|
Комбинат аккордных работ |
 |
| КМИ "Лира" играет только на внутреннем рынке |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
Mozart лучше, чем Tchaikovsky
"Лиры" на фоне остальных инструментов выглядят очень демократично. Хотя "Лирами" и не называются. Комбинат взял курс на повышение качества и выпускает инструменты обновленного содержания и дизайна под марками Mozart, Tchaikovsky и Richter. Однако иностранные буквы и немецкая орфография не должны вводить в заблуждение — на экспорт "Лиры" не идут. Во всяком случае, в этом году.
 |
| Покупка пианино для ребенка всегда проблема. Иногда финансовая, иногда — дизайнерская |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
"Нет клиентов пока, вы видите,— говорит Мария.— А потом вдруг придет человек и купит дорогой рояль".
В основном, конечно, покупают не очень дорогие пианино. Для музыкальных школ и училищ. Одни хотят новый инструмент, пусть Tchaikovsky. Другие подержанный, но Petrof. Третьи — из "области и дальше" — заказывают отреставрированные "Лиры". И иностранные инструменты, и родные реставрируют на комбинате по договору с салоном.
— Ресурс инструмента после реставрации — 10 лет, и это очень хорошо,— говорит Мария.
А про "Лиры", бывшие в реставрации, говорит следующее: "Мы стараемся, конечно, чтобы ребенок на этом инструменте окончил школу и не пришлось покупать следующий".
Между прочим, покупают старые "Лиры" люди не то чтобы бедные. Ведь самый доступный новый Tchaikovsky стоит 57 500 руб. Вот так взять и купить ребенку пианино, а ребенок завтра пойдет в баскетбольную секцию или начнет выпиливать лобзиком. И появится еще одно объявление: "Отдам 'Лиру' срочно, бесплатно". Подержанные инструменты очень нужны в Московской области и дальше. А в Москве тем временем наметилась тенденция к покупке новых.
 |
| Директор единственного в стране производства пианино Владимир Ларионов наградам за лучшие пианино все равно радуется |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
Молодые музыканты приходят и подолгу играют — может, потому, что играть им дома не на чем. Или действительно купить хотят? Никто не интересуется — не принято. Потому что музыка — прекрасное средство для воспитания лучших душевных качеств. И близкие к музыке сотрудники салона не спрашивают гнусными торговыми голосами: "Так вы берете?", а слушают музыку.
— Я уже всю их программу успеваю выучить. Сначала сам придет, потом с мамой, потом со спонсором. Садится за один инструмент, за другой, третий, четвертый. Играет, играет и сравнивает,— рассказывает Мария.
Я не играю на музыкальных инструментах и сравнивать не могу. Поэтому приходится спрашивать у директора салона. Меня интересует, чем отличаются друг от друга Mozart, Tchaikovsky и Richter, являющиеся, на мой взгляд, доминантами демократического интерьера.
Оказывается, комплектующими. У Mozart — самые дорогие. Отличная чешская механика Detoa. Mozart c аграфами, а младшие собратья по "Лире" — с каподастром. Но это не значит, что Mozart — инструмент концертного уровня.
— Это очень хорошая ниша — музыкальные школы и училища,— убедительно говорит Мария.— Но не училище при консерватории — там пользуются другими инструментами.
Впереди "Москва"
 |
| Рояли "Москва" собираются нашими руками из немецких комплектующих |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
Да и не в стружке дело, я вам скажу. Директор КМИ "Лира" Владимир Ларионов знает, что не в стружке и даже не в комплектующих, а в тайнах и технологиях, которые передаются из поколения в поколение и не сдаются конкурентам. И даже не в самих тайнах, а в людях, которые этими тайнами обладают и никому никогда не рассказывают. Только старшему сыну.
У работников "Лиры" нет таких тайн профессионального характера. Потому что комбинату всего 50 лет. Средний возраст рабочих — 49 лет, и сыновья пожилых мастеров если и тянутся за отцами, то потом быстро уходят в реставрацию или на мебельные фабрики. Всего на комбинате работает 170 человек.
С другой стороны, КМИ "Лира" — часть холдинга, который не распродает площади комбината, не планирует отдать все под выпуск садовой мебели, а вкладывает деньги в производство пианино.
Цель комбината в таких неоднозначных условиях — достигнуть уровня чешского производителя Petrof. Это очень серьезная цель.
Мы сидим в кабинете у Владимира Михайловича Ларионова, который уже практически не сомневается, что нас можно пустить на производство, показать стружку и все этапы сборки инструментов.
