Борьба невидимых, но узнаваемых сил с партией "Родина" под руководством Дмитрия Рогозина и с Партией пенсионеров в исполнении Валерия Гартунга развернулась практически параллельно. И хотя на первый взгляд платформы двух партий и сами лидеры имеют немного общего, их роль и судьба на политической арене оказались весьма похожи.
Начать с того, что и в думской кампании "Родины", и в кампаниях пенсионерской партии тема нефтяной ренты играла важнейшую роль. В первом случае она разыгрывалась более агрессивно — как прямое требование передела собственности, во втором акцент делался на социальном аспекте (доходы от нефтянки — пенсионерам на личные счета!). И в первом, и во втором случае речь шла о проектах, развивающихся под пристальным наблюдением Кремля. И весьма полезных в тактическом смысле. Кампания "Родины" вошла в резонанс с делом ЮКОСа, а также собрала под свои знамена неудовлетворенный реваншизм, разочарованный итогами первого срока президента Путина. Партия пенсионеров должна была стать рупором недовольства социального, отколов от коммунистов часть их традиционного и наиболее надежного электората.
На первый взгляд оба проекта имели совершенный успех. На фоне почти полного увядания правых и застойного существования левых "Родина" за несколько месяцев раскрутилась так, что прошла в Думу. А Партия пенсионеров, после того как ее возглавил Валерий Гартунг, демонстрировала не менее убедительные успехи на выборах региональных, почти везде собирая более 7%, а кое-где и до 20%. Но именно эти успехи и подкосили их авторов. И дело даже не в том, что лидеры партий оказались слишком самодеятельны и неуправляемы. Дело скорее в том, что оба оппозиционных проекта оказались слишком убедительны, слишком витальны. Оказалось, что активность партий и их лидеров не столько обеспечивает контроль над протестными настроениями, сколько способствует структурированию, консолидации и популяризации этих настроений. На почти полностью зачищенном поле российской политики "условные оппозиционеры" оказались самыми яркими фигурами. Чуть ли не главными создателями информационных поводов и сюжетов. И противопоставить их протестной витальности Кремлю практически нечего. А консервативно-бюрократическое однообразие представителей партии власти выглядит на их фоне лишь особо подчеркнутым и беспомощным. Оказалось, что конкурируют "условные оппозиционеры" вовсе не с КПРФ, а с конформистской идейной безликостью "Единой России".
Приход в обновленную Партию пенсионеров номенклатурного партийца "от земли", агрария Михаила Лапшина призван вернуть выскочившего джинна в бутылку проверенных бюрократических раскладов. Оглядываясь на долгий политический путь нового лидера, можно вполне ясно представить, какой суждено теперь стать Партии пенсионеров. Она, видимо, перестанет быть партией городов: Михаил Лапшин способен вызвать доверие скорее у сельской глубинки. Она перестанет быть "сетевой" (а значит, плохо управляемой) партией региональных отделений. Михаил Лапшин — человек из телевизора, и ставка при его раскрутке будет сделана на это. И главное, она перестанет быть партией непредсказуемого успеха. Успехи Михаила Лапшина на ниве партийного руководства будут, скорее всего, предсказуемо скромны. В таком виде партия выполнит именно ту миссию, которая ей и предназначалась: она "откусит" у КПРФ от 3% до 6% ностальгически настроенного коммунистического электората, а ее непопадание в Думу принесет дополнительные места "Единой России". Пропорциональная система обеспечивает партии, получившей большинство, и самые большие дивиденды с голосов не прошедших в парламент партий.