В прокат вышел фильм видеоэссеиста Когонады «После Янга» (After Yang). Фантазия на тему сожительства людей и техносапиенсов, а проще говоря, андроидов, показалась Михаилу Трофименкову невыносимо слащавым кино.
Робот Янг занял свое место в ряду людей
Фото: Showtime
Робот Янг занял свое место в ряду людей
Фото: Showtime
Мир недалекого будущего похож на райский сад: что-что, а цветущую природу Когонада снимать умеет. Не хуже, чем танец чаинок в сосуде, над которым колдует Джейк (Колин Фаррелл), философ чайного бизнеса.
Будущее идеально мультикультурно. Кайра (Джоди Тёрнер-Смит), жена Джейка — африканка. Приемная дочь Мика (Малеа Эмма Тяндравиджая) — китаянка. И все они какие-то плюшевые. Избыточно добрые. Нечеловечески человечные. Даже исполняя семейный танец для телеконкурса, из которого вылетят, не впадают в моторный раж. Кажется, нажми на кнопку, спрятанную где-то под мультикультурной шкуркой, и они вернутся в благостно-медитативное состояние.
Нет-нет, они, хотя такое впечатление неизбежно, не техносапиенсы, а идеальные люди идеального футурума. Техносапиенсы обслуживают их. Как Янг (Джастин Х. Мин), робот с китайскими чертами лица, типа старший брат Мики, приставленный к ней, чтобы сохранить и развить генетическую связь с национальной культурой. Хотя каким образом искусственное создание может передать такую связь — большой вопрос. Ну, пересказывать девочке статьи из «Википедии», что еще?
В идеальном будущем, кажется, должна быть раз и навсегда решена проблема смерти. Не могут же быть смертны такие плюшевые неваляшки, как Джейк и его близкие. Тема бренности человеческого бытия, однако, миновала Когонаду, в отличие от бренности техносапиенсов. В один проклятый день Янг заваливается на пол, что-то вышло из строя, а как объяснить Мике неизбежность расставания с любимым «братом», идеальный разум будущего не додумался. Хотя, говоря с марксистской прямотой, Янг никакой никому не брат, а просто семейный раб.
Беда в том, что Джейк купил Янга не то чтобы с рук, но, кажется, уже подержанного и без действующей гарантии. В официальных мастерских в его нутре покопаются за неплохие бабки да и сделают очевидный вывод, что штучка сломалась. Есть, правда, черный рынок, темная сторона технологического рая. Жаль, что Когонада коснулся ее лишь мельком. А ведь там, в заваленных электронным хламом трущобах, работают бородатые конспирологи, продвигающие не такие уж и безумные идеи.
Например, то, что домашние роботы, как Янг,— идеальные шпионы, транслирующие Большому Брату всю информацию о повседневной жизни Джейков. Ну, конспирологи, что с них взять. Разве что изъятый из рассеченного тела Янга блок памяти. Подключившись к нему, Джейк усвоит известную миру со времен сентиментализма XVIII века истину: «И крестьянки любить умеют». То есть андроиды умеют чувствовать.
Правда, теперь им уже не снятся, как в «Бегущем по лезвию», электрические овцы. Янг испытывал нежные чувства не только к своей «семье», что вообще-то было прописано в его программе, но и к некоей девушке Аде. Ада — клон. Да и вообще в прекрасном новом мире популяция клонов и техносапиенсов вскоре достигнет по численности человеческую. И наступит, очевидно, некий новый гуманизм без гуманоидов.
И в этом новом мире Янг будет иметь полное право «испытывать сомнения в том, что он китаец». И уже не будет никого, кто погладил бы его по головке и сказал: не плачь, никакой ты не китаец, а тупая железяка.