Репортаж с крестом на шее
«Молодой папа»: Абель Феррара и Шайя Лабаф против демонов
В прокат выходит картина Абеля Феррары об искушении католического святого Падре Пио, которая в России произвольным образом получила название «Молодой папа». Шайя Лабаф вместе со своим героем борется на экране с собственными демонами.
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
«Молодой папа»? Не дайте себя обмануть: новый фильм Абеля Феррары — американского режиссера, 20 лет назад переехавшего на историческую родину,— не имеет отношения к сериалу Паоло Соррентино, а папа римский не появляется в нем даже в виде портрета. Центральный персонаж действительно нестарый, но с тем же успехом заглавие можно было бы локализовать как, например, «Во все тяжкие» — и было бы даже точнее. На самом деле картина называется «Падре Пио» — в честь монаха и священника из ордена капуцинов, который был одной из самых популярных фигур итальянского и вообще католического духовенства в XX веке. Отец Пио — в фильме его играет Шайя Лабаф — большую часть жизни провел в монастыре в городке Сан-Джованни-Ротондо, и действие фильма происходит в первые годы его пребывания в этом месте, сразу после окончания Первой мировой. Уже при жизни Пио ему приписывали чудесные деяния, и спустя 35 лет после смерти он был канонизирован папой Иоанном Павлом II.
Впрочем, хотя имя святого вынесено в заглавие картины, Пио трудно назвать ее главным героем. Драматургия фильма не отличается связностью, и сцены с участием монаха занимают меньше хронометража, чем сюжет о местных крестьянах — по большей части ветеранах войны, которые, приехав с фронта, вынуждены вернуться к изнурительному труду на полях и в каменоломне. Барыши с их работы получает землевладелец, презирающий и самих работяг, и умников-социалистов, которые ведут среди них агитацию под красными флагами. Симпатия Феррары и соавтора сценария Маурицио Брауччи к левым очевидна, и их политическое высказывание, пусть не вполне конкретное, заострено тем фактом, что действие разворачивается в переломный момент европейской истории.
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Фото: Кинологистика
Чтобы оценить это, необязательно в подробностях разбираться в том, что происходило в Италии 100 лет назад,— достаточно помнить, что в эти самые годы начинался политический взлет Бенито Муссолини. А сюжет о едва появившейся демократии, которую сразу же пытаются сломать старые элиты, слишком, увы, распространен и потому узнаваем и понятен без всякого контекста: тех, кто неправильно проголосовал на выборах, увольняют с работы, приходской священник благословляет полицейских, которые разгоняют горожан, протестующих против произвола... Беспочвенные заявления бывшего мэра о якобы украденных выборах, наверное, должны напомнить об аналогичных претензиях Дональда Трампа, но в целом Феррару больше интересуют не конкретные события и люди, а общие категории: цинизм против идеализма, жестокость против гуманизма. Итальянский фашизм здесь — архетип права силы, наглядный пример вечной борьбы бога и дьявола за сердца людей.
Прямую параллель между христианством и марксизмом проводит один из коммунистов, который в разговоре напоминает, что говорил Иисус о возможности богатых войти в Царство Божие. Однако этой смутной параллелью (в духе Михаила Горбачева, назвавшего Христа первым социалистом) связь между религиозным и политическим сюжетами фильма, в общем, исчерпывается. Падре Пио у Феррары полностью погружен в вопросы личной морали и не вовлечен в противостояние левых с правыми. Это не вполне соответствует реальной биографии святого, который редко, но все же участвовал в общественной жизни — первое время симпатизировал фашистам, вскоре разочаровался в них, но продолжал критиковать левое движение. Осветив этот аспект жизни Пио, Феррара и Брауччи могли бы крепче связать две драматургические линии и сделать персонажа еще более неоднозначным, но предпочли умолчать о его связи с фашизмом и изобразить человеком не от мира сего. Духовное и светское в фильме полностью разведены: Пио не выходит из своей кельи, изредка общается с мирянами, которые приходят к нему за советом, чаще — со своими личными демонами, которых видит в экстатических видениях.
Личных демонов немало и в жизни Шайи Лабафа, который исполняет роль Пио. До премьеры фильма на прошлогоднем Венецианском кинофестивале скандальный актер около двух лет не снимался в кино и не появлялся на публике — после того как певица FKA Twigs, которая встречалась с Лабафом, выдвинула против него обвинения в насилии. Суд по этому делу еще не состоялся, и Лабаф отрицает, что делал что-то криминальное, но признал, что обращался с бывшей девушкой дурно (без особой конкретики) и что разрушил свою жизнь алкоголем и самолюбием. По словам актера, для работы над образом Падре Пио он пожил среди монахов, а потом обратился в католицизм и теперь старается жить по правилам христианской добродетели. И все эти биографические подробности — важный контекст для понимания фильма, чьи авторы вряд ли хотели, чтобы зритель отделял персонажа от сыгравшего его артиста. Когда в начале картины привидевшийся Пио демонический собеседник обвиняет его в нарциссизме и разврате, кажется, будто он обращается и к самому Лабафу.
Благодаря этому сцены в келье Пио приобретают большую убедительность: мы видим перед собой человека в состоянии душевного надлома, которого преследуют призраки прошлого. Здесь же оказывается наиболее уместным визуальное решение фильма — мятущаяся камера, темные интерьеры, теснота крупных планов. Всю жизнь снимавший о грешниках, сам переживший период саморазрушения и зависимостей, Феррара и здесь пытается средствами кино уловить некую сумрачную, не выразимую словами материю жизни и человеческой души. Самой неожиданной и самой запоминающейся сценой фильма оказывается та, где на исповедь к Пио приходит некий персонаж, в титрах обозначенный как «высокий мужчина», в исполнении Азии Ардженто в пиджаке. Ардженто, как и Лабаф, несколько лет назад стала фигуранткой крупного скандала — актрису обвиняли в совращении несовершеннолетнего. Здесь ее герой признается в инцестуальном влечении к собственной дочери, Пио в ответ срывается на матерный крик. Мрачный гротеск сцены исповеди искупает многие недостатки этого фильма — несовершенного, но наполненного темной энергией, которую было бы трудно облечь в более гладкую режиссуру и более внятный сюжет.
В прокате с 12 октября
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram