|
Посудное дело |
 |
| Фото: НИКИТА ИНФАНТИЕВ |
| "Виллерой и Бох" перевыполнила взятые на себя обязательства: пол в костеле на Невском проспекте в Петербурге служит дольше заявленных ста лет |
Фарфор — дворцам...
"Фарфор благороднейший и превосходнейший из глиняных товаров, обладает почти всеми драгоценнейшими свойствами стекла и свободен от его недостатков. Он гораздо тверже стекла, не так ломок, гораздо труднее плавится, гораздо лучше выносит перемены температуры, не ломаясь, и гораздо упорнее сопротивляется химическим реагентам. Он уступает стеклу только в том, что ему труднее придать такие разнообразные формы и что он непрозрачен, хотя ослепительная белизна лучшего фарфора не уступает в красоте хрустальной прозрачности стекла",— учил своих студентов в 1885 году профессор химии Санкт-Петербургского практического технического института Александр Крупский.
 |
| Фото: НИКИТА ИНФАНТИЕВ |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Во второй половине XIX века остромодную метлахскую плитку нельзя было увидеть только в небесах. На земле — в Гатчинском дворце, и на море — в клозете фрегата "Дмитрий Донской" — ею можно было любоваться сколько угодно |
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
Но делиться секретами соглашались лишь редкие владельцы частных фабрик, да и то в просвещенном, как считали жившие в это время люди, XIX веке. У основанной в 1748 году керамической мастерской Франсуа Боха не было ни доступа к секретным технологиям, ни средств для того, чтобы перекупить какого-нибудь мастера с королевской мануфактуры, ни связей, чтобы затем избежать наказания за это преступление против короны. Ничуть не лучшим было положение купца Николаса Виллероя, когда он в 1791 году решил начать производство посуды.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| Русские позаимствовали у немцев все — от технологии обжига до пристрастия к нелепому фаянсу |
"Трудно, почти невозможно встретить вполне безукоризненные фарфоровые изделия,— говорил студентам профессор Крупский.— Хороший фарфор должен отличаться ослепительной белизной, быть прозрачным в тонких слоях, но не быть слишком стекловатым в изломе. Те места его, которые не покрыты глазурью, должны быть мягки, нежны на ощупь, как жировик, а глазурь фарфора должна быть блестяща и свободна от пузырей. Требуемая белизна достигается чистотой материалов, чистотой обработки, возможным избеганием железных орудий и тщательной осторожностью при обжигании. Желтый оттенок, который является на посуде вследствие присутствия железа в материале, можно устранить таким же способом, каким уничтожается желтый оттенок в белье: глазурь подсинивают".
...фаянс — хижинам
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
"Фаянс. Представитель глиняных изделий, неостеклованных в массы, есть фаянс. Пористый, сильно вбирающий в себя влагу черепок поразительно бел; глазурь, находящаяся на нем, есть прозрачное, бесцветное свинцовое стекло...
Если сравним прочность фарфора с прочностью фаянса, с прочностью так называемой каменной, ненастоящей посуды, то мы должны удивляться, что фарфор не изгнал его из употребления. Для ежедневного употребления нужно предпочитать прочный фарфор фаянсу, и если гостиницы и т. п. заведения заводят фаянсовую посуду, то это очень невыгодная бережливость. Но отличить фарфор от фаянса умеют очень немногие...
Обращающийся в торговле фаянс бывает, так же, как и фарфор, различного достоинства. Ослепительная белизна и гладкая, очень блестящая глазурь украшают фаянс, но вовсе не служат доказательством его достоинства, так как фаянс с блестящей глазурью чаще всего отличается самыми существенными недостатками, а именно маленькими трещинами в глазури, так называемыми волосяными трещинами. В эти же трещины и втягиваются жидкости, наливаемые в посуду, и делают последнюю очень неприглядной. Тарелки, в которых есть трещины, становятся со временем отвратительными от жирных соусов и красящих кушаний. Чистить их невозможно. Волосяные трещины являются в тарелке тогда, когда глазурь недостаточно крепко наплавлена на массу, на черепки, и они являются чаще при толстой глазури, чем при тонкой. Поэтому специалист всегда предложит фаянс с тонким слоем глазури, несмотря на то что внешность фаянса с толстым слоем глазури гораздо красивее вследствие большего блеска и большей гладкости. Лучшим и самым прочным считается фаянс, обжигаемый при высшей температуре и получивший вследствие этого тугоплавкую глазурь.
