Здесь жестко

Дима Пуршев живет с родителями и сестрой в Москве, в городском округе Троицке. У него несовершенный остеогенез — слишком ломкие кости. В московской клинике Глобал Медикал Систем на деньги читателей Русфонда и других благотворительных фондов плотность Диминых костей довели почти до нормы, но из-за переломов они сильно деформировались. Чтобы Дима мог ходить, ему вставляют телескопические штифты, которые удлиняются по мере роста ребенка и не позволяют ногам ломаться. Уже прооперированы правая голень и оба бедра. Осталась левая голень — и Дима сможет двигаться, почти не боясь переломов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Дима подходит к краю бассейна, отталкивается и прыгает в воду. Или летом на озере выходит на пирс, отталкивается — и в воду. Или на море выходит на волнолом и ныряет. Его бы воля, он бы всю жизнь проводил в воде, как какой-нибудь ихтиандр.

Ему всего пять лет, но плаванием он всерьез занимается с двух и теперь плавает как рыба. И ныряет как заправский фридайвер — надолго и глубоко, так что мама с пирса даже не очень видит его под водой.

Вода мягкая. В воде нету песочниц — о бортик одной из них на суше Дима однажды споткнулся так, что сломал разом оба бедра. Вода мягкая. В воде можно резвиться, играть, шалить, совершенно не рискуя что-нибудь сломать. Единственное неудобство воды в том, что в ее глубине не очень удобно дышать, если у тебя нет жабр, а жабры современная наука еще не научилась имплантировать человеку, хотя было бы здорово.

На суше, Дима заметил, все ломается. Не только он сам, но и вообще всё. На суше все постоянно надо чинить — так она устроена, эта суша. Однажды папа взял Диму с собой в гараж, и мальчик видел, как папа чинит их видавшую виды машину. Дима не понимал, зачем в машине нужны те или иные детали, которые папа доставал из-под капота, но выглядели они так, что хоть плачь. Погнутые, поломанные, выщербленные, испачканные дорожной пылью и машинным маслом. Дима видел новые детали, которые папа вставлял на место этих поломанных. Новые детали были блестящие и казались крепкими, но Дима догадался, что вскоре и они станут погнутыми, поломанными, выщербленными и испачканными. Потому что на суше всегда так, со всякой вещью, даже с телом самого Димы.

Когда в воде Дима играет с товарищами в мяч — это чистое удовольствие. Когда на суше играет с товарищами в футбол — это опасность. Нет, Дима все равно играет в футбол, даже несмотря на опасность, но почувствуйте разницу: на суше, играя в футбол, от чувства опасности можно отвлечься, только если азарт игры полностью захватит тебя, а в водяных играх ничего такого нет — просто счастье.

Эту свою сравнительную философию о разнице жизни в водной и земной стихиях Дима еще не формулирует словами — слишком маленький, но, по словам его мамы, живет в полном соответствии с вышеизложенными постулатами. Поэтому, когда надо готовиться к операции и Дима плачет от страха и в ожидании боли, на него не действуют аргументы типа «ты уснешь и ничего не почувствуешь» или «мама будет с тобой, ничего не бойся». На Диму действует аргумент «тебя надо починить» или «тебе надо починить ножку».

Тут Дима собирается, делает мужественное лицо, которое в исполнении пятилетнего малыша выглядит трогательно и потешно, если бы только не было так жаль его, бедолагу. И кивает: да, надо починить. Потому что на суше, понимаете, всякая вещь все время ломается и всё всегда надо чинить.

А еще на суше всякая починка всегда стоит денег. В Димином случае починка ноги стоит больше 1,8 млн руб. Неизвестные Диме добрые люди уже собрали половину суммы, нужно собрать еще половину. На суше вообще невозможно было бы жить, если бы люди друг другу не помогали. Но ничего не поделаешь — в воде жить нельзя, можно только погрузиться в воду на несколько минут. Мы живем на суше, здесь жестко.

Инна Кравченко, Москва, городской округ Троицк