет немалые суммы? Но и это никак нельзя назвать ноу-хау атлантского проекта — деньги при выездах музейных вещей присутствовали всегда, российские музеи вообще долгое постперестроечное время только тем и жили. Это, конечно, не "арендная плата", как часто называют ее журналисты, но плата за "амортизацию" — за те реставрационные и консервационные работы, которые музей-владелец должен произвести до и после путешествия произведения. Хотя понятно, что €13 млн никакие консервационные действия не стоят — некий представитель музея заявил, что €5,5 млн из этой суммы пойдет на содержание шедевров в Атланте, оставшееся будет потрачено на ремонт и реконструкцию самого Лувра. Но за большие шедевры платят большие деньги — только в этом случае Лувр вообще можно уговорить что-то отдать. Задета оказалась национальная гордость. Дидье Рикнер вопиет: "Представляете, что бы Лувр ответил, если бы 'Бальдассаре Кастильоне' попросил какой-нибудь провинциальный французский музей?" Ответ напрашивается — послал бы к черту. А богатым американцам открыл даже раньше закрытые двери. А раз национальная гордость, то тут никакие материальные выгоды не принимаются в расчет. Формула "искусство принадлежит народу" понимается оппонентами Лувра буквально — тому народу, которому принадлежит данный конкретный музей.
Вот только тут промашка вышла. Еще недавно почти так оно и было. До реституций и массовых возвратов исчезнувших во время последней войны произведений, до исков за трофеи войн давно уже минувших веков можно было считать, что искусство в музеях есть национальное достояние. Сегодня так считать не только не принято, но и не выгодно — национальная гордость есть у всех, и разборки между Грецией и Британией, Россией и Украиной, Египтом и всем миром не закончатся никогда. Единственный выход из этого положения — принять за данность то, что искусство принадлежит всему человечеству, что музеи есть хранители, но не владельцы, что каждый имеет право увидеть максимум из того, что хранится в музеях.
Межмузейные альянсы по типу Эрмитаж--Гуггенхайм--венский Музей истории искусств или Лувр--Атланта — плоды этой новой доктрины. Да, начинали все это для того, чтобы заработать. Заработать не всегда получается, но публику уже приучили: искусство путешествует. И ничьи права тут не нарушаются, даже права туристов как потребителей — Эйфелеву башню тоже из-за дымки не всегда можно хорошо разглядеть. На погоду же не будешь в суд подавать? Завтра будет солнечно. Да, "Бальдассаре Кастильоне" уедет, но очень скоро вернется.