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
| В разрушенном американцами Дрездене советская военная администрация наладила производство сантехнического фарфора, украшавшего жизнь простым советским труженикам |
По мнению многих современников, фаянс от слившихся в 1836 году в единую фирму бывших конкурентов "Виллерой и Бох" был одним из лучших в Европе. Однако русский специалист был согласен с этим лишь отчасти, поскольку, по глубочайшему его убеждению, фаянс изначально хуже фарфора.
"До 1830 года,— рассказывал студентам Крупский,— преимущественно Англия снабжала Северную Германию фаянсом; известная под названием Davenport белая фаянсовая посуда была очень распространена. Когда на континенте открылись значительные фабрики фаянсовых изделий, то и Германия перестала зависеть от Англии относительно былого товара, но покрытые печатными рисунками английские столовые сервизы, так же, как и английские чайные сервизы соломенно-желтого цвета в стиле эпохи Возрождения, были еще долго в моде у нас. Теперь и они вытеснены фарфором; фарфор стал гораздо дешевле с тех пор, как появились частные фабрики; теперь мы научились ценить преимущества фарфора и видеть недостатки фаянса. Даже и фаянс Вильроа (Villeroy) и Боха (Boch), отличающийся своим блеском и гладкостью глазури, не может подкупить знатока, в моей коллекции есть тарелки, сделанные из названного фаянса, и в них множество трещин. Все клонится к тому, что фарфор сделается посудой для ежедневного употребления. Фаянсовые чашки, встречавшиеся прежде повсюду, трудно ныне найти в городах, да и фаянсовые тарелки с каждым днем выходят из употребления. Тот, кому нравятся дешевые тарелки для фруктов, покрытые зеленой глазурью из окиси меди и представляющие группу виноградных листьев, может свободно купить их, потому что им ведь не придется вбирать в себя жидкости".
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
"Встречающиеся на континенте английские чашки, некоторые сорта французского фарфора и фарфор кой-каких небольших фабрик принадлежат к этому роду фарфора. Уже при наливании горячего чая или кофе в чашку, сделанную из этого фарфора, от краев отскакивают иногда краешки. Фарфор, который приготовляют в Англии с примесью сожженных костей (фосфорнокислой извести), приближается к молочному стеклу и образует переход к нему".
Однако даже если бы профессор был более терпим к фаянсу вообще и продукции "Виллерой и Бох" в частности, это не повлияло бы на перспективы продукции фирмы на русском рынке. К середине XIX века в России было достаточно собственных производителей фаянса. Если в 1812 году их было 16, то в 1855-м — уже 98. А основанный в 1872 году шведом Рерстрантом в столице входившего в состав России Великого княжества Финляндского Гельсингфорсе (Хельсинки) фаянсовый завод "Арабия" стал производить столь качественную продукцию, что заставил подтянуться до своего уровня остальные русские керамические фабрики.
Но у "Виллерой и Бох" для русского рынка был приготовлен настоящий хит не только сезона, но и десятилетия.
Половые рекордсмены
 |
| Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ |
"Метлахские плиты,— говорилось в проспекте фирмы,— состоят из смеси сильно обожженной огнеупорной глины и особенной каменной массы. По твердости они почти равняются кремню, со сталью дают искры; кислоты, щелочи, мороз и жара, вода и огонь не имеют на них ни малейшего влияния. Самая твердая закаленная сталь их не берет. Верхний цветной слой имеет толщину от двух до трех миллиметров и такую же твердость, как и прочая масса, почему и никогда не может стереться. По прочности и изящности метлахские мозаичные плитки далеко превосходят всякий другой подобный материал. Между тем как цементная мозаика, сплошная и составленная из цементных плиток, подвержена скорой порче от разных причин и требует частого ремонта — хорошо изготовленные мозаичные полы из метлахских плиток могут стоять сотни лет, не изменяя вида, и ремонта никогда не требуют".
В России плитку начала продавать пользовавшаяся известностью в столице империи эстляндская строительная фирма "Кос и Дюрр". И нужно сказать, что с самого начала дело пошло очень успешно. К 1886 году, когда фирма издала солидный каталог с приложением образцов возможных расцветок и рисунков плитки, выложенные продукцией "Виллерой и Бох" полы были во многих солидных домах и дворцах.
