 |
На сцене Большого театра в "Дон Кихоте". 1964 год |
Весь мир, приплясывая от нетерпения, ждет юбилея Майи Плисецкой. Первыми, так и не дождавшись, принялись праздновать испанцы: 21 октября в городе Овьедо прошла церемония награждения премией принца Астурийского. Наследник испанского престола принц Фелипе вручил балерине €50 тыс. и статуэтку работы Хуана Миро. А в ноябре в Москве начнется фестиваль в ее честь: помимо двух балетных шлягеров, "Лебединого озера" и "Дон Кихота", в которых Майя Плисецкая осталась недосягаемой, Большой покажет ее фирменную "Кармен-сюиту" и одну премьеру — балет Алексея Ратманского "Игра в карты".
Кульминация праздника будет 20 ноября. В день рождения балерины в Кремлевском дворце дадут феерический гала-концерт, втиснутый в сюжет "Дон Кихота" самым модным театральным режиссером Дмитрием Черняковым. В программе кремлевского гала поучаствуют видные поздравители из разных стран. Но можно было бы ограничиться одним явлением Плисецкой — что бы ни показывали в ее честь и кто бы ни танцевал ее спектакли, это по большому счету неважно. Главной приманкой и главным персонажем фестиваля будет она сама — последняя дива русского балетного театра.
Диссидентка на пуантах
 |
ФОТО: ФОТО ИЗ КНИГИ «Я, МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ»  1966 год |
Она не влюблялась во власть, воплощенную всемогущим чекистом,— как это сделала в 20-х годах Ольга Спесивцева, потом поплатившись за это рассудком. Не флиртовала с властью, подобно Лидочке Ивановой, поплатившейся за это жизнью. Не использовала ее, подобно своим старшим коллегам, вышедшим замуж за генералов из органов.
Зато КГБ — ее постоянный партнер. Если бы его не было, пришлось бы его выдумать: безоблачная жизнь для Плисецкой — не жизнь. Недаром в своей книге "Я, Майя Плисецкая" она так туманно и неубедительно объясняет, почему в 60-70-х не осталась "там", когда были и возможности, и предложения, почему не соблазнилась баснословными гонорарами и безграничной творческой свободой. Па-де-де балерины с КГБ — настоящий роман, описанный ею с упоением. Как во всех любовных воспоминаниях, в нем много романтики и преувеличений, роковых случайностей и внезапных прозрений. Сейчас, например, с трудом верится в многолетнее наружное наблюдение, в то, что происки инспекторов балета были инспирированы всемогущим комитетом, что поклонниц Майи таскали на Петровку, 38, а ее саму глава КГБ Серов всерьез считал английской шпионкой. Зато детали, диалоги, лица и повадки многоликого партнера сохранены ее памятью заботливо, как первые объяснения в любви. Портрет Шурика Шелепина: "чуть кривит рот, очерченный тонкими недобрыми губами". Портрет генерала Питовранова: "агент 007, но русоволосый и в очках". Портрет безымянного фестивального сексота в "приспущенных носках, хлюпающих, как ласты". Многолетняя связь кончилась разрывом только после перестройки — с переменой политического климата балерина сменила-таки место жительства, убедившись, что на территории экс-СССР ей не осталось достойного спарринг-партнера.
Несветская львица
 |
ФОТО: ФОТО ИЗ КНИГИ «Я, МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ» С Юрием Гагариным. 1961 год |
Ее семья, семья Мессереров, пустила корни во все виды искусства: мать Плисецкой была актрисой немого кино, один из дядей — актером Второго МХАТа, другой, балетный премьер Асаф Мессерер, женился на художнице Анель Судакевич, тетка была примой Большого и зналась с правительственными мужами, кузен-художник Борис Мессерер стал мужем поэтессы Беллы Ахмадулиной. 18-летняя Плисецкая натыкалась на гостей соседей по коммуналке — писателей Леонова, Катаева, Вишневского, пианиста Гилельса, режиссера Романа Кармена. Став счастливой обладательницей отдельной квартиры, она оказалась соседкой Лили Брик: долгими вечерами великая сердцеедка посвящала молодую подругу в тонкости обращения со светом, художниками и власть имущими. И с жаром участвовала в перипетиях ее личных, творческих и политических драм, возможно, видя в Плисецкой свою преемницу.
