Милость к выпавшим

Фильм Жюстин Трие «Анатомия падения», одержав победу на Каннском фестивале этого года, получил символический сертификат качества. В том, что он не фальшив, убедился Андрей Плахов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

В альпийском шале, утопающем зимой в снегах, живет семья: одиннадцатилетний Дэниел и его родители. Оба, мать и отец, заняты литературным трудом. Сандра Войтер — успешная писательница, ее мужу Сэмюэлу еще предстоит утвердить себя в этой профессии. Он француз, она немка: не совсем обычная, но не такая уж уникальная для нынешней Европы интернациональная ячейка общества, где общим языком служит английский. Дэниел после уже давнего несчастного случая стал слабовидящим. Возвращаясь с прогулки вместе с псом-поводырем, он обнаруживает перед входом тело мертвого отца с гематомой на голове — то ли выпавшего, то ли выбросившегося, то ли выброшенного с чердака.

Начинается долгое следствие, а за ним процесс, где главной подозреваемой (и мишенью падкой на сенсации прессы) становится Сандра. Зритель получает возможность с головой погрузиться в дебри французской судебной системы, познать ее образцовые и ее абсурдные стороны. Опросы свидетелей, следственные эксперименты, версии медэкспертов, анализ траектории падения тела и трех капелек крови. Титанические битвы прокурора-мизогина с симпатизирующим Сандре адвокатом. И даже зачитывание перед присяжными фрагментов романов героини, написанных в формате автофикшен: в них тоже может скрываться ключ к истине.

Сама же истина поворачивается перед зрителями то одной, то другой гранью, но так и не предстает в полном виде и объеме.

В ней ощутим непреодолимый зазор между изображением и звуком, видимостью и значением, реальностью и ее интерпретацией. По ходу процесса выплывают компрометирующие аудиопленки (Трие тут же превращает их в видеозаписи), а с ними — неприглядные подробности семейной жизни героев — измены, ссоры вплоть до рукоприкладства. Они в чем-то опровергают, в чем-то подтверждают толстовскую мысль о сходстве счастливых семей и о том, что каждая несчастливая все переживает «по-своему».

Судебная драма как киножанр имеет богатую историю; один из ее хрестоматийных образцов носит название «Анатомия убийства», снят американцем Отто Премингером. Есть и французская классика — «Истина» Анри-Жоржа Клузо, где обвиняемой тоже оказывается женщина, героиня Брижит Бардо. Эти фильмы, а также «Свидетель обвинения» Билли Уайлдера, «Сцены из супружеской жизни» Ингмара Бергмана и «Основной инстинкт» Пола Верхувена чаще всего вспоминают в связи с «Анатомией падения». Сходство кое-какое есть — то в драматической структуре, то в критике мизогинии, но особенностей, делающих картину Трие интересной «по-своему», гораздо больше.

По сути, это не фестивальное кино — в отличие от большинства его конкурентов по каннскому конкурсу. Но победила «Анатомия падения» заслуженно.

В ней есть энергия и уверенность, особенно востребуемые во времена разброда и шатаний. Этих дефицитных качеств никто не ожидал от Трие, постановщицы профессиональных, вписанных в феминистскую повестку, но совсем не выдающихся картин. Как оказалось, они были разбежками, репетициями — и «В постели с Викторией», и «Соблазн». Женщина-писательница на тонкой грани жизни и литературы, столь же тонкие гендерные перегородки и даже собака, играющая весомую роль в сюжете,— все эти компоненты уже присутствовали в художественном поле Трие, но впервые сложились в законченный пазл.

В нем есть несколько ключевых сцеплений. Первое: конфликтующие муж и жена — оба писатели, и это многое объясняет. Недавно я попал на выставку фотографий Алис Спрингс — жены Хельмута Ньютона: он был немецким евреем, она австралийкой, и это нечастый случай плодотворного семейного творческого диалога. Как правило, харизматичные поэты, артисты etc рано или поздно разбегаются: вспомним хотя бы Ахмадулину с Евтушенко или Тихонова с Мордюковой. По фильму трудно судить об уровне таланта Сандры и Сэмюэла; скорее всего, она — искусная беллетристка, не более того; он же так и не вышел из стадии поисков своей индивидуальности. Но соперничество, творческая ревность, несомненно, отравляли их отношения медленным ядом. Семью кормила она, он же по правилам новой этики был брошен на хозяйство и воспитание сына. К тому же она позаимствовала идею его заветного романа, быстро развила и реализовала ее: еще один укол творческому самолюбию мужа.

Второй важный мотив — многоязычие фильма и его героини. Оказавшись фигуранткой судебного процесса во Франции, она вынуждена давать показания на французском, который знает далеко не идеально и в трудных случаях перескакивает на английский. Сандру играет лучшая на сегодняшний день немецкая актриса Сандра Хюллер: она — настоящий мастер как филигранного психологического рисунка, так и виртуозной лингвистической игры. Ей великолепно ассистирует принадлежащий актрисе бордер-колли Месси: сыгранный им Снуп справедливо награжден собачьей «Пальмовой ветвью», традиционно присуждаемой в Каннах.

Но, пожалуй, самое большое открытие этой картины — совсем юный Мило Машадо Гранер в роли Дэниела. Этот удивительный мальчик живет в слепой зоне, но тем более чувствителен к тактильному и звуковому ландшафту. Он проводит собственное расследование семейной трагедии и делает из нее свои выводы; кое-кто из взрослых, конечно, пытается ему помочь, но выше оказывается детская, а также собачья интуиция. И если Дэниел принимает сторону матери, то не потому, что стопроцентно уверен в ее невиновности (возможно, даже уверен в обратном). А потому, что понимает: человеческое падение, в прямом и в переносном смысле, имеет слишком сложную траекторию, чтобы ее мог точно просчитать и оценить любой суд. А падшие близкие нуждаются в милости и сострадании.