Интересно, что выбор и количество помещений, покрытых метлахской плиткой, во многом определялся личностью домовладельца. К примеру, отличавшийся консерватизмом великий князь Сергей Александрович в своем дворце отдал под новшество только полы второго парадного входа и конюшни. А его куда более интересующиеся новшествами братья приказали покрыть плиткой намного большие площади в своих дворцах. Владимир Александрович — сервизный зал, кухню, коридоры и клозеты. Алексей Александрович — балкон, винный погреб, подвалы, кухню, конюшню и коридоры.
Метлахские полы стали последним криком моды. И ими обзавелись многие церкви, соборы, банки, присутственные места, не говоря уже о магазинах, больницах и заводах. Особенно ценили это покрытие на химических производствах, поскольку они позволяли серьезно экономить на ремонте полов в лабораториях.
Не остался в стороне и флот. Полы в камбузах, ванных комнатах для офицеров и клозетах на девяти фрегатах были покрыты метлахской плиткой. Так что во время длительного морского путешествия на фрегате "Дмитрий Донской" будущий император Николай II не мог не заметить и не оценить достоинства этого немецкого изобретения.
Правда, метлахские полы появились в императорских дворцах еще до восшествия на престол Николая Александровича. Уже в начале 1880-х годов мастера "Кос и Дюрр" работали с плиткой в Гатчинском дворце. А Николай II в 1899 году пожаловал фирме "Виллерой и Бох" звание поставщика высочайшего двора.
Успех был полнейший. Фирма регулярно поднимала цены на свою продукцию и устанавливала достаточно жесткие условия продажи. За период с 1886-го по 1888 год цена квадратной сажени — 160 плиток размером 169,5 на 169,5 мм — выросла с 32 до 36 рублей. Причем оплата принималась исключительно наличными в момент заключения сделки. Претензии по бою плитки, отправленной за пределы Петербурга, не принимались.
Особые условия выставлялись и для мастеров, выезжающих к заказчику для укладки плитки:
"За кладку и цемент на готовом черном грунте в С.-Петербурге считается от 6 до 10 рублей с квадратной сажени, смотря по величине и фигуре площадок. Чем больше и правильнее площади, тем дешевле обходится работа.
За городом мастерам полагается билет 3-го класса туда и обратно и от 3 руб. до 4 руб. в день, смотря по месту и значительности работы. Цемент тогда считается отдельно. Чернорабочих и песок должен дать заказчик".
Но заказов становилось все больше. Правда, отечественные производители не без успеха пытались налаживать собственное изготовление метлахской плитки. Но истинно русские любители качества предпочитали немецкий товар. И к 1901 году дела пошли столь успешно, что фирма стала оперировать на русском рынке без посредников, открыв филиалы в Петербурге и Москве.
Однако, как и у большинства немецких фирм, все хорошее в России у "Виллерой и Бох" закончилось в 1914 году.
Партнеры-конкуренты
Опыт, накопленный немецкими керамическими фирмами во время первой мировой войны, был весьма ценен для восстанавливающейся советской промышленности. В условиях военной экономии на всем и вся немцы научились обходиться без дорогостоящих тканей, без которых раньше сушка фарфора перед обжигом считалась невозможной. Они же разработали новые, экономящие топливо способы обжига изделий. Советским товарищам показывали заводы, делились кое-какими секретами технологии.
"Командированные за границу товарищи,— писали советские специалисты Красников и Перевалов,— прошли хорошую и разностороннюю практическую школу, имея возможность осмотреть и изучить производство на лучших заграничных стекольных и фарфоровых заводах".
Но дальше поездок и встреч дело не шло. Платить за техническую помощь советская сторона не торопилась. Закупать готовую посуду в Германии — тоже. Мало того, оказалось, что страны, ставшие политическими союзниками, беспощадно конкурировали в одной отрасли промышленности — керамической. Советские и германские заводы воевали за сбыт в Персии, где до войны успешно продавался русский фарфор и фаянс, обильно украшенный золотой росписью. Вот как описывал ситуацию журнал "Керамика и стекло" в 1926 году:
"За годы интервенции и блокады западноевропейские страны и Япония заняли наше место по импорту в Персию.