 |
ФОТО: ФОТО ИЗ КНИГИ «Я, МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ» С Ольгой Спесивцевой. 1976 год |
"Сколько раз издаля вас видел, вблизи хочу поглядеть. На сцене вы большая, видная. А тут — тощий цыпленок",— по-дружески говорил ей на новогоднем кремлевском балу Никита Хрущев. Член Политбюро Екатерина Фурцева приглашала на первый подъезд ЦК — "посоветоваться по-женски". Что людей искусства, что политиков к ней тянуло, как к диковинной орхидее.
Или как к источнику невероятной энергетики — Роберт Кеннеди, родившийся в один день с Плисецкой, пал жертвой ее обаяния. Роман не разгорелся, пожалуй, только потому, что Майя Михайловна ни слова не говорила по-английски. Других препятствий не было, всевидящее КГБ готово было поощрить стратегический альянс. Мужа, разумеется, "органы" в расчет не принимали.
Словом, балерина Плисецкая без малейшего к тому рвения в течение нескольких десятилетий была самым модным, самым международным, как сказали бы сейчас, культовым персонажем совпадавших тогда светской и интеллектуальной жизни.
Балерина по настроению
 |
ФОТО: ФОТО ИЗ КНИГИ «Я, МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ» С Родионом Щедриным. 1981 год |
Действительно, Майя Плисецкая танцевала по настроению — серия ослепительных спектаклей могла оборваться откровенно небрежным. Но эта бесподобная "халтура" стоила всех вычищенных ролей ее дисциплинированных коллег. В 1977-м я, выпускница хореографического училища, ползала за кулисами со "Сменой" в руках, пытаясь между ног кордебалета заснять Плисецкую во втором акте "Лебединого озера". 52-летняя балерина с дюжим артистом Романенко танцевала опальное "Лебединое" в старомосковской постановке Горского, сосланной в "сарай" — на сцену Кремлевского дворца. Зал был тяжелый, сцена — полигон, адажио шло к концу — предстояла утомительная диагональ с арабесками и подъемом в высокую поддержку. Не меняя скорбного выражения лица, балерина шипит сквозь зубы: "Арабески делать не будем". У дородного принца отвисает челюсть: "А что будем?" "Слушай меня" — и, раскинув крылатые руки, склонив царственную голову на тяжко вздымающуюся грудь обалдевшего партнера, Майя Плисецкая величественно и трагично проходит по диагонали в нижнюю кулису. И ни у одной балерины ни одна арабесковая диагональ ни в одном из бесчисленных мною виденных "Лебединых" не была столь выразительна и прекрасна.
 |
ФОТО: REUTERS С принцем Фелипе. 2005 год |
Потому что дива — нечто большее, чем просто актриса, певица или балерина высочайшего класса. Дива — исчезающий вид мировой культуры. Это легенда, секс-символ, объект всеобщего обожания или ненависти, предмет публичных сплетен или одиноких грез. В дореволюционной России дивами были витальная Матильда Кшесинская и ее антипод — божественная Анна Павлова. В СССР — загадочная и закрытая Галина Уланова, строящая своей имидж по образу другой дивы — Греты Гарбо.
После Майи Плисецкой дивы в балете, похоже, перевелись. Есть удивительная балерина Ульяна Лопаткина, но ей не хватает публичности. Есть светская красавица Анастасия Волочкова, но она слабая танцовщица. Есть мировая знаменитость Нина Ананиашвили, сделавшая серьезную культурно-политическую карьеру в родной Грузии, но ей недостает харизматичности.
Плисецкая одна-единственная объединяет в себе все — и сценическую легенду, и светский шик, и реноме интеллектуалки, и даже политический вес. Недаром в одной из рекламных кампаний на плакатах рядом с Владимиром Путиным — "наш президент", Сергеем Бодровым — "наш брат", была изображена она — "наша легенда".
Татьяна Кузнецова