— С 1956 года по 1995-й наше предприятие входило в состав специальной организации производителей музыкальных инструментов,— рассказывает он.— Там было 15 предприятий, они собирали только пианино.
 |
| Этим клавиатурам пока не хватает концертного звучания |
| Фото: ДМИТРИЙ ЛЕБЕДЕВ, "Ъ" |
— Всего в этом году, как я предполагаю, будет выпущено до 1 тыс. штук пианино и роялей, и это на 90% наша продукция,— говорит директор единственного действующего фортепианного производства России.— Единственного, поскольку 10% — это складские остатки на фабрике "Аккорд" в Калужской области.
Лак хороший импортный, струны импортные, клавиатуры импортные, колковые доски импортные. Пианино получаются российские.
— У нас отечественное резонансное дерево очень хорошего качества. Резонансные узлы мы производим сами. И в отдельных случаях делаем струны из своего материала. Это не отверточная сборка,— говорит Ларионов.
И он абсолютно прав. Потому что при отверточной сборке с конвейера сходят одинаковые предметы, а при сборке пианино получаются совсем разные инструменты, которые по-разному звучат. Так и должно быть. А комплектующие все покупают, даже немцы. Правда, у них получаются "Блютнеры" и "Шиммели". Тот уровень, к которому комбинат и не стремится. Пока.
Внешний вид "Лир", конечно, тоже изменился. Комбинат хочет выпускать инструменты не только для школьных гамм и закупает ценные породы дерева для декора.
Восемь лет назад белый рояль купил на "Лире" Александр Малинин. Таких громких покупок давно не было, а в этом году КМИ "Лира" выиграл три городских тендера. Основные поставки — для Минобороны. В средние учебные заведения (музыкальные, конечно) и на новый факультет, созданный тем же министерством в Консерватории имени Чайковского.
В этом году после долгого перерыва возобновлена сборка роялей "Москва". Один стоит в московском окружном комитете образования, другой уехал в консерваторию в Дагестане.
Всего в этом году будет сделано шесть инструментов и все под заказ. Комплектующие из Германии. "Легкость клавиатуры, объем и мощность басов и серебряные колокольчики верхов" — это из отзыва фортепианного дуэта Светланы и Вероники Аптекарь-Айгуловых. Последние мощные аккорды — золотые медали с трех подряд московских промышленных выставок и ваза за "Лучший отечественный продукт 2005". Вряд ли я могу что-то добавить. Мы отправляемся смотреть производство.
Рождение тайны вручную
Самое неинтересное — "бочки" (это боковые стенки) и ножки. Красивый новый станок с компьютерным управлением выкраивает и нарезает не определяющие звучания инструмента детали. Но не это цель перевооружения комбината — в сборке пианино 90% составляет ручной труд. Даже если денег хватает на всеобщую компьютеризацию. Немцам, например, еще как хватает, но они все равно почти все делают руками. И Petrof, достижимый идеал, тоже.
Николай Григорьевич запрессовывает колки и вербеля. Грубо говоря, это то, на чем держатся струны.
— Давно запрессовываете?
— Уж сорок четыре года,— отвечает Николай Григорьевич устало.
— Молодежь-то приходит?
— Приходит и уходит.
Николай Григорьевич делает небольшую паузу и с оттенком презрения в голосе уточняет: "Мебель делать уходит".
Дерево приятно пахнет, на гладких досках ни сучка. На еловые деки аккуратно наклеены буковые штеги. На них потом натягивают дискантовые и басовые струны. Грубая настройка, точная настройка. Ничего неожиданного.
Кроме изделий из деревни Уразово Белгородской области. Это литые чугунные рамы, основа инструмента. Если бы, допустим, меня хотели ввести в заблуждение и сказали бы, что их делают в Китае, я бы не поверила. Хотя рамы эти вижу первый раз в жизни.
Просто чугун льют в песок или в землю. И рама от этого корявая и грязная — "некитайская". Сделать из нее музыку в чугуне — обязанность женщины в маске по имени Татьяна. Она творит чудеса в отдельном, защищенном от случайных взглядов помещении. Она же покрывает лаком готовые детали из дерева.
Пока мы стоим и смотрим на Татьяну, она, во-первых, отказывается фотографироваться и, во-вторых, не снимая маски, продолжает поливать готовый "узелок" прекрасным итальянским лаком. Вместо того чтобы показать нам, как из корявого чугуна получается полноценная часть музыкального инструмента.
Образец этого литья в готовом виде сияет на стенде золотом и ровными гладкими краями. И вот как достигается такой результат, мы не узнали. Татьяна закончила свой рабочий день, но маску не сняла и тайну не выдала. И с тех пор я считаю, что за 50 лет на КМИ "Лира" появилась по крайней мере одна тайна. Неизвестная ни Ronisch, ни Forster. Потому что они не получали литья из деревни Уразово, а если бы и получали, то кто бы про них сейчас знал.
ОЛЬГА ЦЫБУЛЬСКАЯ