С началом новой экономической политики мы вновь приступили к экспорту, который начал быстро расти с момента заключения с Персией торгового договора...
Решающими моментами в области завоевания нами персидского рынка в отношении стеклянных изделий являются: достаточное предложение, хорошая тара и тщательная укладка и упаковка.
Если мы, таким образом, установили относительно благоприятное положение в отношении стеклянных изделий, то в отношении фарфорофаянсовых изделий мы должны констатировать обратное.
Низкое, в сравнении с германским, качество изделий, высокие цены, плохая упаковка — все это в связи с тем, что фарфорофаянсовые изделия по своей ценности способны выдержать переброску из Западной Европы, делают нас мало конкурентоспособными".
Однако один из руководителей Государственного научно-исследовательского керамического института, Н. Антоневич, писал:
"Большинство предприятий фарфорофаянсовой промышленности Западной Европы и США недалеко ушли в смысле уровня техники от заводов дореволюционной России. Даже передовые в технологическом отношении предприятия капиталистических стран также не представляли собой полноценных образцов для проектирования предприятий нашей промышленности, так как в них с отдельными прогрессивными техническими установками совмещаются совершенно неприемлемые условия труда, характерные для капиталистической эксплуатации рабочих".
Безусловно, это была хорошая мина при не слишком хорошей игре. Советские предприятия так никогда и не достигли уровня качества лучших зарубежных фирм в массовом производстве. Не было преодолено и технологическое отставание. И сразу после окончания Великой Отечественной войны большинство попавших в советскую зону оккупации немецких керамических предприятий были демонтированы и вывезены в СССР. Не избежал этого и завод "Виллерой и Бох" в Дрездене.
Однако потом оказалось, что квалифицированные рабочие руки немецких рабочих нужно чем-то занять, а большая часть вывезенного по репарациям оборудования либо не добралась до места, либо была безнадежно испорчена по дороге. А нужда в изделиях из фарфора в разрушенном войной Союзе была так же велика, как и в разрушенной Германии. Так что завод пришлось восстанавливать. В отчете советской военной администрации о работе промышленности Саксонии говорилось:
"Так как во всей Земле Саксонии нет ни одной фабрики, изготовляющей санит. техн. керамику, дано было указание фирме 'Вилерой и Бох', Дрезден, восстановить здание и организовать новое оборудование после демонтажа. Сперва дано было строительное разрешение и затем были выделены строительные материалы и вспомогат. материалы... Все чертежи и модели были в совместной работе с децентрата машиностроения переданы машиностроительным фирмам, а также через отдел обмена машин были доставлены фирме 'Вилерой и Бох' необходимые оборудования. Кроме того, были отданы фирме спец рабочие, которые работали на других работах не по специальности, через гос. биржу труда. В течение 3-го квартала, когда здание было восстановлено и первые цеха снабжены необходимыми машинами, началось подготовление массы, а также изготовление новых моделей. После восстановительной работы, где требовалась большая напряженная монтажная работа, было возможно в 1947 году в декабре выпустить первые 15 тонн готовой продукции. Отдельные машины будут в 1-м квартале 1948 года еще монтированы, так что продукция на этом заводе от месяца к месяцу будет повышаться, и ожидается в первой половине 1948 года месячная продукция 150 тонн санит. техн. керамики".
Первую продукцию, несмотря на все трудности, завод дал в 1947 году.
"Керамическая промышленность в Земле Саксония в 1947 году главным образом имела большие затруднения с топливом (брикет). В первой половине 1947 года из-за отсутствия топлива уже готовые изделия не могли быть обожжены, так что складируемые сырые изделия имели большой процент лома. Только во второй половине были эти трудности преодолены, так как керамическая промышленность с 18 000 тонн потребности в брикете получила 11 000 тонн бурого угля, 3100 тонн брикета и 1700 тонн сырого угля. Кроме того, невозможно было обеспечить потребность в модельном гипсе и меле, так как из-за недостатка транспорта невозможно было завозить в З. Саксонию из Тюрингии гипс и из Мекленбурга мел. Продукция держалась на старых наличиях".
Раковинами, ваннами и унитазами бывшего завода "Виллерой и Бох" комплектовали отправлявшиеся в СССР сборные дома. Но их жители в Союзе даже не могли предположить, что наконец-то те, кто был никем, хоть чуточку стали всем, пользуясь продукцией поставщика императорского двора.